— Я знал, что этот человек достоин разговора, — сказал Конфуций. — Так оно и есть. Он постиг кое- что, но не постиг всего [7].
Цзы-Гун устал учиться и сказал Конфуцию:
— Я хочу отдохнуть.
— В жизни нет отдыха, — ответил Конфуций.
— Значит, мне не суждено обрести покой?
— Нет, ты найдешь его. Взгляни на тот могильный курган, такой величественный, такой могучий, и ты поймешь, где ждет тебя покой!
— Воистину смерть велика! — воскликнул Цзы-Гун. — Благородный муж обретает в ней отдохновение, заурядный человек покоряется ей.
— О, ты все понял, Цзы-Гун! Люди понимают радость жизни, но не ее пошлость, печаль старости, но не ее безмятежность, ужас смерти, но не ее упокоение.
Янь-цзы сказал:
— Как хорошо люди древности понимали смерть! Достойные мужи находили в ней отдохновение, презренные покорялись ей.
В смерти наши жизненные свойства достигают своего предела. Древние называли умершего «вернувшимся к началу». Говоря, что умерший «вернулся к началу», они давали понять, что живые — странники в этом мире. Странник, который забыл вернуться назад, не знает, где его дом. А того, кто не знает, где его дом, весь свет осудит. Но когда все люди забывают про свой дом, то уже некому осудить их. Положим, некто ушел из своей родной деревни, покинул своих родичей, презрел свои семейные обязанности ради того, чтобы скитаться где-то на чужбине, — что можно сказать о таком человеке? Люди в мире наверняка назовут его глупцом и недотепой. Положим, что некто гордится собой, выставляет напоказ свои способности и умение, добивается славы и почета и не может удержаться от того, чтобы не хвастаться на виду у всего света, — что можно сказать о таком человеке? Люди наверняка сочтут его умным и достойным уважения. Оба этих человека не правы, однако же люди будут порицать одного и хвалить другого. Только мудрец знает, кого следует порицать, а кого хвалить.
Ле-цзы спросили:
— Почему ты ценишь пустоту?
— В пустоте нет ничего ценного, — ответил Ле-цзы. — О ней нельзя так говорить. Просто нет ничего лучше покоя, нет ничего лучше пустоты. В покое, в пустоте находишь место, где жить. А давая и отбирая, мы теряем место, где жить. Тот, кто, совершив ошибку, начинает играть в «человечность» и «справедливость», не вернет потерянного.
Юй Сюн сказал:
— Те, кто говорят, что небо и земля разрушатся, ошибаются. Те, кто говорят, что небо и земля не разрушатся, тоже ошибаются. Мы не можем знать, разрушатся они или нет. Каждый судит со своей точки зрения. И вот живые не знают, что такое быть мертвым, а мертвые не знают, что такое быть живым. Тот, кто приходит, не знает тех, кто ушел. А тот, кто ушел, не знает тех, кто придут после. Почему мы должны беспокоиться о том, разрушатся небо и земля или нет?
Шунь спросил своего помощника:
— Могу ли я обрести Путь и владеть им?
— Вы даже своим телом не можете владеть, как же вы можете владеть Путем?
— Если мое тело мне не принадлежит, то чье же оно?
— Это форма, данная вам на время Небом и Землей. Ваша жизнь вам не принадлежит: это гармония жизненных сил, дарованная вам на время Небом и Землей. Ваша природа и судьба вам не принадлежат: это Путь, предначертанный вам Небом и Землей. Ваши дети и внуки вам не принадлежат: Небо и Земля ниспослали их вам, как змеи сбрасывают кожу. Поэтому вы странствуете, не зная, куда направляетесь, покоитесь на месте, не зная, на что опираетесь, и питаете себя, не ведая как. Вы — вечное дыхание Неба и Земли, которое влечется во всех направлениях. Как же вы можете владеть им? [8]
— Вращаясь без конца, Небо и Земля движутся неприметно. Но кто ведает об их движении? Ведь что уменьшится здесь, увеличится там, что произрастает здесь, увядает там. Уменьшаться и увеличиваться, произрастать и увядать — значит в одно и то же время рождаться и умирать. А перерыв между появлением и исчезновением столь ничтожен — кто заметит его? Чем бы ни была вещь, ее энергия не вдруг появляется, ее форма не вдруг исчезает: просто невозможно понять, когда приходит зрелость и когда наступает увядание. То же происходит и с человеком за время его жизни: его облик, суждения и манеры меняются со временем, его кожа, ногти и волосы одновременно растут и выпадают. Однако ж невозможно распознать, как претерпевают они эти перемены. Мы узнаем о них лишь после того, как они произойдут.
Некогда в царстве Ци жил человек, который так боялся, что небо обрушится, а земля обвалится вниз и ему негде будет жить, что даже не мог есть и спать. Нашелся некто, кто принял близко к сердцу его страхи, пришел к нему в дом и стал его успокаивать:
— Небо — это только скопление воздуха, и нет такого места, где бы не было воздуха. Ты целый день ходишь и лежишь внутри неба, ты внутри неба потягиваешься и сгибаешься, делаешь вдох и выдох. Почему же ты страшишься, что небо рухнет на тебя?
— Но если небо — это только скопление воздуха, то разве не свалятся с него солнце и луна, звезды и планеты? — возразил цисец.
— Солнце, луна, звезды и планеты — это скопления воздуха, которые светятся. Даже если они упадут, то никому не причинят вреда.
— А если земля обрушится?
— К чему бояться, что обрушится земля? Ведь земля — это скопление твердого вещества, которое заполняет пустоту во все четыре стороны. Нет места, где бы не было вещества. Ты целыми днями и стоишь, и ходишь, и все делаешь на земле. Чего же бояться, что она обрушится?
Услышав это, цисец очень обрадовался, и его друг обрадовался тоже.
Когда Чанлу-цзы услышал про их разговор, он рассмеялся и сказал:
— Радуга, облака и туманы, ветер и дождь и четыре времени года — все это скопления воздуха, и из них получается небо. Горы и холмы, реки и моря, металлы и камни, огонь и дерево — все это скопления твердого вещества, и из них получается земля. Зная, что это скопления воздуха и твердого вещества, как можем мы быть уверены в том, что они никогда не разрушатся? Небо и земля — это только песчинка в целой вселенной. Конечно, должно пройти еще очень много времени, прежде чем им придет конец, и предугадать этот срок очень трудно. Беспокоиться о том, что они разрушатся, конечно, глупо. Но утверждать, что они не разрушатся никогда, — столь же неверно. Поскольку небу и земле суждено погибнуть, придет время, когда им наступит конец. И если мы окажемся в это время здесь, то почему бы нам и не беспокоиться об этом?
Когда Ле-цзы услышал эти слова, он тоже улыбнулся и сказал:
«Сказать, что Небо и Земля погибнут, — это неправда. И сказать, что Небо и Земля не погибнут, — тоже неправда. Погибнут они или нет — этого мы знать не можем. Все зависит от того, как на это посмотреть. Ведь живые не знают, что такое смерть. Мертвые не знают, что такое жизнь. Те, кто есть сейчас, не знают тех, кто был прежде. А те, кто был прежде, не знают тех, кто есть сейчас. К чему нам беспокоиться о том, погибнут Небо и Земля или нет».
В царстве Ци жил богач по фамилии Го, а в царстве Сун жил бедняк по фамилии Сян. Вот бедняк приехал в Ци, чтобы разузнать, как стать богатым. Богач Го сказал ему:
— Я хорошо научился воровать. С тех пор как я стал вором, в течение первого года я смог прокормиться, во второй год добился достатка, а в третий год — изобилия. А потом я стал раздавать
