— Да я и не спорю, — ответил Григорий Григорьевич. — Иди-ка в избу, Кирюха, а то ты насквозь промок. А я пока машину во двор загоню.
И он двинулся к воротам. Но их уже раскрывал сухонький сутулый дед.
— Здорово, Макар! — поприветствовал его Григорий Григорьевич. — А я уже подумал, что ушел ты куда!
— Дык куда ж я денуся? — засмеялся Макар, обнажая беззубые десны. — Тутося все времечко на печи лежу. Вот вздремнул посля обеду-то и не слыхал, как вы подъехали-то! Опять, значица, решили нашу грязь помесить? Ох-хо-хо! Да еще и такого мальца с собою прихватили. И зачем это?
— Пусть проветрится! — засмеялся Савелий Иванович.
— Ты иди в дом-то, — предложил Макар. — Ишь, мокрый насквозь. А ить на улице не лето! А лучше в баню сразу! Я аккурат натопил, но думал, что вы позжее подкатите.
— А мы сейчас! — улыбнулся Савелий Иванович, идя за Макаром.
«Ровер» уже стоял во дворе, а Григорий Григорьевич закрывал ворота.
— А остальные где? — поинтересовался Кирилл.
— Подтянутся скоро, — ответил Григорий Григорьевич. — Это мы что-то шустро в этот раз. Да, Савелий?
— Так Кирилл помогал, вот и быстрее доехали, — заметил тот.
И Кирилл глянул на него с благодарностью. На душе сразу потеплело. Он с утра чувствовал себя своим в этой компании взрослых мужчин, и колкое недавнее замечание насчет нежного эмо-боя огорчило его. Во время сегодняшней экстремальной гонки он многое понял в самом себе, да и в отце Марики, и в душе начал восхищаться им. Раньше Кирилл думал, что мэр города — это, скорее всего, умный и образованный человек, но стопроцентно занудный и живущий исключительно по правилам. Но за сегодняшний день он кардинально изменил свое мнение, потому что понял, что оффроуд может увлечь только настоящих мужчин. Но для себя он пока не решил, хотел бы еще раз повторить такую сумасшедшую поездку.
Кирилла отправили в баню. Он снял всю одежду. Она была насквозь мокрая и грязная. Отчистив, что было можно, он повесил ее в предбаннике на веревку. И пошел мыться. Когда вдоволь напарился и выскочил в предбанник, задыхаясь от жары, то увидел раздевающихся мужчин.
— Одень вот это, — предложил Григорий Григорьевич, протягивая ему пакет. — Хотя это вещи моей дочки, но, думаю, тебе не привыкать одеваться в девчачьи шмотки.
И он расхохотался. Савелий Иванович укоризненно на него посмотрел, но промолчал. Кирилл тихо поблагодарил и вынул из пакета черные узкие джинсы и розовую обтягивающую футболку. Одевшись, он молча вышел из бани.
В избе уже был накрыт стол. Дед Макар сидел за ним с довольным видом.
— А, малец! — осклабился он. — Ишь, полыхающий какой! Хорошо, видать, парку-то наподдал! А и правильно! Садись-ка, само то сейчас самогонки жахнугь!
И он налил из трехлитровой банки в небольшую стопку мутной белесой жидкости.
— Я не пью, — сказал Кирилл.
— Да неужто?! — изумился Макар и заерзал на лавке. — Ну, ты прямо мамонт какой-то ископаемый! Ить это кто ж сейчас не пьет? И больные потребляют, не то что здоровые! Ну, все буквально! И бабы хлеще мужиков! У нас в Кошкино все! Ну, чайку тогда, — предложил он.
— Хорошо бы, — улыбнулся Кирилл.
Скоро появились раскрасневшиеся мужчины. Они сели за стол и хмуро посмотрели на банку с самогоном.
— Ты чего это тут пария нам спаиваешь? — строго спросил Григорий Григорьевич.
— Я?! — усмехнулся Макар и вытер слезящиеся глаза.
Он уже успел выпить самогона, и не одну стопку.
— Смотри у меня! — погрозил тот ему пальцем.
— Что ты, Гриша, брови-то сдвинул? — обиженно поинтересовался Макар. — Кирюха ваш — просто доисторическая динозавра! Он вообще не потребляет: Ни капли! А вы такое видали? Наши деревенские пацаны, считай, кажный вечер под лавками валяются, а наутро, похмелившись, снова на работу. Еще и на тракторах как-то усиживаются, с сидений не падают, вот что странно!
Кирилл хотел сказать, что он по убеждениям стрейтэйджер, но подумал, что это слово будет совершенно непонятно ни деду Макару, ни, пожалуй, остальным.
— Так он стрейтэйджер, — к его удивлению, произнес в этот момент Григорий Григорьевич и уселся за стол напротив Кирилла, — как и моя дочка. И я этому очень рад!
— И кто это он? — изумился Макар. — Это что же, секта какая новомодная?
— Нет, — засмеялся Кирилл. — Просто мы ведем здоровый образ жизни, так это называется.
— И слава богу! — обрадовался Макар и даже перекрестился. — Да неужто дожили? И молодежь наша за ум взялася? Вот счастье!
И он всхлипнул, тут же шумно высморкавшись.
— Ты, дед, смотрю, уже изрядно набрался, — заметил Григорий Григорьевич. — Иди-ка отдыхать в горенку. А мы тут сами похозяйничаем.
— Ага, милые, пойду я, уж не обессудьте! Прилягу. Кости старые покоя просят.
Макар встал, пошатнулся, хрипло захихикал и медленно вышел из кухни в сени.
Савелий Иванович внимательно посмотрел в глаза Кириллу. Потом тихо сказал:
— Уважаю.
— Да, это хорошо, — согласился Григорий Григорьевич.
Он допил чай, встал из-за стола и ушел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— Я рад, что познакомился с тобой, — задумчиво проговорил Савелий Иванович. — Гриша не хотел, чтобы я с тобой у себя в кабинете беседовал. Тут же весь город узнал бы, что я тебя вызывал. После этих фотографий в Сети фигура ты сейчас заметная, хочешь ты этого или нет. Да еще с Марикой в большой дружбе. Так что Гришу я понимаю, не хочет лишней огласки.
— А вы кто? — спросил Кирилл, начиная нервничать.
— Следователь, — после паузы ответил он. И есть у меня пара вопросов.
Кирилл напрягся. Он понимал, куда тот клонит. К тому же Савелий Иванович мгновенно изменился. Он словно внутренне подобрался и как бы обезличился. Его круглое добродушное лицо, чем-то неуловимо похожее на лицо известного советского актера Евгения Леонова, стало невозмутимым, а глаза колючими.
— Покажи-ка левую руку, — попросил Савелий Иванович. — Пока сам не увижу, не поверю. Профессиональная привычка.
— Да, это я сам порезал, — твердо произнес Кирилл, но руку показывать не стал. — Хотел свести счеты с жизнью. Но в последний момент испугался и передумал. К тому же я люблю Марику, — нервно добавил он и прикусил язык.
— Это понятно, — мягко произнес тот. — Гриша казал, будто ты случайно ножом, но я-то понимаю, что так ровно случайно порезаться нельзя. А я внимательно изучил твои фотографии. И хорошо, что ты сразу признался, а то сейчас бы ходили вокруг да около.
— Мне больше добавить нечего, — сказал Кирилл и опустил глаза, машинально прикрыв их челкой.
— Все логично, — закивал Савелий Иванович, — если бы не одно «но». Твоя одноклассница Ирина перерезала вены. Это произошло с вами в один день? У тебя с ней были отношения?
— Мы просто дружили, и ничего более, — ответил Кирилл на второй вопрос и замолчал.
— Согласись, что все это выглядит странно, заметил тот. — Может, расскажешь правду? Ты произвел на меня впечатление настоящего парня.
— Мне нечего добавить, — повторил Кирилл.
— Ясно, — удрученно проговорил Савелий Иванович. — Не хотелось мне кому-нибудь давать это читать, но придется. Ты знал, что Ирина вела интернет-дневник?
— Да, конечно, — торопливо ответил Кирилл. У многих сейчас есть «зины». Я частенько заходил к ней и даже комментировал.
— Читали, знаем, — сказал тот. — Но мои ребята покопались в ее компьютере и нашли там еще один
