И, правда, день спустя ликующий Буше протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги:
— Это специально для вас, Жан…
Дрожа от нетерпения, я развернул его и прочел:
«Мой мальчик, ты оказался более прав, чем я, старый солдат революции. Мое путешествие тем не менее было благом для меня: оно доказало, что я не бесполезен Франции и моему народу. Пет, неправда, народ не умер. Здесь, в городах и деревнях, я увидел то, что под слоем пепла плохо различимо в Париже. Представь себе, люди полны решимости идти дальше, они будут бороться, пока не уничтожат деспотизм и его приспешников. Здесь много свежих сил, с которыми можно добиться победы. И мы добьемся ее. Итак, милый Жан, я пока не поеду в Англию: думаю, она обойдется без моей врачебной помощи; здесь я нужнее. Надеюсь в ближайшее время заключить тебя в свои объятия.
Я с изумлением и радостью смотрел на Буше. Тот улыбался.
— Завтра он будет с нами. Для Марата его революционная профессия, как туника Деяниры: ее можно сорвать с себя только с собственной кожей!..
Глава 18
Марат не был больше одиноким.
Наконец-то появилось существо, готовое следовать за ним в его скитаниях и жертвовать для него всем, на что мы, грешные, при самой пламенной любви своей к учителю были — увы! — не способны.
Вы догадались, мой читатель: речь пойдет о женщине.
И признаюсь честно: как я ни радовался за него, я все же немного ревновал; такова уж, по видимому, особенность нашей природы. Хотя, по сути дела, чего мне было ревновать? Ведь у меня же была моя Луиза!
А у него появилась Симонна — только и всего.
Нет никакого сомнения, что пройдут годы и найдется историк (да простят меня благородные историки), который напишет книгу под претенциозным заглавием: «Марат и женщины». И конечно же, эта книга пойдет нарасхват. И конечно, как и все, написанное о Марате, она окажется букетом лжи. И конечно, мои любезные соотечественники, читая ее, будут смаковать сочные детали, упиваться рискованными подробностями — таковы, к сожалению, мы, потомки Брантома и Лабрюйера, истинные дети Франции.
Именно поэтому я считаю долгом своим остановиться на данном предмете, хотя поначалу и не собирался этого делать. Дабы предотвратить ложь, нужно выявить правду. И если я не могу похвастать, будто знаю об этой стороне жизни моего друга особенно много — Марат не принадлежал к числу мужчин, любящих афишировать свои связи, — я все же льщу себя надеждой, что знаю здесь несколько больше, чем другие, и поэтому читатель может отнестись к моим словам с большим доверием, чем к фривольным измышлениям настоящих и будущих пасквилянтов.
Жизнь Марата ярко подтверждает истину, которую так часто пытаются оспаривать: женщину привлекает в мужчине отнюдь не его внешность. Марат далеко не был Адонисом, это известно всем. А между тем как его любили! Скажу сильнее: как его обожали дамы, в том числе в изысканные красавицы, щедро одаренные, с безукоризненным вкусом, с блестящими манерами, с тонкой душой… II просто женщины, без всяких манер, но с единственным дарованием — любить и быть любимыми…
У меня хранится четверостишие, написанное рукой Марата — единственный образец его юношеской поэзии; это мадригал в честь одной из невшательских красавиц, некой госпожи д'Андре. Вот он:
Неважные стихи — скажет читатель. А я и не хвалю их; я хочу лишь показать, что в определенном возрасте Марат отдавал дань тому же, чему отдаем все мы. И на любовь, естественно, он отвечал любовью: его мечтательный, несколько сентиментальный склад той поры, равно как и его огненный темперамент, давал для этого все необходимое.
Первый серьезный роман Марата относится к годам его странствий. Находясь в Лондоне и будучи уже известным врачом, он познакомился с Анжеликой Кауфман… Кто не знает ныне этой блистательной художницы, умершей в годы империи, художницы немного вычурной, но очаровывающей изысканным колоритом своих картин, их тонким чувством? Достаточно вспомнить ее «Возвращение Германика», «Иисуса и самаритянку» или «Прощание Абеляра с Элоизой»…
Анжелика была на два года старше Марата. Его соотечественница (она родилась в Хуре), Анжелика переехала в Лондон из Швейцарии почти в одно время с Жаном Полем. Здесь она восхитила высший свет в равной мере своей красотой и своим талантом. Самые высокопоставленные лица спешили заказать портрет у модной художницы. Она была принята при дворе и удостоена звания члена королевской академии искусств. Общеизвестна грязная интрига, жертвой которой художница стала в 1768 году. Один богатый лорд долго и безуспешно добивался ее любви. Встретив решительный отказ, он познакомил ее со своим негодяем камердинером, выдав его за шведского графа Горна. Самозванный граф, искусно ведя свою роль, пленил девушку; она приняла его предложение и стала мнимой графиней Горн… Все, конечно, тут же раскрылось. Произошел страшный скандал, разом уничтоживший репутацию и успех молодой художницы… Именно тогда-то с Анжеликой и встретился доктор Марат. Он оказал ей душевную поддержку и помог добиться развода.
Благодарность обманутой переросла в любовь. Натуры страстные, увлекающиеся, артистичные, они были созданы друг для друга; во всяком случае, Марат не мог вспоминать об этом времени без глубоких вздохов, и, может быть, именно память об Анжелике так тянула его в туманную Англию… Они расстались в 1775 году; Марат возвратился во Францию, Анжелика уехала в Рим. Больше встретиться им уже не довелось…
Не менее поэтичным был второй роман Марата, уже в Париже, в самую блистательную пору его жизни. В начале настоящей повести я упоминал об одном эпизоде, рассказанном мне стариком больным в Отель-Дьё и положившем начало моему профессиональному интересу к Марату: я имею в виду исцеление маркизы а'Обепин. Потом я узнал все в подробностях.
Она принадлежала к старинному аристократическому роду, давшему известных полководцев и дипломатов во времена Генриха IV и Ришелье. Судьба не обидела ее ни знатностью, ни богатством, ни красотой. Нежная и утонченная, она блистала в свете и обладала редкой способностью привлекать сердца. Но, вопреки всему этому, маркиза а'Обепин была глубоко несчастна. Ее муж, картежник, волокита и человек бесчестный, сумел превратить ее жизнь в ад. Быть может, потому и началась ее болезнь, которая в 1776 году едва не свела молодую женщину в могилу. Это был туберкулез легких, который лечить в то время не умели, как, впрочем, не умеют и в настоящее время. Болезнь развивалась быстро, и вскоре все врачи отказались от маркизы: она была признана безнадежной. И тут появился доктор Марат…
Я не знаю, какими способами лечил он свою пациентку и как долго ее лечил. Важно одно: он ее вылечил! Это казалось невероятным. Случай маркизы а'Обепин стал достоянием прессы и пересудов. Марату
