и в старостве уже предупредили о нас; черт его знает, как проберешься теперь на Низ, — сокрушался Максим.
— Подожди, батьку, не все сразу, — успокаивал Карпо. — Ищут ли они нас, или мы их выслеживаем, все равно нашему брату запрещено болтаться в полном вооружении. Да еще такой ватагой! Мы сделаем иначе: проскочим через лес в Холодный Яр, а оттуда, может и под дождем, прямо в Субботов. Там мы как у бога за пазухой. Присмотримся, что это за гусары тут шастают. А потом…
— Будет ли «потом», казаче? Ведь нам надо на Сечь. Да и не одни мы, с матерью к сыну едем. А в ваших краях пан Кричевский сейчас мелкую шляхту усмиряет, делая вид, будто ищет меня, — промолвил Максим.
— Эх, не вовремя вы, матушка, собрались в гости к сыну. Гусары лучше гончих псов находят след. Наверное, возвратятся, догонят вас, — предупредил Карпо.
— Видите, хлопцы, вон дождь на носу! — промолвил кто-то из чигиринских казаков. — Если верно, что с вами пани Кривоносиха, чего же мы зря теряем время? Ведь сын ее тоже пошел с Богданом Хмельницким…
— Ежели вы говорите о Николае Подгорском, так он ушел вместе с полковником Пушкаренко, возглавляет сотню ирклеевских казаков, — произнес другой чигиринский казак.
Раздались отдаленные раскаты грома, стал накрапывать дождь. Казаки, объединившись в один отряд, направились от Днепра в лесную чащу. Позади всех двигался с двумя казаками Роман Гейчура. Ненастная погода помогла им скрыться от разыскивающих их гайдуков.
28
После первого неудачного боя с испанцами не только наказной атаман, но и казаки поняли, что воевать в этой далекой стране труднее, чем на Украине. Чуждая война, чуждая земля, — пропадешь ни за понюх табака. Испанцы воюют иначе, чем турки и татары. Они привыкли уже господствовать в этой стране. И, как разбойники, будут цепко, точно зубами, держать награбленное, захваченное чужое добро. Но самое страшное в том, что здесь уже применяют новейшее огнестрельное оружие.
— Додумались же проклятые цыгане прямо с каравелл бить из пушек!.. — говорил на совете старшин полковник Вешняк.
Стрельба с каравелл, правда, не так уж и опасна для казаков, потому что ядра беспорядочно перелетали через лесистые холмы. Но это оружие было таким неожиданным для казаков, что вызвало смятение, охладило даже воинственный пыл запорожцев. Особенно у нескольких сотен пеших казаков. Каравелла с пушками не стояла на одном месте. Она передвигалась, проклятая, вдоль берега в зависимости от обстановки на поле боя. Сейчас каравелла с пушками довольно рискованно приблизилась к крайнему северному крылу оборонительного рубежа Дюнкерка.
Хмельницкий на совете больше молчал, давая возможность высказаться старшинам. Пушкаренко тоже возбужденно говорил о пушках на каравелле, находившейся совсем близко от правого фланга казаков:
— Вот если бы нам такие пушки под Кумейками, мы не потерпели бы поражения… Тогда Потоцкий словно на турок напал, проклятый… А этих надо по-нашему бить, как запорожцы турок!
— Поэтому я и советую, — сказал Золотаренко, — сосредоточить все наши силы и стремительно обрушиться на врага! Я заметил, что испанцы боятся нашей конницы, а это нам на руку. Возможно, она даже еще страшнее для них, чем их галера с пушками для нас. Разреши мне с полком прорваться вперед и прогуляться — сто чертей им в печенку! — так, как это умеют казаки. Прогуляться так, чтобы тошно было их командирам. Ведь они являются для нас главной опасностью, поскольку не достигают до них ни наши пули, ни острые сабли казаков Юхима Беды… Тут важны внезапность и боевой азарт. И, конечно, никакой пощады! Позавчера Беда набрал пленных да «парля», «парля» с ними. А они, проклятые, вон видишь, ружья свои портят перед тем, как поднять руки. Я приказываю рубить таких без сожаления, миловать только тех, кто сдается в плен с исправным оружием!
— Да живые испанцы — это тоже оружие, — возразил Беда. — Мы более трехсот испанцев передали французам. Они уже не будут воевать против нас! При удачном нападении не каждый испанец успеет испортить оружие, думая прежде всего, как бы свою душу спасти. В моей сотне многие казаки уже научились обращаться с этими чудо-ружьями. Надо приказать нашим бойцам, чтобы в спешке не забывали подбирать пистоны к ружьям!
— Это правильно, брат Юхим! — поддержал Хмельницкий Беду, впервые подав голос на этом совете казацких старшин. — Но неплохое и наше казацкое оружие — внезапное нападение. Ружье плюс внезапность, о которой мы сейчас говорим!..
Неожиданный отдаленный гул боя, ружейная стрельба как будто бы в тылу противника, встревожил старшин. По побережью прокатывалось эхо от выстрелов. Хмельницкий вопросительно посмотрел на полковников, сотников:
— Чья сотня, панове сотники, находится в дозоре?
— Кажется, молодого запорожского сотника ирклеевских казаков да запорожских пушкарей…
— Николая Подгорского? Пан Пшиемский, вы предупредили, как я приказывал?
— Я не успел его предупредить, спешил на совет старшин… Передал приказ связным пана Беды… Казак поскакал к нему. Но Подгорский во вчерашнем бою слишком углубился в расположение противника и, очевидно, самопалы ищет в оврагах…
Шум боя быстро отдалялся к морю. Время от времени среди ружейных выстрелов раздавались отчаянные вопли людей.
— Чувствуется рука запорожцев!
— Ирклеевские казаки тоже умеют схватить врага за горло! — сдерживая волнение, воскликнул Юхим Беда. — Николай советовался со мной сегодня ночью. Собирался идти к испанцам одалживать пуль для ружей. Ведь неспроста и я посылал к Подгорскому связного казака.
А бой отдалялся, то утихая, то снова вспыхивая на морском берегу. Вдруг послышался звон сабель и отчаянные крики людей.
— Заседание совета прекращаем! — приказал Хмельницкий. — Полковнику Беде со своей сотней немедленно отправиться на помощь Подгорскому! Молодой, горячий запорожец так и погибнуть может. Остальным полковникам и сотникам тоже на коней и… в решительный бой, по-нашему, по-казацкому!
Три мощных залпа, содрогая воздух, эхом прокатились по морю. Просвистели ядра, падая на предместье Дюнкерка или, возможно, и в море.
Хмельницкий взмахом руки приказал джуре подать ему коня. Атаманы быстро ускакали к своим сотням. Лишь густой перелесок отделял место заседания совета старшин от передовых позиций казаков.
Хмельницкий оставил вместо себя наказным атаманом полковника Пшиемского, а сам помчался в ту сторону, где вел бой молодой сотник Николай Подгорский. Иван Серко понял, что Хмельницкий поручает ему полк подольских казаков, поскольку полковника Пшиемского взял к себе.
29
Казакам уже после первых столкновений с испанцами не понравилась такая война.
Молодой сотник Николай Подгорский хотя еще и не успел побывать в больших походах запорожцев на Черное море, но уже не один раз сражался с крымскими татарами. Война в далекой Фландрии показалась ему совсем иной. Но казаки постепенно приноровились и к ней. Казак из сотни Юхима Беды, посланный для связи с Подгорским, согласился пойти вместе с его казаками в глубокую разведку. Им было интересно выяснить, с кем приходится воевать, чего надо остерегаться. Да и скорострельные пистонные ружья не давали им покоя. Слышали они и о том, что сотники двух смежных сотен выслали казака «обманщика». Сам Хмельницкий присутствовал, когда отправляли в разведку этого храбреца…
Казацкие разведчики, где во весь рост, а где и ползком, пробирались среди прибрежных кустов. Испанские воины безмятежно спали, убаюканные тишиной прохладного утра. Потому что еще со вчерашнего дня, после наступившего перемирия для захоронения погибших на поле боя, им стало известно от казака «беглеца» о том, что украинские казаки не хотят участвовать в этой войне, выражают недовольство ею.
Разведчики-казаки и не нарушали этого затишья. Они выкрали у сонных испанских солдат ружья и тихонько вернулись к себе еще до наступления утра. Гордились не только захваченными скорострельными ружьями, а и тем, что хорошо изучили оборонительные укрепления противника.
— Лафа, брат Николай! Они спят как убитые, ей-богу, у них можно забрать не только ружья, но и пушки
