– Заходи, Оленька! – пригласил Ян. – Мы уже закончили. Хорошо, ты пораньше.
Я вошла и села на диван. Женщина припудривала раскрасневшееся лицо, не обращая на нас никакого внимания. Ян курил возле окна. Она накинула пиджак, открыла сумочку и достала деньги. Положив их на стол, спросила высоким мелодичным голосом:
– Значит, послезавтра в это же время?
– Да, милушка, все так, – ответил Ян. – Я уже записал твое время.
Она кивнула, посмотрела на меня высокомерно и плавно двинулась к выходу. Я проводила взглядом ее статную фигуру. Женщина была холеной, дорого одетой и явно обеспеченной. Когда за ней закрылась дверь, Ян сел на диван и улыбнулся, глядя мне в глаза.
– Чего засмотрелась-то? – спросил он. – Так, пустая бабенка, муж ейный у меня лечился, а он депутат из Госдумы, это вам не хухры-мухры! Ну и она решила, что тоже хочет у знахаря здоровье поправить.
– Не похоже, что она больна или очень перетрудилась, – заметила я.
– У нее по-женски не все в порядке, – задумчиво проговорил Ян. – Думал, что, может, через х*й ее полечить, да не стал.
– Через что?! – опешила я.
– А чего ты так удивляешься, Олюшка? – засмеялся он. – По-женски хворым самое дело хорошая е*ля. Энергетики мужской наподдаешь, глядишь, она и здорова. Организм-то, он своего требует. Матка-то в семени должна купаться! А вы что? Резиной ее тыкаете или мазями да гелями всякими умащиваете. А ей только семя и нужно! Да помоложе семя-то! Это лучше всего для вас, бабонек!
При этих словах я мгновенно вспомнила Никиту. Видимо, это отразилось на моем лице, потому что Ян замолчал и внимательно на меня посмотрел.
– Вот ты что-то последнее время не о том думаешь, – заметил он. – Или случилось чего? Я вижу, пишешь ты, пишешь нашу книгу, и вдруг мысли совсем не туда уходят. И темнят тебя эти мысли. Ох, темнят душеньку девчоночью!
Я глянула на него повлажневшими глазами. И рассказала про Никиту. Ян слушал молча. Потом покрутил головой, вздохнул и мягко проговорил:
– Не пойму я, девонька, ты от книгу пишешь, как жить правильно. Я ж хочу не о себе книгу, а показать через себя людям, как жить, чтобы не болеть. И что же ты сама-то не учишься?
Я подняла на него глаза. Ян смотрел на меня, не отрываясь. Его глаза сияли ясным голубым светом и были чистыми и прозрачными, как у маленького ребенка.
– Я ведь уже говорил тебе, и не раз, что все это чужие системы. И они развиваются по своим законам. А ты чего удумала? С чего ты на себя вину-то наложила за чужую жизнь? Парень этот сам свой путь выбирает и идет по нему. Ты пойми, милушка, каждый человек, чтоб он там ни говорил, на кого бы ни жаловался, кого бы ни обвинял, на самом деле только сам выбирает свой путь, свою жизнь. И Никитка выбрал то, что ему кажется лучшим.
– Жить за счет богатой взрослой бабы? – хмуро заметила я.
– Главное, что не за твой, – улыбнулся он. – Благодари бога, что избавилась от такого нахлебника! И поди ему плохо? Ест, пьет, не утруждает себя ничем особо, да бабу свою е*ет. И это его система. А ты-то тут с какого боку-припеку? Пораскинь мозгами-то! Ишь, удумала себя изводить! Смотрю я на вас, людей, и улыбаюсь вам. Дети вы все, и смешные как дети. Давай-ка лучше книжку нашу писать будем!
Я кивнула, вздохнула и почувствовала, что мне становится легче. Ян в принципе был прав. То, что Никита сейчас жил с богатой женщиной, никак не было связано с тем, что я с ним рассталась. И сейчас я это понимала ясно.
В три часа приехал следующий клиент. И я ушла. Когда оказалась на улице, то решила немного погулять. Погода была, правда, сырая, так как с утра шел дождь. Но сейчас он прекратился, и сквозь просветы низких серых туч начало проглядывать солнце. Я медленно шла по оживленной улице, скользя рассеянным взглядом по лицам прохожих. После весьма интенсивной работы с Яном я всегда ощущала усталость, которая, правда, быстро проходила. Главное было прекратить обдумывать ту информацию, которой он обычно переполнял мой мозг, казалось, до отказа. И я вспомнила о Никите. И тут же поняла, что в моей голове после разговора с Яном все встало на места, что он, безусловно, прав и я сделала единственно верный выбор, прекратив такие бесперспективные отношения. На душе становилось все легче. И я уже смотрела на его нынешнюю жизнь совершенно отстраненно. Действительно, с чего я взяла, что как-то виновата? Каждый сам выбирает свой путь и идет по нему до конца или, поняв, что он неверный, вовремя сворачивает на другую дорогу. Я улыбнулась и ускорила шаг, чувствуя себя так, словно что-то тяжелое, что тянуло меня к земле все это время, отпустило. Мне даже показалось на какой-то миг, что я могу при желании взлететь, как птица.
Зазвонил телефон. Я, все еще улыбаясь, открыла сумочку и достала его, машинально глянув на дисплей. Это был Гера.
– Привет, милый! – радостно сказала я, прижав трубку к уху.
Из-за шума улицы было плохо слышно.
– Как ты там? Как родители? Я уже соскучилась по тебе! – продолжила я и свернула в арку дома, вдоль которого шла.
Во дворе было явно тише, и я остановилась.
– Оленька! – услышала я и почувствовала, как сильно забилось сердце.
«Вот уж, действительно, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстояньи», – подумала я, улыбаясь от счастья, что слышу его голос.
– У меня все хорошо! Ты там как поживаешь?
– Только от Яна иду, – ответила я и оглянулась.
Увидев скамью возле подъезда, направилась к ней. Усевшись, закинула ногу на ногу. Почувствовав теплое прикосновение, наклонилась и увидела большую пушистую кошку, которая терлась о мою щиколотку и уже начала мурлыкать. И я рассмеялась.
– Что тебя там так развеселило? – спросил Гера. – Или кто?
– Ревнуешь? – задорно поинтересовалась я. – Это тут кошка о мои ноги трется. Вот мне и стало смешно. Я на скамью присела, чтобы с тобой спокойно поговорить. Или ты долго не можешь? Дорого, наверно?
– Ну о чем ты, дорогая! На то и деньги, чтобы обслуживать наши потребности. Вот появилась потребность поговорить с тобой, – добавил Гера.
И мое сердце растаяло.
– У меня все хорошо, книжку пишем, и довольно быстро, – сказала я, стараясь стереть с лица идиотски счастливую улыбку, потому что неподалеку остановились две толстые старухи и начали беззастенчиво меня изучать.
– Вот и замечательно! А как там бедняжка Марика? – поинтересовался Гера участливым тоном. – Ты была у нее с тех пор?
– Нет, – ответила я и сразу помрачнела.
Старухи тут же потеряли ко мне всякий интерес и повернулись друг к другу.
– Я даже по телефону с ней не общалась, – продолжила я. – Нора сказала, что она в тяжелом состоянии, на антидепрессантах и почти все время спит.
– Ну, ей так сейчас лучше, – ответил Гера. – Но все это ужасно! Даже я беспокоюсь об этой девочке, представляю, каково тебе!
– Спасибо за участие! – сказала я и вновь заулыбалась. – Ты-то там как? Со своей давней любовью Олей не виделся? – зачем-то спросила я.
– Виделся! – явно обрадовался Гера. – И она совсем не изменилась! Я тебе не говорил никогда, но ведь я любил ее очень сильно! Мы встречаться начали, когда ей 15 лет только исполнилось. Она девственницей была, и я у нее первый! – с гордостью добавил он. – А через три года она взяла да и замуж вышла за общего друга. А я в Москву подался.
«Вот, значит, в чем дело! – подумала я. – Это он от несчастной любви сюда сбежал!»
– И как, счастлива она в браке? – поинтересовалась я.
– Нет, – после паузы ответил Гера. – Муж выпивать любит.
– Жалеет, наверно, что такого парня потеряла, – не унималась я.
– Мы с ней об этом не говорили, – сказал он. – Думаешь, жалеет?
