взбитых сливок, заявив, что клубника отлично подходит к шампанскому. Я видела, что он чувствует себя все более непринужденно. И когда он неожиданно пригласил меня на танец, я от растерянности не сопротивлялась. Мы присоединились к нескольким танцующим парочкам. Ник прижал меня и глубоко заглянул в глаза. Его рука скользнула под пиджак, и я сквозь тонкую шелковую ткань топа ощутила горячие пальцы на своей спине. И отодвинулась. Увидев, что он приоткрыл губы, словно обиженный ребенок, и смотрит на меня со странным выражением, я мило улыбнулась. Он сразу успокоился и начал медленно двигаться в танце. Но больше меня к себе не прижимал. Я периодически поглядывала на Таню и Юко, которые общались с гостями, выделяясь своими цветными яркими кимоно, потом переводила взгляд на его лицо. Ник молчал и не сводил с меня глаз. Чувствовала я себя довольно странно. Его объятия были приятны, но что-то непонятное возникало между нами, какое-то необъяснимое притяжение. Мои мысли потекли по совершенно другому руслу, я вдруг перестала ощущать дистанцию из-за возраста, словно мы на миг стали ровесниками. Вернее сказать, что мы стали просто мужчиной и женщиной без возраста. И даже парой. Ник мягко прижал меня, по спине побежали мурашки от волнения, голова закружилась и захотелось немедленно ощутить вкус его свежих ярких губ. Но я взяла себя в руки, отодвинулась и внутренне зажалась.
«Еще не хватало идти на поводу инстинктов! – раздраженно подумала я. – Восемнадцать лет! И к тому же есть девушка».
Музыка в этот момент прекратилась, и мы вернулись за столик. Ник смотрел на меня немного озадаченно. Потом налил шампанское и произнес не вполне уместный тост: «За нас!» Я возражать не стала, потому что почувствовала внезапную усталость и непонятное уныние. Мы посмотрели следующий номер гейш, это была какая-то печальная народная японская песня. Потом к нам подошла Таня. Ник мгновенно оживился и засуетился вокруг нее. Таня улыбалась ему. Но из-за густых белил было трудно понять, что она на самом деле чувствует. Создавалось полное ощущение, что улыбается кукла. Она поинтересовалась, как мы себя чувствуем и хорошо ли нам здесь. Мы выразили восхищение ее искусством и поблагодарили. Ник извинился и ушел. Я с недоумением посмотрела ему вслед, потом повернулась к Тане. Она сидела неподвижно с прямой спиной, сложив руки на коленях.
«Бедная! – внезапно пожалела я ее про себя. – И расслабиться не может. И каково это – постоянно чувствовать себя драгоценной статуэткой?»
– Ваши мемуары пользуются успехом, – сказала я после паузы.
– Я рада, – ответила она.
Ее большие темные глаза, обведенные черной линией, блеснули.
– А этот мальчик интересуется вами, – неожиданно сказала Таня и раскрыла веер, лежащий у нее на коленях.
– Что вы! – рассмеялась я, не в силах отвести взгляда от сложных цветных узоров на черном шелке веера.
– Несомненно, – подтвердила она, плавно шевеля веером. – Просто вы не хотите этого замечать.
– Господи, Танюша! Да ему восемнадцать, а мне сорок! О чем тут может идти речь?!
– О любви, – мягко ответила она и закрыла веер.
– О любви? – с недоумением спросила я и подумала: «Скорее о не обязывающем ни к чему сексе».
Размышления женщины бальзаковского возраста
Ник довольно быстро вернулся. Оказывается, он бегал за книгой, которую оставил в машине. Попутно купил и букет ирисов вперемежку с белыми тюльпанами. Это выглядело изысканно. Таня приняла букет и поклонилась. Но подписать книгу почему-то отказалась. Ник на миг нахмурился, но скоро снова начал улыбаться.
– Меня необычайно увлекает все, связанное с Японией, – сказал он. – Ведь и во мне эти гены. У меня и фамилия японская.
– Вот как? – заинтересовалась Таня и внимательно на него посмотрела. – Но ты такой кудрявый! – улыбнулась она.
– Это по материнской линии, – радостно сообщил Ник. – А вы не подскажете, что означает моя фамилия? А то я и не знаю.
– Но чтобы точно определить смысл, нужно знать, как она пишется иероглифами, – ответила она. – И как она звучит?
Ник сказал, и Таня сразу заулыбалась.
– Вообще-то, это название одного из предметов женской одежды, – пояснила она. – Хотя иероглиф «дзю», имеющийся в твоей фамилии, означает «мягкий, податливый, гибкий». И потом, ты наверняка слышал такие названия, как дзюдо, дзю-дзюцу.
– Еще бы! – обрадовался Ник. – Я сам занимаюсь айкидо, а это ответвление дзю-дзюцу.
– Последнее, кстати, переводится как «искусство мягкости», – заметила Таня, улыбнулась и машинально прикрыла губы веером.
«А он неплохо должен выглядеть в коротком белом тренировочном кимоно», – отчего-то мелькнула мысль, и я задержала взгляд на его широких плечах.
– Вынуждена вас оставить, – сказала в этот момент Таня и отправилась к гостям.
Ник проводил ее восхищенным взглядом, потом повернулся ко мне. Его глаза сияли.
Поздно вечером он отвез меня домой. Я немного устала, вяло ответила на его благодарность за такой чудесный вечер и открыла дверцу машины. Ник тут же выскочил, протянул руку, помог мне выбраться и проводил до двери подъезда.
– Мы еще увидимся? – неожиданно спросил он, пристально глядя мне в глаза.
– Возможно, – устало ответила я и вошла в подъезд.
На пороге меня встретила Катя, моя старшая дочка.
«Бог мой, – подумала я, – а ведь Ник младше ее!»