ребенку, – посмотри-ка туда. Кто это там, в зеркале? Скажи, детка, кто там такой? Ну же, Ми Мин, кто этот маленький мальчик и что он делает?» Но Ми Мин, согласно приведенной в отчете записи инспектора, «никак не отреагировал на свое отражение, не проявил к нему ни малейшего интереса и даже ни разу не посмотрел в глаза своему двойнику». Далее инспектор пишет: «Впоследствии я заметил, что хотя взгляд мальчика иногда случайно и падал на меня, но в глаза мне он ни разу не посмотрел. Признаюсь, я тоже не мог посмотреть ему в глаза. И мне это представляется фактом весьма тревожным».
Тревожным фактом этому инспектору показалось и то, что ни один из этих детей никогда и ни на что не показывал пальцем, не следовал советам посмотреть туда, куда ему указывали пальцем другие. «Животные и маленькие дети, – писал этот ученый, – смотрят, конечно, в первую очередь на сам указующий перст, а не в том направлении, куда он указывает, и никогда сами не указывают на себя. Указывание пальцем как значимый и понимаемый жест – нормальный этап развития ребенка на первом году его жизни».
Суперумники подчинялись самым простым и прямым указаниям, но как-то странно, рассеянно. Если им, например, говорили: «Пойди на кухню», или «Сядь», они поступали так почти всегда, но если кого-то из них спрашивали: «Есть хочешь?», то ребенок мог пойти, а мог и не пойти на кухню или к столу, хоть и знал, что там ему дадут поесть. Ударившись, никто из этих детей не бежал к взрослым с криком «бо-бо вот тут!»; они просто ложились на землю, поджимали ноги к животу и лежали молча или слабо поскуливая. Кто-то из отцов сказал инспекторам о своем сыне: «Он словно не понимает, что с ним что-то случилось. Словно знает: что-то случилось, но не понимает, что случилось именно с ним». И гордо прибавил: «Он упрямый. Настоящий солдат! Никогда не просит о помощи».
Нежные слова, похоже, для этих малышей ничего не значили, хотя, если их приласкать, они вполне могли потереться о твое плечо мордашкой или даже прижаться к тебе. Иногда они даже лепетали нечто ласковое, вроде «холосый-плехолосый!» или «мамулечка тепленькая» – но не в ответ на слова любви, а как бы просто так, ни с того ни с сего. Они откликались, когда их звали по имени, а если кто-то спрашивал, как их зовут, называли свое имя, но не все. Родители утверждали, что дети «слишком часто разговаривают сами с собой и никого не слышат». Местоимения суперумники использовали совершенно произвольно – «ты» вместо «я», «меня» вместо «их» и т.п. Их высказывания становились все более спонтанными и бессмысленными; на вопросы они практически не отвечали или отвечали невпопад.
После целого года терпеливого и интенсивного обследования и многочисленных совещаний инспекторы опубликовали свой первый отчет, составленный, надо сказать, весьма осторожно. Особое внимание они уделили девочке Ра Нья, которая продолжала каждую ночь спать чуть ли не по часу и даже днем порой ненадолго задремывала, а потому считалась – в терминах эксперимента – откровенной неудачей. Отличие Ра Нья от остальных суперумников очень живо и безо всяких предосторожностей описал в своем интервью телевизионщикам один из инспекторов: «Это очень милая девочка, очень мечтательная. Впрочем, они все мечтательные. Ее разум точно все время бродит где-то сам по себе, и разговаривать с ней – почти то же самое, что разговаривать с собакой: она вроде бы слушает вас, но большая часть ваших слов для нее – просто некий относительно знакомый шум. А порой она, бывает, вздрогнет, встрепенется, словно только что проснулась, и вот она уже ЗДЕСЬ, с вами, и все отлично ПОНИМАЕТ. Надо сказать, больше никто из этих детей ни разу не проявил такого понимания. Они все постоянно где-то не здесь. Они, пожалуй, вообще нигде».
Окончательный вывод, сделанный инспекторами, гласил: «Постоянное бодрствование, по всей видимости, мешает мозгу достигнуть полного созревания».
Публика целый месяц с удовольствием вопила насчет «маленьких зомби», «бодрствующих младенцев с мертвыми мозгами», «запрограммированного аутизма» и «принесения младенцев в жертву на алтаре науки». Также был весьма популярен лозунг с трагическим подтекстом: «Почему они не дают мне спать, мамочка?» Но потом всякий интерес к эксперименту угас.
А вот интерес к нему правительства не угасал еще целых двенадцать лет благодаря неослабевающему энтузиазму профессора Уй Тага, который имел прямую поддержку среди чиновников Высшего Остроугольника, а также среди военных советников и некоторых влиятельных генералов армии. Но в конце концов, совершенно незаметно для широких масс, финансовая поддержка проекта была прекращена.
Многие из ученых, наблюдавших за работой группы Уй Тага, к этому времени давно покинули научный городок. Сам профессор Уй Таг не перенес удара, получил инфаркт и умер. Несчастные родители суперумников – которых все это время силой удерживали в городке, стараясь, правда, хорошо их кормить, одевать и, естественно, обеспечивать всеми современными удобствами, за исключением средств связи, – тоже наконец обрели свободу и буквально взвыли, умоляя научный мир о помощи.
Их «детишкам» теперь было от пятнадцати до семнадцати лет, и спать им совершенно не требовалось. Одновременно со вступлением в пубертатный период они обрели также то, что некоторые называли «иным сознанием», другие – «бодрствующим бессознательным», а третьи – «лунатизмом». Последнее определение было абсолютно неправильным. Это были кто угодно, только не лунатики, ибо совсем не спали и отнюдь не пребывали в полном неведении относительно того, что их окружает, как это бывает с настоящими лунатиками, которые ходят во сне порой посреди улиц с оживленным движением или тщетно пытаются стереть с руки несуществующее проклятое пятно. Эти юноши и девушки в любое время прекрасно сознавали, что происходит вокруг них, и всегда бодрствовали.
Физически все они были вполне здоровы. А поскольку их хорошо и регулярно кормили, да и дополнительно перекусить им позволялось всегда, они не приобрели никаких охотничьих или захватнических навыков. В основном они бесцельно бродили или бегали по отведенной им территории, порой висели на кольцах или качались на качелях или на ветвях деревьев, копали в земле ямки или строили из песка башенки, по-щенячьи боролись друг с другом. Но, по мере того как они достигали зрелости, эта щенячья возня стала приводить к сексуальным забавам, а вскоре и к соитиям.
В течение столь длительного заточения в научном городке две матери и один отец из числа родителей суперумников совершили самоубийство, а один из отцов умер от удара. Остальные сорок родителей установили круглосуточное дежурство и вели его годами, пытаясь как-то удержать «в рамках приличий» своих почти взрослых детей – двенадцать девушек и десять юношей, которые никогда не спят. Условия эксперимента запрещали родителям запирать своих детей в каком-либо помещении, так что они никак не могли удержать их от общения друг с другом. Мольбы родителей о том, чтобы им доставили замки и противозачаточные средства, были решительно отвергнуты профессором Уй Тагом, совершенно убежденным, что уже второе поколение неспящих полностью подтвердит верность его теории, изложенной в пока что не опубликованном труде «Бессонница: ответ грядет».
Когда двери научного городка наконец распахнулись, четыре девушки уже произвели на свет младенцев, о которых теперь заботились бабушки и дедушки. Еще три девушки были беременны. Одна из матерей, которую изнасиловал один из неспящих подростков, также была беременна. Ей, естественно, разрешили сделать аборт.
Затем последовал довольно темный и постыдный период, в течение которого правительство сняло с себя всякую ответственность за этот эксперимент и предоставило его участникам возможность самим заботиться о себе. Некоторые из суперумников стали жертвами сексуальных извращенцев и любителей порнографии. Одного убила собственная мать, предположительно в порядке самозащиты. Впоследствии она непродолжительное время провела в тюрьме. Наконец, в период правления Сорок Четвертого Высшего Остроугольника, всех оставшихся в живых неспящих вместе с родившимися у них детьми отправили в резервацию, созданную на уединенном островке в обширной дельте реки Ру Му, где их потомки так и живут с тех пор, опекаемые населением Хай Бризала.
Второе поколение неспящих хоть и не подтвердило теорию Уй Тага, но доказало мастерство тамошней генной инженерии: дети получались точно такими же, как их родители; ни один из потомков суперумников после пяти лет не испытывал ни малейшей потребности в сне.
На острове Неспящих сейчас проживает около пятидесяти пяти таких людей. Климат там очень теплый, так что ходят они голышом. Фрукты, сыр, хлеб и другую пищу, не требующую приготовления, через день привозит и оставляет на берегу армейский катер. За исключением подвоза продуктов, строжайше запрещены любые контакты с неспящими, в том числе и любая гуманитарная или медицинская помощь. Туристы, включая и тех, что прибыли из иных миров, допускаются на соседний островок, где они изредка могут увидеть неспящих, подглядывая из-за жалюзи в мощную подзорную трубу или бинокль. На сам остров периодически забрасываются группы научных наблюдателей, которые размещаются в двух особых башнях,
