запорожцев во главе с Иваном Ганджой. Казаки расступились, пропуская запорожцев на середину. Сотники и бунчужные с трудом сдерживали казаков, которые восторженно приветствовали прибывших.
— О-о! Ганджа, полковник Ганджа! — радостно воскликнула и Кривоносиха.
Джеджалий пошел навстречу Гандже, по-товарищески придержав коня, пока полковник соскакивал с него.
— С какими вестями прибыл к нам, Иван? Не встретился ли ты где-нибудь с Богданом Хмельницким? Вот пани Кривоносиха направляется к нему от Максима.
Ганджа узнавал знакомые улыбающиеся лица, старался понять, что тут происходит. Когда же услышал голос Кривоносихи, мир показался ему ясным и теплым, как этот весенний день. Он попал к друзьям!
Увидев на бугорке связанных старшин и среди них есаула Барабаша, он без слов понял, что здесь произошло.
— Гетман всего казачества и всей Украины Богдан Хмельницкий послал нас поздравить славное казачество с первой победой над предателями народной свободы! Наш гетман призывает вас, славных воинов, не только не выступать против нас, помогая панам шляхтичам, но и поддержать нас и весь народ… — произнес Ганджа, и слова его потонули в гуле одобрительных возгласов…
21
Весенняя пора — пора возрождения всего живого на земле. А в дикой степи в это время года кругом вода, речки, болота и настоящие озера. Казаки Богдана Хмельницкого, ища падежную дорогу, чтобы обойти ненавистную Кодацкую крепость, остановились возле реки со скалистыми берегами и мутной водой. Эту реку крымчаки называли Сарысу, то есть Желтой водой. Она протекала меж скалистых глыб по лесам, которым не видно было конца-краю. Казаки пробовали ловить рыбу, по даже весеннее половодье не загнало ее в эту ржавую воду. Довольствовались лишь раками.
Отыскивая дороги, по которым татары тайком пробирались для набегов на села и хутора Украины, дозорные Хмельницкого услышали доносившийся издали шум движущегося им навстречу войска. Забеспокоились атаманы, встревожились казаки. Богдан стал советоваться со старшинами. Появление войска в лесах верховья реки Желтые воды подтверждало догадки казаков, что коронный гетман стремится преградить им путь на Украину. Оправдываются предостережения Матулинского!
— Эй, кто порасторопнее! Разузнайте, кого там принесло в наш лес! — приказал Богдан, выслушав сообщение дозорных.
Уже несколько дней Хмельницкий в тревоге ждал встречи с коронным войском. Назрулла предупредил его о продвижении большого отряда под началом сына гетмана Стефана Потоцкого. Именно его и остерегался Хмельницкий. Иногда он и сам выезжал вперед с отрядом разведчиков.
Богдана также тревожило долгое отсутствие вестей от Ивана Ганджи. Может быть, его схватили дозорные коронных войск, а может, пробирается вдоль Днепра, выслеживая бандаки генеральных есаулов с реестровыми казаками? Разные догадки и соображения принуждали Богдана продвигаться с войсками поближе к Днепру. Может, послать Дорошенко на розыски отряда Ганджи?
Теперь всем кошем расположились в лесу, возле реки Желтые воды. Богдан настороженно огляделся вокруг. Сначала он велел Гаркуше разыскать полковника Вешняка, а затем покликал сотников и есаулов на срочный военный совет.
Весна радовала своим животворным теплом, но в то же время и страшила. Назревала опасность войны. Неспроста стягивали на Приднепровье коронные войска. Ведь их перебросили сюда, чтобы воевать! С наступлением весенних дней непременно начнется «кровавая расправа», какой открыто угрожал коронный гетман Николай Потоцкий.
Последним пришел на совет Петр Дорошенко. Ему Богдан поручил проверить донесение разведки. Энергичный Дорошенко готов был в любую минуту вступить в самую горячую схватку. Именно такой человек и незаменим для подобных дел.
— Войско шляхты расположилось лагерем в перелесках, возле ручья с ключевой водой, — сообщил Дорошенко. — Как мне кажется, гусары из разведки Скшетуского узнали о нашем продвижении. Потоцкий хочет устроить нам засаду в междуречье.
— Много их или, может быть, это только разведывательный отряд Скшетуского? — рассуждал Хмельницкий. — Проклятый молодой Скшетуский, словно легавый пес, выслеживает нас. Но нам нечего больше скрываться. Мы уже обошли Кодак, а вот эти степи и реки приняли нас как своих. Тебе, полковник Вешняк, приказываю двинуться с конницей вперед, чтобы отрезать им путь к Днепру. Очевидно, они надеются на Барабаша… Ничего, они еще попляшут, дождавшись нас! Федор, отрежешь им путь к отступлению.
— Я уверен, что это не отряд разведчиков Скшетуского, а вся армада Стефана Потоцкого, о которой доносили нам гонцы полковника Назруллы! — рассуждал Вешняк.
— И об этом я думал, Федор Якубович. Поэтому и посылаю тебя со всей конницей, а не с какой-то сотней казаков. Где-то тут, поблизости, находится и наш мурза Туган-бей с чамбулом крымчаков. Разыщи его, Петр, и направь вперед за речку, поближе к Кучманскому шляху. Пускай они преградят пути отступления шляхты к Чигирину. А мы, друзья сотники, старшины, встретим гостей нашим запорожским хлебом-солью! Петру Дорошенко выстроиться с пушками на берегу Желтых вод. И запомни — ни одного шляхтича не выпускать оттуда!..
Совет короткий, как всегда перед началом боя. Уже приближался вечер, но и он не унял душевной тревоги. Богдан провожал старшин, а мысленно сражался с войсками шляхты. «Будут нападать или защищаться при первом разведывательном ударе? Можно было бы еще избежать кровавого столкновения! Не предупредить ли их, договориться? Но кто с тобой, смертником, захочет договариваться? Надо заставить их!» — мысленно рассуждал Богдан, гася сомнения.
Легко вскочил на подведенного Гаркушей коня. Тело жаждет покоя, а сердце обесчещенного человека взывает к мести!
— Тебе, Тодось, поручаю связь со всеми сотнями. Передай мой наказ старшинам корсуньской сотни, чтобы шли на помощь пушкарям Дорошенко.
В сопровождении нескольких старшин и джур Богдан нашел удобный спуск к реке и остановился на берегу, прислушиваясь. Прислушивались и старшины, — начиналась война! Некоторые из старшин соскакивали с коней, прижимали ухо к холодной, омываемой водой гранитной глыбе.
— Моя мать, бывало, стоя на кадке с куском полотна, вот так прислушивалась к шуму реки, думая о своей судьбе, — промолвил Богдан.
— Не ошибались матери, прислушиваясь, какую судьбу предсказывает детям река! Слышу, Богдан, гудит земля. Расшумелись проклятые шляхтичи, — отозвался Дорошенко, поднимаясь от гранитной глыбы.
— Войско или только разведывательный отряд?
— Думаю, что целое войско, пан гетман! — решительно, как во время военной операции, подтвердил Дорошенко. — Ржут кони, скрипят колеса… Разведывательный отряд мог бы и ползком пробираться. А это, скорее всего, войско располагается на ночлег.
— Понятно… — Гетман еще раз окинул взором своих воинов. — Хватит прислушиваться к скале. С богом, воины! Только без шуму! Как в походе, продвигаться широким фронтом. Вышли вперед надежную разведку, полковник! Тебе, Григорий, вести пеших и, если надо будет, первому же… — махнул рукой Лутаю. — Да пусть знают казаки, что я тоже переправляюсь вместе с ними через реку и вблизи буду руководить боем.
Пустил коня вброд и уже с противоположного берега наблюдал, как в вечерних сумерках осторожно пересекали извилистую реку пешие воины. Первая преграда на пути воинов — Желтые воды!
Только татарский чамбул не придерживался приказа атамана. Когда наступила темная весенняя ночь, тишину в междуречье прорезало отдаленное гиканье татарской орды. Трудно было понять, то ли это доносился гул сражения, то ли свойственный татарам подбадривающий крик, чтобы не растеряться ночью. Не было слышно ни единого выстрела, ни каких-либо воплей.
Хмельницкий сделал вывод, что войска шляхтичей еще не вступили в бой, и приказал полковнику Лутаю продвигаться со своими казаками как можно скрытнее. Лучше было бы остановиться и окопаться, чтобы легче отражать нападение врага.
— На рассвете, скажи, ждем боя. Ежели шляхта первой нападет на нас, мы тоже не будем отсиживаться. Об этом я предупредил и Вешняка. Очевидно, все пойдем в бой, как условились…
