которые мы получили с введением этой системы, но они нам часто о себе напоминают, когда пьем, готовим пищу, заполняем контейнер питьевой водой или дозаправляемся водой от грузовика сразу в большие баки, а не в отдельные емкости.
Сейчас наша орбита над Союзом проходит только ночью и рано утром. Днем связь начинаем над Северной Америкой, где-то в районе Великих озер, и ведем ее над Атлантикой через стоящие там корабли командно-измерительного комплекса. До чего же приятно перед сном почитать газеты, как сейчас.
Выходной. Проспали до 12 часов. Вот что значит организм, намучается бессонными ночами и, как только отпустит, сразу же берет свое. Главное — надо спокойно понимать, что и плохое настроение, и неудачи, и бессонницы — это все проходящее, и ни в коем случае в это время нельзя искать спасения в лекарствах, давать волю слабостям, а терпеть и еще раз терпеть. И как только все нормализуется, организм свое возьмет и быстро восстановит силы.
Днем готовили баню и мылись. Хорошо покупались. После надел чистое белье, набрал любимых продуктов, подогрел воду и так вкусно пообедал! На душе стало легко, как будто нарыв лопнул. Я думал. Толя помоется и мы вместе выпьем чайку и пообедаем, но Толя почему-то отказался. К 6 вечера на связь подошла Люся и так хорошо начала разговор: вначале с Толей, прочитала ему открытку от Лиды и все рассказала о ней и ребятах, а потом стала говорить со мной. Молодец! Это, казалось бы, мелочь, но здесь она заметна и очень помогает в общении. На второй сеанс пришла сестра, и мы весело с ней поговорили, правда, она меня чуть не вывела из себя разговором о моем похудении, как будто все сговорились об одном и том же. Потом рассказала о статье Тарасова в «Комсомолке», где он пишет, как Толя спасает меня, потерявшего сознание при выходе в открытый космос, не сказав в самом начале, что это принятая условность на тренировке в гидробассейне. Мне кажется, такой прием недопустим в документальном очерке о реальном полете. Видел сегодня Гавайи. Внешне они так не выглядят — весело и экзотично, как в песнях. Один большой остров смотрится, как горное плато над водой, точнее, как холм с выровненной верхней частью коричневого цвета и двумя вулканами на его поверхности. Ничего особо яркого — нет красивых разводов воды, как на Багамах или планктона, нет пятен зелени и т. д.
Приближаемся к своему рубежу. 3 месяца полета, а это уже срок. Работал сегодня с видеомагнитофоном «Нива». Облачность хорошо получается, прорабатывается ее структура, а Земля пока плохо видна. Посоветовался со специалистами. Они из опыта работы с аэрофотосъемочной аппаратурой и видеокомплексом «Нива» на самолете-лаборатории посоветовали применить фильтры, ограничивающие ультрафиолетовую часть спектра и синюю составляющую оптического диапазона. Дело в том, что, наблюдая Землю из космоса, мы видим ее как бы через «голубое небо», которое привыкли видеть таким с Земли, а теперь оно, как ни фантастично, оказалось внизу под нами, искажая для аппаратуры истинные цвета лика нашей планеты.
Правда, почему небо голубое? Наверное, мало кто правильно ответит, хотя на этот вопрос еще в 1871 г. лорд Рэлей дал ответ в статье «О свете от неба, его поляризации и цвете». Со школьных лет многие, наверное, помнят формулу-предложение, позволяющую легко запомнить спектр солнечного света: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», первые буквы которой определяют последовательность цветов радуги от длинных красных волн до коротких фиолетовых. Так вот, согласно теории Рэлея, окраска небосвода возникает под влиянием рассеяния солнечного света молекулами воздуха и взвешенными в нем частицами, а интенсивность рассеивания волн, близких к фиолетовым — это синий и голубой, в 16 раз больше, чем волн, относящихся к красной части спектра. Поэтому мы и видим небо голубым или светло- голубым. Провели тщательную настройку телекамеры, отфильтровав синюю вуаль атмосферы, с балансировкой цветности и регулировкой контрастности и яркости. После этого качество изображения Земли резко улучшилось. Зарядил фотоаппарат «моментальной съемки» и отснял кассету по Земле. Два снимка Австралии получились хорошо.
В жизни, к сожалению, так бывает, что не ценится человек, кто делится всем и добр к людям, и часто это воспринимается как должное теми, кто сам ничего не дает.
Не спал всю ночь. Ждал четырех часов утра, когда будем проходить над Забайкальем, где уже должно быть светло. Часа в 2 встал посмотреть время — как бы не проспать. После этого так и не прилег. Дело в том, как я уже говорил, мы не всегда летаем в дневное время над Советским Союзом. Это связано с тем, что наша орбита прецессирует, то есть ее плоскость все время поворачивается за счет того, что Земля не является идеальным шаром, а сплюснута со стороны полюсов и наша орбита наклонена к плоскости экватора. Поэтому сила тяготения, действующая на станцию, направлена в каждый момент времени не точно к центру Земли. Наглядно представить это можно на примере, как ведет себя детская юла, когда ее толкнешь сбоку. Тогда плоскость вращения юлы, наклоняясь, начинает менять свое положение, то есть прецессировать, совершая поворот вокруг прежней оси, перпендикулярной полу. Подобно этому и наша орбита меняет свое положение в пространстве, то есть ее плоскость каждые сутки постоянно сдвигается в западном направлении на 5 градусов. Поэтому наступает такой период, что над Союзом мы летаем только ночью и нет возможности поработать по своей территории. Утром, когда встаем, уже летим над Западной Европой вниз вдоль Красного моря, оставляя нашу страну слева по полету в предрассветной дымке. А днем ходим вдоль Америки или над океаном и только к вечеру начинаем проходить над Дальним Востоком, попадая в зону видимости его наземных пунктов. Вот там только и встречаем рассвет Родины, хотя в это время уже ложимся спать вместе с Москвой, так как на борту мы живем по московскому времени. Это связано с необходимостью сохранять постоянство нашего режима дня и наземных служб управления. В таких случаях нас обеспечивают связью с ЦУПом корабли плавучего измерительного комплекса: «Космонавт Юрий Гагарин» — флагман флота АН СССР, «Академик Сергей Королев», «Космонавт Владислав Волков» и другие, которые стоят в Атлантике у берегов Северной и Южной Америки и у западных берегов Африки. Они принимают с борта станции баллистическую информацию и телеметрию о состоянии ее систем и через спутник «Молния» ретранслируют их в ЦУП, одновременно организуя с ним телефонную связь. Кроме того, корабли автономно ведут обработку поступающей с борта информации и при необходимости выдают команды на борт и рекомендации экипажу.
Здесь же добавлю, что в результате поворота плоскости орбиты на 5 градусов в сутки да плюс градус за счет годичного движения Земли меняется положение плоскости орбиты относительно Солнца, что приводит к изменению соотношения светлого времени и тени на витке. И бывает время, когда плоскость орбиты занимает такое положение, что она становится солнечной, то есть у нас нет тени — Солнце не заходит, а только скользит по горизонту. В этом случае мы летаем вблизи терминатора — линии раздела светлой части Земли с одной ее стороны, где Солнце, и тени — с другой стороны. Цикличность световой обстановки, определяемая прецессией нашей орбиты, составляет около двух месяцев, за это время ее плоскость по отношению к Солнцу делает полный поворот вокруг земной оси.
Интересный момент. Вчера жене с сестрой в сеансе связи послал самый длинный поцелуй протяженностью около 15 тысяч километров. Сеанс был около 8 часов вечера, и нас принимал Уссурийск, потом мы проходили над Японией, Камчаткой и ушли на Америку.
Пройдя Камчатку, прощались, здесь я им сказал «целую вас», и этот поцелуй пролетел, как в сказке, через моря и океаны и всю страну.
Весь день загружаем грузовик. Неплохо его упаковали, к нему мы относимся с любовью, выручил он нас здорово, облегчил жизнь. Он был с нами почти месяц и служил хорошей, удобной кладовкой, а теперь отправляем его полностью забитым отработанными регенераторами (14 штук), поглотителями, емкостями с уриной, сборниками с твердыми отходами и разными контейнерами с упаковочным хламом. Он здесь тоже набирается — мешки с мусором из-под пищи, старой одеждой и т. д. Весь забили.
На витке 1755-м видел Рио-де-Жанейро. Красивое побережье, много заливов, а Рио — это хорошо закрытая бухта, но с очень грязной водой, которая в блике Солнца, как копировальная бумага блестит — аж темная по сравнению с прибрежной полосой, где сочная гамма красок от водорослей, планктона и взвесей. Очень красив берег, много заливов, кос, впадает река, много оттенков воды.
