Дробится тело клювомИ пучится дождями.Дыханьем стеклодуваРастет в растущей яме.Растет корнями в стебли,Растет, подъемля венчик.Дожди в пути ослепли,И путь их — переменчив.И вот на мертвой глине,Где мира блеск искрошен,Таинственный и синийТанцует дождь горошин.Таинственный и белый,Как дверь распахнут камень.— Всем миром стало телоИ никого нет в яме!
НА ПЕРЕВАЛЕ
Гудел, как шмель, электровоз,Ведя состав на перевале.А ветви сосен и березИм вслед так дружески кивали,Прощаясь, словно в первый раз,С летящим за вагоном ветром,На широте раскрытых глаз,На высоте двух тысяч метров.Еще последний поворот —И солнце справа светит низкоВ прорыв меж скал, как из ворот,На белый камень обелиска.«Европа — Азия». Рубеж.Урал не знает сна и лени.Нигде на свете не найдешьТак много блеска и стремленья!Скрипит пыль вечности во рту.Как миф, глядит орел с откоса.Край мира. Грань. — Но за чертуУже продвинулись колеса.Поет заливисто свисток.Монета повернулась решкой.Глядит с чуть видимой усмешкой.И путь широкий на восток.
СУМАСШЕДШИЕ
Говорила узница узнице,И странной была та речь:«Я слышала — ночью в кузницеКовали огромный меч…»А узник спрашивал узника,Был странным его вопрос:«Узнал? По тропинке узенькойПрошел за окном — Христос!..»Мы все путем неизведаннымИдем через странный свет.И нет на вопросы ответа нам,И смысла в вопросах — нет…