А веселые враги пьют бренди – и ничего не боятся. Чего им бояться – молодым и здоровым… Так до последнего момента и не будут бояться, так и будут пить бренди – до последнего момента. А он придет, последний момент… скоро придет. Идите.
Две новости, сэр Карриган, одна плохая и одна очень плохая. И зубы торчат. Терпеть не могу, когда зубы торчат. Даже ровные красивые зубы прирожденного горлогрыза. С чего начнем? – и смотрит, как хозяин. С плохой? С плохой. Некий агент-аналитик похитил огромную сумму американских денег, полученных за проданные туда наркотики, и бежал – скорее всего, туда же, в Америку. Потому что – зачем нашему человеку бежать куда-то еще? Так, а очень плохая? По пути он прихватил нашего интересанта…
Идиоты!!!
И с этими людьми – готовить Преображение!
Боже, Боже… Впрочем, других нет. Придется с этими.
Преображение.
Вдруг сбилось дыхание. Он встал, подошел к окну. Оперся кулаками о низкий подоконник. Вязкий шелест наполнял сад. Странными голосами переговаривались ночные птицы. Жуки-фонарщики бродили, потухая и разгораясь, по стволам и ветвям смоляных пальм. Середина лета…
Полгода до выборов.
Полгода до начала Преображения.
Если изберут, усомнился кто-то внутри. Изберут. Никуда они не денутся – изберут!
Стадо. Просто большое стадо.
Вы еще не знаете этого – а вас уже ведут. Вы проголосуете точно так, как вам скажут. Потому что есть люди, которые умеют разыгрывать выборы буквально по нотам. И эти люди – на моей стороне. Поэтому именно я покажусь вам самым разумным, мудрым и привлекательным. Это так просто…
И вот тогда – начнется настоящая жизнь!
Он пристально всмотрелся в неясные тени и мерцания за окном.
Электрический свет.
Моторные плуги и экипажи.
Корабли-гиганты, движимые паром и электричеством.
Воздушные суда из ажурной стали и алюминия, покрывающие за час многие сотни миль.
Лекарства – от всех болезней. Больше не будут умирать дети.
И – никакого рабства, омерзительного, постыдного рабства! Никакого невежества, никакой несправедливости, при которой одни купаются в роскоши, а другим приходится ходить в обносках…
Ну-ну, сказал он сам себе, полегче. Ты не на митинге. Все это лишь средства…
Но как же они сумели упустить сопляка Марина?! Не катастрофа, конечно, но большая потеря. Мальчишка мог оказаться очень полезен… если, конечно, то, что сообщил рамолик Бэдфорд, хоть наполовину правда.
Очень странная история с мальчишкой. Грач доложил, что ликвидировал его… Ошибся или предал? Или это другой мальчишка? Во всех предположениях слишком много натяжек. И – слишком много совпадений. Если мальчишка не тот, то как он проник в промежуточный мир, минуя вход? А если тот, то какого черта сунулся в лапы Парвиса, если, по здравом размышлении, должен был держаться от всех парвисовских резиденций на десять пушечных выстрелов?
Что-то здесь не то.
Марин… Таинственная личность – хотя, казалось бы, весь на виду. Путешествия, книги, слава. И – невидимый стержень, на который это все нанизывалось. Тайные цели, тайные поиски. Тайные находки. И даже – тайная смерть. Не удивлюсь, если окажется, что он жив. А рядом с ним и на полшага за плечом – о, Кристофер Вильямс… Неисчислимо ваше коварство, полковник. Задумали что-то вновь? Вы виртуозный игрок, полковник, но у нас гораздо больше ферзей.
Он вдруг ощутил холодок, будто увидел именно это: огромную шахматную доску, белые атакуют, готова многоходовая комбинация, ведущая к мату черного короля… но есть что-то в расположении фигур такое, что заставляет съеживаться кожу на спине… какой-то неуловимый дефект… Видение побыло секунду и исчезло.
Нервы.
Ладно, пока оставим это за скобками. Мальчишка, как уверяет Парвис, дал деру в Америку вместе с Величко (вот и вспомнилось имя!) – значит, из игры выбыл. Хотя – со слов Парвиса… Вечно приходится делать поправки на Парвиса. Ну что ж, Америка сэру Карригану не понравилась. Это, конечно, эффектно и здорово, сказал он тогда сопровождавшему его Парвису (везде этот Парвис, черт бы…), но уж слишком шумно и суетно. Парвис улыбался, будто Америка была его личной заслугой.
И вдруг что-то повисло в памяти.
Величко и Марин. Эта связка имен уже существовала раньше.
Закололо сердце.
Он решительно подошел к столу, выдвинул потайной ящичек и достал серебряную фляжку с монограммой. Еще папаша Карриган принял ее, в числе прочего имущества, в залог от адмирала Эдвардса, собиравшего средства на экспедицию к морю Смерти. Адмирал так и не предъявил депозитарную хартию: экспедиция его лишь подтвердила, что море так называется неспроста. И вот – задержалась фляжка в чужих руках… Сэр Карриган (папаша купил рыцарский титул буквально за несколько часов до рождения первенца, а то не видать бы новорожденному такого греющего душу уточнения перед фамилией) налил в кофейную чашечку на Два пальца драгоценного монастырского бренди и проглотил в несколько глотков, презрев и вкус, и теплоту, и аромат. Рамолик Бэдфорд навел его когда-то на этот напиток – незадолго до
