Появился Нефегрим. Мы хоть и не видели его раньше, но сразу узнали по рассказу старика сказителя. Прилетел верхом на гигантском насекомом с перепончатыми крыльями. Одет в черный плащ, говорит высокопарно. Но близко к нам не подходит.
О, смертные! Знаете ли вы, во что ввязались, с какими силами вздумали играть? Есть время для сна и для яви — и Спящий, в чей сон вы так дерзко вошли, скоро должен проснуться! Но сон его длился эоны, а миг пробуждения суть века, что прошли здесь. В пробуждении мир Его сна должен погибнуть, ибо сущность Спящего до поры разделена меж подобными вам, и лишь смерть последнего человека планеты соберет ее воедино. Заклинаю вас, о блуждающие в чужих снах, оставьте игры свои и возвращайтесь домой!
Алхав запустил в него фаерболом. Эрбон и Утнар присоединились — нервы у всех на пределе. Когда принято решение, думать уже не хочется. Вряд ли мы могли серьезно повредить Черному Страннику, но по крайней мере прогнали его. Улетел прочь на своем крылатом существе, и больше не появлялся.'
На этом мои записи кончаются. Несколько раз я пытался описать дальнейшее, но рука начинает дрожать, а глаза застилает черный туман. О, если бы мы не были столь безрассудны тогда и послушались доброго совета! Но в гордыне своей мы возомнили себя владыками Мироздания.
Дух мой в смятении, но могу твердо сказать, что ритуал Хазаб-Тарш мы исполнили по всей форме. И он подействовал. Земля и небо содрогнулись от заключительных
Земля содрогнулась еще раз и, вздымая тонны песка, к небу с диким ревом взвилось нечто черное, подобное гигантской колонне. То был Великий Червь Цфарг! Он явился на новый раунд битвы богов, которую полагал давно законченной. В следующее мгновение Хозяин Песков бросился на Зеленую Мать, ответившую ударом грома…
В этот момент мы еще могли уйти! Но остались, завороженные мощью и величием представшего нашим взорам зрелища. От нашего внимания укрылось, что Червь явился не один, а с легионом отпрысков, бывших его точным подобием, и уступающим лишь размерами. Впрочем, каждый из них был не меньше человека. Не успели мы оглянуться, как эти мерзкие твари набросились на нас.
Мы все же могли уйти. Но товарищи мои, разгоряченные духом битвы, решили вступить в драку, открыв огонь по червям, коим он не причинял ни малейшего вреда. Прежде чем это стало понятно,
Я выжил потому, что страх овладел мной, и главным побуждением в те минуты было не драться, а бежать. Из последних сил я прошептал слова Возвращения, и разорвал губительный контакт.
Никогда еще реальность не казалась мне столь прекрасной. В миг пробуждения я надеялся еще, что смерть друзей была лишь иллюзией, но надеждам моим не суждено было сбыться. Они сидели рядом со мной, как обычно, вкруг стола с талисманом, — сидели неподвижно, закрыв глаза, лишь из-под век выступили капли темной крови… И сиреневые крупинки на устах.
Я бежал оттуда, и бегу до сих пор. Мне нельзя останавливаться. Если остановлюсь, то засну, а спать мне нельзя. В тумане дремы ждет меня Великий Червь. Я уже слышу его зловонное дыхание… У прохожих, что спешат мимо меня под дождем, вырастают щупальца и жвалы. Что-то ревет далеко за серыми башнями, а в небе кружатся тучи. Не заснуть!
Проклятие Неффалима
В недобрый час решил я отправиться на Кереметовы болота.
Лишь богам предков наших ведомо, что скрывают эти проклятые топи. Но люди забыли богов, и неоткуда более нам ждать помощи и благословения.
Так размышлял я, прокладывая путь через погибельную трясину, жадно чавкающую подо мной. Зловонный туман клубился вокруг, и солнца не было видно. Часы тянулись как годы в царстве вечного разложения. Страх и отчаяние все более овладевали моей мятежной душой.
Но вот из белесой мглы показались черные тени, и узнав их, я содрогнулся. То были осьмиконечные деревянные кресты — полусгнившие, торчащие из мшистой земли вкривь и вкось, словно в богохульном танце.
Так понял я, что достиг заветной цели своих странствий.
Летописи поведали мне, что в давние времена лесная глушь на краю болот стала прибежищем секты какого-то старообрядческого толка. Предводителем раскольников был человек, наделенный сверхъественными способностями, именовавший себя Неффалимом. Он пророчествовал о последних временах и обещал приверженцам своим спасение от мира и жизнь вечную.
Первое обещание, во всяком случае, было исполнено: заболачивание местности продолжалось неуклонно многие годы. Дороги становились непроходимыми, а гати наводить никто и не думал. И обитель сектантов сгинула на болотах, а потом о ней просто забыли.
Из всех ныне живущих я первым ступил на эту землю!
От старого кладбища дорога шла в гору, под ногами больше не хлюпало.
По пути мне встретился заброшенный яблоневый сад, с низкорослыми и корявыми деревцами. Однако некоторые из них еще плодоносили. Я попробовал одно яблоко — оно оказалось почти безвкусным, с примесью какой-то тухлятины.
Наконец, я добрел до деревни и увидел дома — точнее, то, что от них осталось. Одни деревянные избы рассыпались грудами гниющих бревен, другие совсем вросли в землю, чернея провалами окон, словно огромные норы. Время не пощадило творения рук человеческих, да и глупо было надеяться на иное.
Устало я шествовал по этой забытой земле, как вдруг увидел впереди фигуру в черном одеянии. По неведомому обычаю оно скрывало полностью лицо, руки и ноги незнакомца. Так неужели здесь еще живут люди?
Другие фигуры бесшумно вышли из тумана, словно не касаясь земли, и молчаливо обступили меня кругом. Это было словно во сне… Я понял, что они зовут меня с собой, и мы отправились дальше — туда, где бледная муть тумана озарялась зеленоватыми сполохами.
Таинственное сияние шло из полуразрушенной старой церкви.
На крыльце нас встретил владыка, одетый подобно остальным. В левой руке он держал (а точнее, странно изогнутым рукавом прижимал к телу) книгу в почерневшем от времени переплете, а правую поднял, словно благословляя меня. В этом была его ошибка, ибо край рукава сполз вниз, обнажив вместо человеческой кисти
Наваждение, в коем я пребывал, улетучилось. В ужасе бежал я прочь из забытой деревни, хоть обитатели ее и не преследовали меня…
Слишком поздно я понял, что в том не было нужды, ибо проклятие Неффалима пало на меня. Разве не остерегают нас легенды принимать пищу в обители мертвых и колдунов?
Зараза с Кереметовых болот растет во мне. Тело мое исходит зловонным потом, а внутри копошатся незримо скользкие черви. Жизнь моя более не принадлежит мне всецело: порой я не помню, где был и что делал… И откуда этот странный привкус во рту?
В ночных кошмарах дух мой витает над трясиной. Я знаю тех, кто спит под гнилыми крестами — сны их темны и вязки, как болотная жижа. Я вижу истинный облик тех, кто ходит в черном и не оставляет следов на земле. Мне дано было проснуться с криком ужаса на устах, узрев То, Что испускает фосфорическое сияние в оскверненном храме.
Мне нет больше места на земле людей. Я должен покончить с собой — но увы, слишком трудно решиться — или отправиться вновь в край проклятых болот, дабы стать частью тайных сил, что властвуют там безраздельно.
Путешествие Говарда Карвера
С тяжелым сердцем берусь я за перо, дабы описать историю моего бедного брата Говарда. Ранее я полагал, что для всех будет лучше похоронить ее в песках времени, однако неожиданно открывшиеся новые факты и обстоятельства заставили меня по-другому взглянуть на вещи и побудили доверить бумаге все, что мне известно, а выводы делайте сами.
Итак, я, Филипп, и мой брат Говард —
Наши с Говардом родители умерли рано, и на меня во многом легла забота о младшем брате, который всегда был слегка не от мира сего. Оба мы закончили Мискатоникский университет, после чего я уехал в Бостон, где занялся бизнесом, а Говард стал одним из самых молодых профессоров университета на кафедре ядерной физики. Несмотря на то, что наши жизненные пути разошлись, мы виделись довольно достаточно часто — в конце концов, здесь всего час езды на машине.
Должен сказать, что хотя по роду деятельности я далек от передовой науки, однако по мере возможности слежу за ее достижениями, и порой листаю 'Scientific American', так что могу, не ударив в грязь лицом, отразить в своем повествовании и научный аспект всей этой трагической истории.
Мой брат Говард работал над получением кварк-глюонной плазмы. Не берясь судить подробно об сем предмете, сошлюсь лишь на общее мнение специалистов, согласно которому в современной физике проблема эта является одной из самых актуальных. По мнению одних ученых, изучение этой плазмы позволит нам приблизиться к пониманию того, что творилось во Вселенной у самого Начала Времен, по мнению других — позволит также раскрыть загадку 'черных дыр'. Однако дело это непростое, и требует гигантских ускорителей, миллионных вложений и кропотливого труда исследователей.
Здесь Говард в известной степени пошел против общепринятого мнения, полагая, что получить кварк-глюонную плазму можно гораздо проще и дешевле. У него была своя теория, призванная непротиворечивым образом объединить квантовую механику с относительностью пространства-времени. Однако было также и достаточно благоразумия, чтобы не настаивать на