I«Ротмистр, сегодня в разъезд —Ваш эскадрон.Но смотреть — не считать звездИ не ловить ворон!»Усмехнулся:«Никак нет, честь полка не уроним!»ПовернулсяИ скомандовал: «По коням!»IIСкользкий лязг мундштуков и стремянОт шоссэ — справа по три — и в чащу.Сердце пьет голубой туман,Воздух вдаль всё пьянее и слаще…За холмом, прелеском, в овражкиИ на изволок — прямо в рожь.— Эх вы, сашки-канашки! —От судьбы не уйдешь!..И вот —Из-за леса, справа,Отчетливо — пулемет…Марш-марш! И в лаву……Небо упало так резко,Землею набился рот.А из перелескаВсё еще пулеметКолыбельную песню поет и поет…IIIОткрыл глаза — и было небо сноваВверху холодным, бледным, и пустым.И призрачным, как легкий серый дым,Как память у тифозного больного.Лежал, смотрел и чувствовал, как кровьСтучит в висках чуть слышной мелкой дрожью.Нет никого. От боли морща бровь,Назад — в лесок пополз тихонько рожью.Дополз. Вздохнул. Поднялся — и бежать…Забился в чащу. Завязал рубашкойПлечо с кровавой раной — и опятьЧерез кусты, лощины и овражки…Весь день блуждал. Под вечер вышелКак раз к селу, к плетню последней хаты.Дождался тьмы. Бог милостив — пошел.«Впустите… И воды… за плату…»IVХозяин посмотрел волком.Усмехнулся: «Набили холку!»Но пустил ночевать. Странно.И даже перевязали рану.Правда, не он, а дочь.И вот — ночь.…На сеновалеМышиСкреблись и шуршали.Сквозь крышуМесяцСеребряным пальцем шарил.«Если найдут — повесят…»Не спится.Опустив ресницы,Лежал и вспоминал.В прошлом году в Одессе,Да, да, в тот же день,Кажется, у Семадени,Пил вино, и стрелял в свою тень,И хотел целовать колениУ подошедшей к столу.Засмеялась: «Мальчик — и глупый.Для этого есть губы…»Ночью бродили по молу.СначалаУчил он кавалерийским сигналамИ как развернуть эскадрон.А после она —Как расстегивать кнопки на женских платьях,