решили, что ночью машин на дороге меньше. Так что едем уже через час.
Я послушала многозначительное молчание в телефонной трубке и продолжила:
– Но в воскресенье днем я вернусь. И вечером у тебя. Договорились?
Антон неожиданно всхлипнул. Я опешила. Зашуршала обертка. Видимо, он положил цветы рядом с собой. Он снова всхлипнул, потом высморкался.
– Не нужно так расстраиваться, – осторожно сказала я. – Это глупо из-за таких пустяков.
– Да?! – истерично воскликнул он. – Я так играл хорошо! Так старался! Думал, что тебя после концерта увижу. А сейчас что?! – заныл он.
И вдруг неожиданно начал смеяться. Я не понимала, что происходит. И даже захотела положить трубку. Закончив смеяться, Антон хвастливо проговорил:
– Хороший я актер? Да?! А ты и поверила, дуреха, что я плачу? А у меня просто аллергия началась на эти белые лилии, которые я сослепу принял за орхидеи. Меня еще удивило, почему они так оглушительно пахнут, ведь орхидеи, как правило, не имеют запаха. Придется этот букет кому-нибудь подарить. А, вон я вижу одну из скрипочек. Как ее зовут? Что-то запамятовал. Да и не обязан я, первый гобой, помнить по именам каких-то последних скрипок! Зайка! – закричал он. – Поди сюда.
– Ладно, я отключилась, – быстро сказала я. – А ты там разбирайся с букетами, со скрипками, зайками и всем остальным. Пока!
Я положила трубку. Потом спокойно, не торопясь, начала собираться. Антон больше не звонил.
Когда я вышла из метро, то увидела, что Лена уже приехала. Ее джип был припаркован невдалеке. Ириска стояла возле него и что-то оживленно рассказывала сидящей в кабине Лене. Я быстро подошла, поздоровалась, и мы поехали за Златой. Я усмехнулась, так как обратила внимание, что мы все были одеты в джинсу. На мне были голубые джинсы, куртка и белая трикотажная кофточка. Ириска надела синюю джинсовую юбку, а Лена была, как и я, в джинсах и курточке, только светло-розового цвета и производства какой-то известной фирмы.
«Натуру не переделаешь, – улыбнулась я, вспомнив, как мучилась Ириска перед выбором одежды. – А может, это и к лучшему. Зато мы все будем чувствовать себя удобно. Интересно, в чем будет Злата?»
Когда мы подъехали к ее дому, она уже ждала нас у подъезда. Я увидела на ней светлый брючный костюм из плотного шелка бирюзового цвета и туфли на высоких каблуках. Злата в отличие от нас оделась парадно. Лена остановила джип, Злата замахала рукой и быстро направилась к нам. Я заметила, что со скамейки, стоящей под кустами сирени возле ее подъезда, поднялся какой-то мужчина и двинулся за ней. Это оказался Костик.
– А этот что тут делает? – недовольно заметила Ириска и повернула ко мне негодующее лицо. – Он что, с нами едет?
– Понятия не имею! – сказала Лена, открывая дверь.
Мы высунулись из салона и поздоровались с Костей. Он кивнул нам, потом зачем-то заглянул внутрь. И тут же достал телефон и начал звонить. Злата тем временем забралась на переднее сиденье.
– Слышь, Антох, – заговорил Костя довольно громко, и я затаила дыхание. – Тут твоя прынцесса. И нет никаких мужиков, уверяю. Так что прекрати психовать! Девочки едут совершенно одни, говорю тебе! Так что отправляйся домой и ложись спать. Ты забыл, что подписался на выездное выступление? Завтра будь добр в шесть утра выехать. А то сбор в семь, и автобус тебя ждать не будет. Негоже Пашку подводить.
– Твой Антон донимал моего Костика весь вечер, – тихо пояснила Злата. – Звонил каждые пять минут и выяснял, точно ли мы едем за город, одни ли мы едем, к кому мы едем. Достал!
– Странно, – отчего-то смутилась я. – Он уже давно дома должен быть.
Костя в этот момент расцеловался со Златой, кивнул нам и пошел назад к дому.
– Едем? – спросила Лена и улыбнулась. – Никто ничего не забыл?
Она тронула машину с места, старательно разворачиваясь и пытаясь не задеть припарковавшегося к ней непозволительно близко маленького «Део Матисс». Злата повернулась к Ириске и стала выяснять, что она взяла с собой из одежды. А я набрала номер Антона. Он ответил не сразу, а когда я услышала его «Алло, зая!», то поняла, что он сильно пьян. Антон старался тщательно выговаривать слова, но его язык явно заплетался.
– Ты почему домой не поехал? – строго поинтересовалась я. – Ты же хотел уже давно быть дома и пораньше лечь спать. Ты же сам мне жаловался, что безумно устал.
Злата и Ириска перестали разговаривать и с любопытством на меня смотрели, явно прислушиваясь.
– Зая, лапуля, мы тут с друзьями чисто зависаем. Ты не представляешь, какой стресс все эти выступления! Сколько лет играю, а все никак не привыкну. К тому же ты отказалась ко мне приехать, лапа, – плаксиво добавил он. – А то бы я давно с тобой в кроватке был, зайка.
– Костя сказал, что у тебя завтра ни свет ни заря какая-то халтура. И когда ты успел на нее подписаться?
– Забыл тебе сказать, – после паузы, во время которой я явственно слышала визгливый женский смех, – ответил Антон. – Это вместо Пашки я еду. Он меня сегодня уговорил. Это шибко крутой лицей, располагается в каком-то шибко крутом загородном особняке, да еще и XIX века. Будем выступать перед детками богатых родителей в старинных камзолах и лабать старинную музычку, так вот! И бабла заплатят немеряно. К тому же вторым гобоем, раз плюнуть. Я особо напрягаться и не буду. Так что согласился. Только больно рано вставать нужно. Вот я и решил вообще не ложиться. Мы тут в одной кафешке круглосуточной зависаем. Ты не волнуйся, все свои, все музыканты.
– Веди себя прилично, – ответила я. – И больше не пей!
– Да я трезв как стеклышко! – с возмущением ответил Антон. – Ты прямо строгая мамаша, – захихикал он. – Ты тоже веди себя хорошо. Целую, лапа!
Закончив разговаривать, я убрала телефон в сумку. И тут только заметила, что Ириска и Злата пристально смотрят на меня и молчат. Даже Лена повернула одно ухо ко мне, краем глаза следя за дорогой.
– Вы чего? – довольно воинственно поинтересовалась я и откинулась на спинку сиденья.
– Оля! Что мы слышим? Ты вышла замуж? И за этого музыканта, друга моего Костика? – изумленно спросила Злата. – Мне Ириска что-то говорила, но я не верила.
– Почему сразу замуж? – возразила я. – Мы пока на стадии первичного ознакомления. К тому же Антон предлагает вариант гостевой семьи, что мне в принципе нравится.
– А он сам тебе как? – спросила Лена.
– Пока нравится, – беспечно ответила я. – А дальше видно будет.
– Но ведь он три раза был женат, – заметила Злата. – Тебя это не смущает?
– А мне-то что? – засмеялась я, правда, немного нервно. – Я официально расписываться не собираюсь.
– Что значит, зрелый возраст! – сказала Лена и повернула голову, оторвавшись от дороги. – Было бы тебе лет двадцать, так сразу бы в загс побежала, очаровавшись таким претендентом.
– Между прочим, девочки, – встряла Злата, – Антон не так прост, как кажется. Костик говорил, что он закончил консу с красным дипломом, потом аспирантуру, выступал во многих конкурсах, причем международных, и неоднократно становился лауреатом. К тому же сейчас рассматривается вопрос о присвоении звания заслуженного артиста России. Это мне Костик по секрету сообщил.
– «Конса» – это что? – поинтересовалась Лена.
– Консерватория, что ж еще? – удивилась Злата. – Ты лучше на дорогу смотри, а то врежемся в какой- нибудь фонарный столб.
– Обижаешь! – засмеялась Лена. – Я с пятнадцати лет за рулем.
– Да, я тоже вначале половины слов не понимала, – сказала я и улыбнулась. – А ведь в каждой профессии есть свой жаргон. Лен, ты сама-то как говоришь? «Верстак» вместо «верстальщик», «светики» вместо «осветители», «локейшн» вместо «место съемок».
– Вот именно! А еще удивляешься, – заметила Злата. – Музыканты тоже не отстают. Они, кстати, Чайковского «чайником» называют.
– Антон как-то сказал, что они играют «картинки с мусорки», – засмеялась я. – А оказалось, «Картинки с выставки» Мусоргского. А себя он причисляет к «духовенству», – добавила я, – и с гордостью говорит, что это элита симфонического оркестра.
