изнурительной физической работой. Однако Бенедикт, при полной поддержке императора, успешно ломал подобные настроения. По его инициативе созывались частые соборы, вырабатывавшие генеральные положения для унификации и регламентации монастырской жизни, которая должна была стать моделью и для светского общества.
Единство – вот что отныне больше всего заботило и волновало как императора, так и его духовное окружение.
Деятельно пропагандировал единство и Агобард, один из тех, для кого прочность веры воплощалась в монолитности народов империи. Монарху всячески внушалось, что он уже не «собиратель земель», подобный предшественникам, а «августейший император», правящий империей не как личной собственностью, а как паствой, уполномоченный высшим промыслом во благо строительства «Града Божия».
Все это, разумеется, было не ново, и Людовика не требовалось особенно поучать, ибо он и без того был пропитан подобными идеями; но вскоре обнаружилось, что идеи приходят в резкое столкновение с жизненными обстоятельствами и примирить одно с другим очень трудно.
Вспомним, в какое положение попал Карл в 806 году, когда ему пришлось делить империю между тремя сыновьями; из этой ситуации он, правда, благополучно вышел, но лишь потому, что двое из троих умерли при его жизни и вследствие этого раздел не потребовался – Людовик беспрепятственно унаследовал всю империю. Но теперь сам Людовик попал в точно такое же положение, в каком оказался его великий отец в 806 году: у него от королевы Ирмингарды также было трое сыновей – Лотарь, Пипин и Людовик. Как в этих условиях можно было сохранить единство империи?
Проблема выглядела весьма серьезной. Ее обсуждали долго и всесторонне, ей был целиком посвящен ахенский сейм лета 817 года. И наконец, после горячих споров приняли компромиссное решение, зафиксированное в документе, получившем название «Ordinatio imperil». Термин этот в необходимом контексте перевести на русский язык не так-то просто. Слово «ordinatio» имеет ряд значений, но главные из них – «организация», «учреждение», «упорядочение»; нам представляется в данном случае наиболее адекватным понятие «обустройство». По существу это как бы конституция империи, определяющая ее статус и особенности. Само название документа говорит о его целенаправленности: речь будет идти якобы не о разделе, а о чем-то совершенно противоположном – о совершенствовании структуры империи, ее реорганизации, более целесообразном устройстве. В преамбуле «Ordinatio» сказано прямо: «Ни нам, ни
Формально императорский титул получал старший сын Людовика, Лотарь, который с этого времени становился соправителем отца, а после его смерти наследовал империю. Остальные два сына получили по королевству: Пипин – Аквитанию, которой уже и так управлял, Людовик – Баварию и земли, примыкающие к ней на востоке. Оба младших брата должны были подчиняться воле старшего в военной и дипломатической сферах и не могли вступить в брак без его согласия. В случае смерти одного из младших братьев новый раздел не предусматривался, в случае же смерти Лотаря вельможи должны были избрать императором одного из оставшихся. Акт 817 года был торжественно скреплен присягой всех подданных и благословением папы; в том же году Лотарь был коронован и получил титул «августа».
Как и всякий компромисс, «Обустройство империи» не удовлетворило ни одну из сторон. Партия единства сочла себя обманутой и постепенно начала отходить от императора, каждый же из братьев считал себя обделенным и затаил обиду на отца. Таким образом, уже на четвертом году своей власти Людовик Благочестивый попал в весьма сложное положение, оказавшись между партией единства и ее врагами. Последствия не замедлили сказаться.
В «Обустройстве» не был вовсе упомянут внук Карла Великого, сын короля Италии Пипина, Бернард, после смерти отца унаследовавший королевство и утвержденный в этом звании дедом в 811 году. Усмотрев в подобном умолчании выпад против себя лично и подстрекаемый вельможами из прежнего окружения Карла, Бернард не замедлил восстать с целью защиты своих прав. Восстание было быстро подавлено, ахенский сейм приговорил Бернарда к смерти, а император оказал ему «милость», заменив смертную казнь распространенной в то время карой – выжиганием глаз. Но франкские палачи еще не поднаторели в этой процедуре, с таким успехом проводившейся в Византии. В результате варварски сделанной операции юный Бернард скончался.
Вся эта история сильно повредила императору в глазах народа. Но еще больше вреда принесла ему довольно неуклюжая попытка загладить свою вину. Мучимый угрызениями совести за убийство племянника, он решил принести всенародное покаяние, к которому приглашал всех своих близких; покаяние, проведенное в Аттиньи, сопровождалось щедрыми подарками и милостями императора в отношении лиц, подвергнутых опале. Так приоткрылась подлинная натура наследника Карла Великого. Его непоследовательность и слабость стали для всех очевидны, тем более что покаяние в Аттиньи оказалось лишь первым в серии актов подобного рода.
Дальше все пошло значительно хуже.
Плод поздней любви
В 819 году император овдовел. Оплакав смерть королевы Ирмингарды, он совсем уже было собрался покинуть сей грешный мир и, оставив империю сыновьям, удалиться в монастырь, когда вдруг встретил некую молодую особу, похитившую его сердце. То была красивая, умная и образованная аристократка, представительница знатного баварского рода Вельфов; ей было 29 лет (Людовику только что минул 51), и носила она библейское имя – Юдифь. И вот вместо того чтобы уйти в тихую обитель, Людовик сыграл новую свадьбу. А в 823 году у счастливой четы родился ребенок мужского пола, которого в честь великого деда окрестили Карлом…
Родился не просто младенец, родилась проблема. Проблема, которой предстояло окончательно погубить империю.
Конечно, сразу так думать никому не хотелось. Все шло своим чередом, и вроде бы ничего не изменилось. Да и что могло измениться, если «конституция» 817 года вполне определенно обусловила будущее! Братья молчали, а Лотарь, стремясь освятить и закрепить свое звание, в том же 823 году отправился в Рим, где получил золотую диадему из рук самого папы.
Но все понимали, что вскоре что-то произойдет. Проблема в лице юного Карла неуклонно «подрастала». А вместе с ней росло и общее напряжение. Молодая мать, заботясь о будущем ребенка, пыталась соответствующим образом воздействовать на отца. Отец и сам понимал, что младшего сына нужно своевременно обеспечить земельными владениями, но их-то можно было выкроить только за счет уже поделенного между старшими сыновьями! А как отнесутся к этому они? Да и все остальные?…
Старшие сыновья молчаливо выжидали.
Сторонники партии единства предостерегали императора от неверного шага. «Вы не должны пересматривать акт 817 года, – внушал ему Агобард. – Вам не удастся изменить его безнаказанно, не подвергая опасности души вашей».
Насчет души император все понимал, но ведь у него было еще и грешное тело. Нежный супруг и чадолюбивый отец не внял предостережениям. Шесть лет он крепился и, наконец, принял решение.
В 829 году на сейме в Вормсе император торжественно заявил, что меняет условия «Обустройства империи», а еще через два года опубликовал и соответствующий акт. Карлу был выделен «удел»,