Позвонила снизу по пятизначному служебному номеру.
Девушка-секретарь попросила Агашу немного подождать и пообещала спуститься к ней минут через десять. Десять минут обернулись двадцатью пятью. Подошла, но даже и не извинилась.
Они тут на этом радио и телевидении — эти небожительницы, на простых девушек, вроде Агаши, смотрят как на навоз возле дороги.
– Агата Фролова? — спросила небожительница. — Идемте, вам студию покажут и призы выдадут.
В скоростном лифте поднялись на пятый этаж.
Потом долго-долго шли по коридору. Повернули налево, потом еще раз налево. Покуда шли, на стенах пустынного коридора возле бесконечной вереницы дверей, любопытный взор Агаши отмечал звучные, сами за себя говорящие бренды: «Радио Маяк», «Радио ХитFM», «Радио Россия»…
– Это все студии? — спросила Агаша небожительницу.
– Нет, здесь офисы и редакции, а студии там, в том крыле, — махнула рукой небожительница.
Наконец добрались до конца коридора, где возле лестницы Агаша приметила светящуюся неоновую табличку «Москва-сити FM». Пришли. И здесь обычная бюрократия.
– Здесь распишитесь, вот здесь и здесь распишитесь…
За две фаянсовые кружки в виде человечьих спин и нижеспинного пространства нужно было расписаться в четырех журналах.
У них в кафе, когда выручку сдавать, и то меньше бюрократии.
– А студию посмотреть можно?
– Из кабинета программного директора через стекло, — ответила небожительница, — а в саму студию нельзя.
– А кто сейчас эфир ведет? — спросила Агаша.
– До двенадцати Мирский, а потом до шестнадцати Ксения Птитц.
– А можно у них автограф?..
– Нет, автограф — это ваше личное дело, хотите, ловите их на улице, хотите, ловите в кафе.
– А где у вас кафе?
– На втором и на четвертом этажах.
– Спасибо.
– Не за что, заходите.
С двумя кружками в фирменном полиэтиленовом пакете, как дура-мешочница, потащилась по коридору назад.
Уже одна и уже без сопровождавшей ее сюда небожительницы. К двум фаянсовым попам в придачу ей в пакет еще и футболку сунули с логотипом «Москва-сити FM». Будет она теперь в этой футболке по квартире щеголять. Ну, не на Тверскую же в ней идти! Что она — провинциальная дура, что ли? А кто она? Разве не провинциальная дура?
На втором этаже разыскала кафетерий. Вот это да! Да это же там за тем столиком сама Ирма Бальберс сидит! С мужчиной. На Сергея Мирского он не похож.
Набралась наглости, спросила барменшу шепотом:
– А кто это там, с Ирмой Бальберс?
– Это Валерий Дюрыгин, продюсер, — равнодушно ответила ко всему привыкшая барменша.
И точно, как же она могла забыть! Агаша его сто раз видела на экране, просто забыла. Взяла свой кофе, села за свободный столик. И принялась мечтать.
Вот поступит она в Ипполитовича по классу фортепиано. Станет известной пианисткой. Будет приезжать на радио давать интервью. «В эфире Агаша Фролова, здравствуйте!»
Джон Петров немного расстроился.
Мирский, сволочь, обманул, дал только шестьсот, а четыреста — вспомнил, гадина — вычел с Джона как штрафные за полугодичной давности прокол с певицей Калерией, которую обещал привезти и не привез.
Ну, было дело, облажался, с кем не бывает!
Джон вышел из АСБ2, по тоннелю прошагал на противоположную сторону улицы Королева, нашел на стоянке свою «бэшку» четырехлетку. Пора бы уже машину менять, старичок… Но денег пока нема. Вот заработаем на афере века, тогда все купим. И машину не слабее, чем «Дьюзенберг» ручной кастинговой сборки, и четырехкомнатную хатку на Чистых Прудах… Джону не хотелось особняка по Рублево-Успенскому. Жить надо в центре Москвы. Это ожиревшие буржуи могут там замыкаться на своих огороженных шестиметровыми кирпичными стенами сорока сотках. А человеку вроде Джона, который привык жаркими бессонными ночами тусоваться в пекле ночной столицы, перетекая из «Метелицы» в «Меркюрий центр», а оттуда к рассвету в «Эль Гаучо», ему не подходит житье в часе езды от Москвы. Ему подавай самый центр.
Итак, остается только одно — заработать три миллиона бакинских. Или лучше пять.
Сколько он уже девчонок нашел для этой своей аферы? Вчера вот третью нашел — Наташу. Сказала, что продавщицей работает на Войковской.
Надо ей позвонить да собрать их всех вместе, устроить что-то в виде смотр-прогона.
А позавчера с ней на телевидении ее подружка была — посимпатичнее этой Наташи. Агата. Кстати говоря, Джон ей визитку-то давал, а не Наташе. Фигурка и мордашка у Агаты такие совсем ничегошные! Но Агата не пришла. Наташа сказала, что передумала. Небось сама и отшила соперницу.
Джона просто так не проведешь, он такого здесь навидался — на сто мопассановских романов хватит. Но тем не менее — вчера он заручился заверениями, что девушки согласны и готовы на все.
– Сниматься будем в живом лайв реалитишоу, — объяснял он девчонкам, — а на реалитишоу застенчивым и забитым дурам, которые не догоняют, таким тут делать нечего, здесь врубающиеся, хавающие ситьюайцу требуются.
Девчонки завороженно кивали. Особенно эта Наташа старалась. Надо им завтра-послезавтра учебный прогон устроить под видеокамеру.
Можно на даче у Бориса, в Переделкино. Надо ему позвонить. Но этот козел обязательно чем-нибудь да испортит всю малину. Его непременно на скорый и быстрый секс потянет. Все неймется ему — три раза сифилисом болел. Да и долечился ли? Джон всегда, когда в компании Бориса водку пил, потом целый месяц к венерологу хотел сходить.
Ирму Дюрыгин вызвонил, уже подъезжая к Останкино.
– Ой, в «Твин Пиггс» не пойду, времени нет, — причитала в мобильник Ирма. — Если хочешь, поднимайся сейчас во вторую аэсбэшку, встретимся в кафетерии на втором этаже, у меня для тебя полчасика будет.
Ирма, как всегда, выглядела лучше Голливуда вместе с Каннами и Берлином, вместе взятых.
Расцеловались.
– Слышала, ты с новым шоу к главному ходил, — сказала Ирма.
– У меня ведущей нет, — сказал Дюрыгин.
– А Марианну не хочешь позвать?
– Какую? Стешкину, что ли? Да она заторможенная, ею надо будет по радио управлять и каждую остроту из аппаратной подсказывать, мне такие не нужны.
– Правильно, тебе подавай умную и красивую.
– Как ты.
– Но я другому отдана и буду век ему верна.
– А сколько тебе Зарайский платит? Я вдвое дам.
– Ты с ума сошел.
– А помнишь, мы ведь с тобой ладили?
– Помню, ничего не забыла, но ты свое время упустил, теперь не вернешь…
Замолчали.
Дюрыгин поймал на себе пристальный взгляд молодой девчушки в смешной зеленой шляпе, что
