со всеми на пляж. Он чувствовал внутреннюю опустошенность. К тому же одноклассники, уже бывшие, казались ему странно чужими малознакомыми людьми. Он словно в одночасье переместился в параллельный мир, и захотелось одиночества. Кирилл смотрел вслед шумной нарядной толпе ребят, уходящих с площади. И ему казалось, что это уходит его детство. Он постоял какое-то время возле памятника В. И. Ленину, наблюдая за выпускниками других школ, потом вдруг вспомнил, как встретился тут с Марикой, как она тогда удивила его, совершенно поменяв облик и став за несколько часов эмо-герл.
Нежность затопила его сердце. Кирилл после краткого раздумья достал телефон и набрал ее номер. Было почти два часа ночи, но это не смутило его. Марика, к его удивлению, явно не спала, так как ответила мгновенно.
— Прости, что так поздно, — сказал он. — Но я…
Кирилл замолчал, не зная, как выразить ту щемящую нежность, смешанную с грустью, которая переполняла его сердце и вызывала слезы на глазах. Они скоро должны были расстаться. Кирилл твердо решил уехать в Москву. Ему на имейл продолжали приходить предложения от самых разных агентств. Марику также приглашали сниматься, но не так активно. Она, естественно, отказывалась. А вот Кирилл решил попробовать, тем более Арсений обещал помочь.
— Я соскучился, — продолжил он.
— И я, — ответила Марика.
— А ты почему не спишь? — поинтересовался он.
— О тебе думаю, — тихо засмеялась она.
— И что думаешь?
— Что ты на выпускном, с девчонками гуляешь, веселишься, — после паузы ответил она.
— Хочешь, к тебе приду? — предложил Кирилл.
— Мама дома, — после паузы ответила Марика. — Правда, спит давно.
— А ты выйди во двор, — предложил он. — А то я умру, наверно, от тоски по тебе! Три дня уже не виделись!
— Я послезавтра улетаю в Сочи, — вдруг сообщила она и вздохнула. — На месяц! Наши соседи едут, их дочка со мной в одном классе. Вот мать и решила меня с ними отправить. У них там свой дом прямо на берегу моря.
— А я завтра вечером уезжаю в Москву, — сказал он. — И это уже решено.
— Господи! — грустно проговорила Марика. Что же ты мне ничего не сказал?
— Вот, говорю. Знаешь, я уже иду в твою сторону. Давай, выходи в сад. У вас там за домом, прямо за бассейном, есть маленькая беседка. Я буду примерно через час. Я иду очень быстро, просто лечу! Выходи!
— Хорошо, — прошептала она и положила трубку.
Марика пришла намного раньше в условленное место. Ночь была теплая, но она прихватила из дома плед. Постелив его на лавку в беседке, легла и стала смотреть в просветы между деревьями на крохотные, но яркие звездочки. Она не могла сдержать слезы, и они текли и текли по ее щекам. Марика знала о планах Кирилла, но все не верила, что он скоро уедет. И они долго не увидятся. Ей нужно было окончить школу, а он в родном городе оставаться не хотел, потому что путь ему был только на один из заводов. А выбирать рабочую специальность Кирилл не стремился. Он понимал, что это ему чуждо, Григорий Григорьевич, правда, предложил ему работу секретаря в мэрии, но Кирилл поблагодарил и отказался, считая, что это работа исключительно для девушек.
— Солнышко, ты здесь? — раздался шепот.
И Марика села, вглядываясь в кусты сирени, росшие сбоку от беседки. Они зашевелились, и показался Кирилл. Его рубашка четко белела в темноте.
— Иди сюда, — тихо позвала она.
И Кирилл вошел в беседку. Он положил пиджак на лавку, сел на край круглого стола и улыбнулся.
— Какой ты нарядный! — заметила Марика, разглядывая его белую рубашку, темный галстук и строгие темные брюки.
— Все-таки выпускной, — ответил он. — Знаешь, я даже волосы хотел подстричь. Но вовремя вспомнил, что мне такая прическа для работы понадобится. Меня ведь приглашают пока исключительно на типаж эмо-боя.
— Да, — прошептала она, приблизилась и стянула галстук с его шеи.
Кирилл сидел неподвижно, не сводя глаз с ее белевшего в полумраке лица. Марика медленно расстегнула его рубашку и положила прохладные ладони на грудь. Потом скользнула по плечам, забралась пальцами в волосы и разлохматила их. Кирилл улыбнулся и прижал ее к себе. Марика была в тонком батистовом сарафанчике. Кирилл стянул лямочки с ее плеч. И начал целовать гладкую нежную кожу. Потом отстранился и посмотрел на Марику. Сарафан сполз, она пошевелила плечами, и он скользнул на пол. Марика оказалась полностью обнаженной, так как на ней не было трусиков. Кирилл судорожно вздохнул, потом расстегнул ремень. Сложив свою одежду на лавку, он повернулся к ней. Они не говорили ни слова, только смотрели друг на друга. Марика взяла с лавки плед и положила его на стол. Потом легла животом на край. Ее маленькая попка белела в темноте округлыми очертаниями. Кирилл склонился и начал щекой тереться о ягодицы, потом его губы коснулись копчика спустились ниже, Марика чуть сдвинулась вниз. Когда она почувствовала, как влажный язык забирается между ягодиц и спускается все ниже, она тихо засмеялась от удовольствия. Он играл с ее набухшими губками, ей становилось все приятнее. Она чуть развела ноги и приподняла бедра. Тут же язык сменился чем-то более горячим и округлым. Марика замерла, чувствуя, как головка скользит между ее губок, как они раздвигаются и словно обхватывают ее. Она услышала тихий стон, пальцы вцепились в ее бедра, головка сильно давила, и ей стало больно. Но Марика решила потерпеть на этот раз. Она не двигалась, обмякнув и распластавшись по столу. Кирилл застонал громче и толкнул резче. Марика сдавленно вскрикнула. И он сразу прекратил двигаться.
— Тебе больно? — прошептал он, навалившись на нее.
Но она молчала. Кирилл отодвинулся и сел на лавку. Марика повернулась к нему.
— Я так не могу, — тихо сказал: он. — Я же чувствую, что тебе больно.
— Так всегда в первый раз, — прошептала она. — Я много об этом читала в Сети. Я потерплю.
— Я так не могу, — повторил он. — И еще… я боюсь…
Кирилл замолчал.
— Чего? — удивилась она.
— А вдруг ты забеременеешь? — после паузы сказал он. — Мы же без резинки пытаемся. А это неправильно. Я знаю, что мы оба здоровы, но о возможной беременности никогда не говорим. И я боюсь. Ты не думай, не ответственности! Я люблю тебя, и по-любому мы всегда будем вместе. Просто сейчас неподходящий момент, не находишь?
Марика засмеялась и поставила ноги на лавку по обе стороны его бедер. Он начал гладить их, передвигаясь от щиколоток к коленям.
— Я знаю, когда мне можно, — тихо сказала она, — Высчитываю по календарю опасные дни. Так что можешь не бояться. Сегодня можно.
— А это наверняка? — спросил он и потерся щекой о ее ноги.
— Точно! — кивнула она и легла на спину. Кирилл встал, закинул ее ноги себе на плечи и провел набухшей головкой по ее губкам. Его пальцы начали теребить ее сразу напрягшиеся соски.
— Давай сразу! — тихо сказала Марика. — Просто втолкни его в меня, и все! Я так хочу этого!
И она тут же почувствовала резкий толчок. Кирилл схватил ее за бедра и потянул на себя. Он входит все глубже и глубже, едва сдерживая стоны. Марику прошиб пот от боли. Она вцепилась в закругленные края стола, но не произносила ни звука. Ей казалось, что Кирилл вошел нереально глубоко. И удивилась, что ее тело способно на такое. Боль стала слабее, к тому же это было странное ощущение. Она чувствовала необычайный восторг оттого, что наконец-то они соединились. Этот восторг вызывал какой-то внутренний отклик в ее теле, низ живота ныл не только от боли, но и от возбуждения. И Марика расслабилась, начиная получать наслаждение. Ей казалось, что сейчас все правильно, что их две половинки слились и появилось гармоничное единое существо, наполненное любовью. И ей не хотелось, чтобы Кирилл выходил и вновь становился отдельной половинкой. Но вот она услышала вскрик, его руки вцепились ей в бедра, она почувствовала, как все внутри ее пульсирует, потом наполняется горячей влагой. Кирилл замер. Потом
