Стремительная черная тень замерла рядом с лежащей посреди тропы темной массой. Тусклый свет из дверного проема высветил тело, лицо, острые вилы, которые он держал вертикально. Как посох чародея, подумала она.
– Это действительно ты? – спросила она.
Он опустился на колени у темной массы на тропе.
– Кажется, я убил его, – сказал он и, поднявшись, оглянулся через плечо. Остальных бандитов и след простыл.
– Куда они делись?
– Убежали. Помоги мне, Тенар.
Держа в одной руке нож, она взялась за предплечье человека, лежащего на тропинке. Гед взял его за другую руку, и они затащили тело в дом. Оно лежало на каменном полу кухни, и кровь хлестала из его живота и груди, как вода из дырявого кувшина. Верхняя губа задралась в предсмертном оскале, глаза закатились.
– Запри дверь, – приказал Гед, и она подчинилась.
– Белье в стенном шкафу, – сказала Тенар. Он взял простыню и разорвал ее на бинты, которыми она принялась обматывать грудь и живот раненого, куда со всего размаху вошли острия вил, оставив три страшных раны, из которых фонтаном била кровь. Пока она накладывала повязку, Гед поддерживал торс мужчины.
– Как ты сюда попал? Ты пришел вместе с ними?
– Да. Но они об этом не подозревали. Больше мы для него ничего сделать не можем, Тенар.
Гед опустил бесчувственное тело мужчины на пол и сел рядом, тяжело дыша и вытирая лоб тыльной стороной своей испачканной кровью руки.
– Кажется, я убил его, – повторил он.
– Наверное, убил, – сказала Тенар, посмотрев на алые пятна, медленно проступавшие на плотной ткани, которой была обмотана худосочная, заросшая волосами грудь и живот мужчины. Она поднялась с пола и едва не упала – так у нее вдруг закружилась голова.
– Подсаживайся к огню, – сказала она. – Ты, должно быть, продрог до костей.
Тенар сама не понимала, как она узнала его в темноте. По голосу, наверное. На нем был мешковатый зимний пастуший тулуп из выделанной овчины, вывернутый кожей наружу, и теплая шерстяная шапочка, надвинутая на самые брови. Лицо обветрилось, тронутые сединой волосы отросли до плеч. От него веяло холодом горных ночей, дымом костров и смрадом овечьих отар. Он дрожал всем телом, не в силах согреться.
– Подсаживайся к огню, – повторила Тенар. – Подложи дров.
Он так и сделал. Тенар налила воды в чайник и повесила его над пламенем.
Ее платье было запачкано кровью, и она, намочив край простыни, как могла отчистила его. Затем Тенар передала тряпку Геду, чтобы тот стер кровь со своих рук.
– Что ты имел в виду, – спросила она, – когда сказал, что пришел с ними, оставшись при этом незамеченным?
– Я спускался с гор. По тропе. От истоков Кахеды.
Он говорил ровным голосом, словно выдыхал слова, но из-за колотившей его дрожи Тенар понимала его с трудом.
– Услышал за спиной мужские голоса и сошел с тропы. В лес. Не хотелось с ними встречаться. Сам не знаю, почему. Что-то в них было такое. Я испугался их.
Тенар понимающе кивнула и села напротив него по другую сторону очага, слегка подавшись вперед, чтобы лучше слышать, и сцепив руки на коленях. Влажное платье прилипло к ногам, и она стали мерзнуть.
– Когда они проходили мимо, я слышал, как кто-то из них упомянул Ферму-под-Дубами. Тогда я пошел за ними. Один из них говорил о девочке.
– Что именно?
Гед помолчал, затем ответил:
– Что он собирается вернуть девочку. Сказал, что накажет ее и примется за тебя. За то, что ты, по его словам, украла ее.
Гед замолчал.
– …накажет и меня тоже.
– Они все поддержали его.
– Это не Хэнди.
Она кивнула на лежащего на полу человека.
– Он случайно не…
– Он говорил, что девочка – его.
Гед тоже взглянул на мужчину, затем вновь уставился в огонь.
– Он умирает. Мы должны сходить за подмогой.
– Он не умрет, – сказала Тенар. – Утром я пошлю за Иви. Остальные все еще болтаются где-то
