– Вот-вот! – явно обрадовался тот. – Оля права! Я уж лучше возьму такси – и домой. И пока не заживет все это, носа не высуну. К тому же заниматься надо. А то я сейчас редко репетирую. Кое-что подучить хочу, отшлифовать. Ты помнишь, Антоха, 22-ю симфонию Гайдна? – оживился он.
Антон заерзал на стуле и закивал. Потом радостно заговорил:
– А как же! Изумительная музыка! Но там, насколько я помню, развернутое соло для двух рожков.
– Ага, – согласился Саша. – И один из них – я! – с гордостью добавил он.
Я глянула на его довольное лицо с огромным синяком, заплывшим глазом и багровыми ссадинами и неожиданно начала смеяться. Они замолчали и уставились на меня. Но я никак не могла остановиться. Уже слезы потекли из глаз, но смеялась и смеялась, показывая рукой на лицо Саши. Антон вдруг прыснул, потом сказал:
– Да, картинка еще та! Такой солист с опухшей рожей и подбитым глазом трепетно выводит соло на английском рожке.
И он тоже начал хохотать. Саша вначале смотрел на нас немного обиженно, но живость характера и буйная фантазия взяли свое, и он тоже расхохотался.
– А для полноты картины, – захлебываясь, говорил он, – второму солисту глаз подобью.
– Но с другой стороны! – живо откликнулся Антон. – И будете как близнецы-братья с подбитыми глазами и английскими рожками.
– Представляю! – хохотал Саша. – Черные фраки, белоснежные рубашки и такие непрезентабельные рожи! Ой, не могу!
Когда мы успокоились, Саша зачем-то начал мыть посуду.
– Какой хозяйственный! – улыбнулся Антон. – Повезет же какой-то бабе!
– Не дождетесь! – откликнулся Саша, продолжая мыть посуду. – Я долго не женюсь!
– Я вот тоже так всегда говорю, однако уже в четвертый раз, как видишь, – заметил Антон и закурил. – Только Оля в загс отказывается идти. Но я ее еще уговорю. Она мне еще и бэбика родит!
При этом заявлении я поперхнулась чаем и закашлялась. Антон и Саша дружно расхохотались.
Мы проводили Сашу до метро. Я видела, как на нас поглядывают прохожие, потому что его лицо выглядело ужасно, хотя Антон снабдил его шляпой с полями и черными очками. Когда Саша уехал, я почувствовала облегчение, потому что общаться с двумя музыкантами в течение суток – это было слишком. Оба они были чрезмерно эмоциональными и совершенно без тормозов.
Мы медленно побрели в сторону Битцы. Антон находился в приподнятом настроении, болтал без умолку, хватал меня, начинал целовать. В ближайшей палатке он купил чипсы и пару пива.
– Я не буду, – тут же отказалась я. – Мне и так нехорошо.
– А что такое, зая? – искренне огорчился он, заглядывая мне в глаза.
– Антон! – возмущенно ответила я. – Сколько можно пить?! Я не в состоянии потреблять столько алкоголя. Ты всегда такой? – с подозрением поинтересовалась я.
– Что ты! Это я просто отдыхаю! Я ж говорил, сезон трудный в этом году выдался, много работы, чрезмерно много, вот и устал. А сейчас расслабляюсь. Только эти балеты, будь они неладны, отпуск подпортили! А так я счастлив! Мне так хорошо с тобой, лапуля! И потом это же просто пивко! Градусы детские!
Мы зашли в лес и медленно побрели по дорожке. В это время обычно гуляли многочисленные мамочки с колясками. Они ходили по дорожкам, покачивая малышей, или сидели группами на лавочках, тихо обмениваясь новостями, или дремали на травке в тени деревьев.
– Ты про ребенка серьезно? – осторожно задала я вопрос.
Антон глотнул пиво, потом обнял меня за талию и легко прижал к себе.
– А почему бы и нет? – ласково сказал он. – Ты баба в самом соку, еще не старая, на вид здоровая, вполне можешь родить. А я так девочку хочу! Настеньку!
Сказать, что я потеряла дар речи, ничего не сказать. Я остановилась. Антон тоже. Он повернулся ко мне и пристально заглянул в глаза.
– Ты любишь меня? – серьезно поинтересовалась я. – Или я для тебя как все женщины?
– Ты не все. Ты – всё! – уверенно ответил он. – И, конечно, я тебя люблю! Представь, у нас маленькая дочурка! Я научу ее играть на пианино, я буду петь ей колыбельные, третью комнату превратим в детскую, ты все там устроишь по своему вкусу. Мы так будем счастливы!
Нарисованная им картина привлекала, трогала тайные струны моей женской души. Но здравый смысл говорил, что это совершенно бредовая и опасная идея.
– А ты знаешь об особенностях поздней беременности? – спросила я. – Это не так легко, как кажется.
– И в пятьдесят рожают! – улыбнулся Антон. – А тебе всего-то сорок! К тому же, насколько я знаю, у тебя уже есть дети, так что это все упрощает.
Антон увидел свободную лавочку и направился к ней. Я поплелась за ним, в глубине души чувствуя изумление. Я видела, что он настроен крайне серьезно. А что я хотела? Молодой мужчина, живет один и, естественно, хочет полноценную семью. Любящая жена, ждущая его после выступлений, малютка-дочка, нежная с отцом, как все девочки, чистый ухоженный дом. Антон, словно слыша мои мысли, тихо проговорил:
– Ты не представляешь, как я устал от своей собачьей жизни! Я один, всегда один! – горестно воскликнул он. – Приходишь домой после концерта, никто тебя не ждет, некому чай налить! Как это грустно! У тебя дочки, ты не совсем понимаешь. Но ведь они тоже скоро выйдут замуж, и ты одна останешься, подумай об этом. Самое время завести малышку.
– Мы не так долго знакомы, – мягко проговорила я. – И только начали жить вместе, к тому же гостевой семьей. И это слишком серьезное решение, чтобы я могла вот так наспех что-то ответить тебе.
– Так переезжай ко мне насовсем! – воскликнул Антон. – Что тебе мешает? Ты ведь любишь меня! Я же вижу, чувствую. Слова не нужны.
Я опустила голову. Антон откинулся на спинку скамьи и закинул ногу на ногу. Я сорвала травинку и начал грызть ее. Мысли отчего-то унеслись к Нику. Я неожиданно ясно увидела его улыбающиеся глаза, словно он издалека заглянул мне прямо в душу. Сердце сжалось.
«Вот кого я люблю на самом деле, – подумала я. – Вот кто мне нужен на всю оставшуюся жизнь. И если бы он захотел ребенка, то я согласилась бы, не раздумывая. И какой это был бы мальчик! Такой же кудрявый, как папа, такой же красивый и нежный. Наш сын! Точная копия моего любимого».
Я почувствовала, как слезы обожгли глаза. И растерялась от силы нахлынувших чувств. Антон глянул на меня с тревогой, но промолчал, лишь обнял меня и легко прижал к себе. Я опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. И тут же увидела круглое раскрасневшееся личико Поли и ее взгляд, обращенный к Нику с нескрываемой любовью. Я даже вздрогнула и тут же почувствовала, как Антон крепче прижал меня к себе.
«Невозможно! – подумала я. – Ничего с Ником невозможно для меня. Пусть он будет с ровесницей. Все сейчас правильно, жизнь все расставила по местам».
– Послушай, милая, – ласково заговорил Антон, – не нужно так огорчаться. Я понимаю, что для тебя сложно решиться на такой ответственный шаг. Тем более у тебя уже есть дочурки. И я не настаиваю. Просто предлагаю все обдумать. Ты же взрослая девочка, умница большая. Просто обдумай. Хорошо?
Я вытерла слезы и тихо ответила:
– Хорошо.
В настоящее время тенденция такова, что в три раза больше женщин рожают своего первого ребенка после тридцати пяти лет, чем двадцать лет назад, не говоря уже о втором.
Однако они сталкиваются с тем, что забеременеть традиционным способом для них оказывается уже не так просто. Это происходит потому, что они находятся на закате своей репродуктивной фазы жизни. Жизненный запас фолликул яйцеклеток иссякает, выработка эстрогена в организме неуклонно снижается. Именно ограниченный запас яйцеклеток является главной причиной того, что способность к зачатию с возрастом падает. К тому же оставшиеся яйцеклетки стареют и с каждым прошедшим годом становятся менее способными к оплодотворению. Матка также претерпевает возрастные изменения и делается все менее приспособленной к беременности. Поэтому чем старше вы становитесь, тем меньше ваши шансы забеременеть и выносить плод. Начиная приблизительно с тридцати семи лет фертильность постепенно
