бетонным блоком на ногах. В службе безопасности национал-патриотов работали люди без комплексов.
Это и мешало Анвельту облечь абстрактные ночные раздумья в формы конкретного дела. Пойти против Янсена — даже думать об этом было опасно.
Мрак. Полный мрак.
В нем был только один просвет. Сильные мира сего почему-то уверены, что сами они могут делать что хотят, а те, кто под ними, должны делать только то, что дозволено. Нет. У каждого человека всегда есть свой интерес. И если появляется возможность без риска урвать лишний кусок, никто ее не упустит. Это противоречило бы всем законам природы. Банкир — человек Янсена. Но вовсе не факт, что, давая Анвельту кредит, он работал на национал-патриотов. Поиметь почти пол-лимона «зеленых» на свой карман — кисло ли? И без риска. Какой риск? Банк ворочал десятками миллионов баксов, спрятать среди них кредит Анвельта — нечего делать.
Спрятал или не спрятал? Вот в чем вопрос. Это нужно проверить. Встретиться с Янсеном и осторожно прощупать, знает ли тот о кредите. Если нет — тогда и можно будет от абстрактных размышлений переходить к конкретному делу. А предлог для встречи с Янсеном может дать этот нахальный звонок пресс- секретаря Фитиля. У Янсена какой-то интерес в Фитиле. Фитиль покатит на него бочку за ту подставу с компьютерами? Очень хорошо, это то, что надо. Янсен даже не заподозрит, для чего Анвельт на самом деле к нему пришел.
Значит, нужно ехать к Фитилю.
Выходит, и тут эта старая еврейка права.
Не дослушав, Анвельт отпустил менеджера по продажам, позвонил на вахту и приказал подать машину.
— Приказ, — напомнила Роза Марковна. — Если завтра его не повесить, мы потеряем рабочий день. Вместо того чтобы думать о деле, люди будут думать о будущем. Это не способствует повышению производительности труда.
— Срезать всем по пятнадцать процентов к хренам! — решил Анвельт.
— Хотите, чтобы весь Таллин узнал, что компания «Foodline-Balt» дышит на ладан? В жизни люди симулируют болезнь. В бизнесе выгодней симулировать здоровье. На вашем месте я повысила бы всем оклады. На те же пятнадцать процентов.
Анвельт немного подумал и кивнул:
— Ладно. Не на пятнадцать, жирно будет. На десять. Нет, на пять. Хватит. Подготовьте приказ, я потом подпишу.
В кабинет заглянул Лембит Сымер. На его низком лбу красовался большой белый пластырь. В своей обычной манере — хмуро и словно враждебно — доложил:
— Машина ждет. С вами поеду я.
— А где Лех и Гунар? — спросил Анвельт.
Это были его личные телохранители.
— На больничном.
— Оба? — удивился Анвельт. — Что с ними?
— Тачка перевернулась. Позавчера вечером, на питерской трассе.
— Какая тачка?
— Наша «Нива».
— Долбаная пьянь! — взъярился Анвельт. — Выгнать обоих к чертовой матери! И за ремонт «Нивы» содрать!
— Они были трезвые, — возразил Сымер.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я был с ними.
— Какого черта вас туда занесло?
— Дела, — буркнул Сымер и вышел.
— Вы задали очень точный вопрос, — заметила Роза Марковна. — Но почему-то не получили на него ответа. А между тем это может быть важным.
— Какой вопрос? — не понял Анвельт.
— Что Лембит Сымер и его люди делали позавчера вечером на питерской трассе. Вы давали им какое- нибудь задание?
— Нет.
— Позавчера вечером перед окружной была перестрелка. Об этом сообщали по радио.
— И что?
— Вы уверены, что Лембит работает только на вас?
— А на кого еще он может работать?
— Я об этом и спрашиваю.
— Да, уверен!
Роза Марковна пожала плечами:
— Тогда не о чем беспокоиться.
Натягивая макинтош, он хмуро поинтересовался:
— Вы однажды сказали, что едите на завтрак по два яйца. Что еще?
— Чашка кофе и сигарета.
— Я теперь тоже буду завтракать яйцами.
Он вышел из офиса и плюхнулся на заднее сиденье «мерседеса».
— Куда? — спросил Сымер.
Анвельт молчал. Что-то произошло. Что-то очень серьезное. Может быть, очень опасное.
Он сказал Розе Марковне, что уверен в Лембите Сымере.
Он соврал. Он не был в нем уверен.
Это и была вторая причина, которая мешала ему отдать приказ замочить банкира.
— Куда? — повторил Сымер.
— В гостиницу «Виру»!
XII
Прошлое всегда вопрошает настоящее. А настоящее не любит оглядываться на прошлое. Настоящее привстает на цыпочки и все пытается заглянуть вперед, в будущее. Прошлое говорит: ты смотри не вперед, ты смотри назад, жопа. Потому что будущее вырастает из прошлого. А настоящее отмахивается, настоящее говорит: иди ты на хрен со своими вопросами, у меня и без них хватает забот. И не оглядывается. Пока прошлое не вцепится ему в ягодицу бешеным кобелем. И хорошо, если в ягодицу, а не в загривок.
Об этом я размышлял, сидя рядом с водителем в белом «линкольне» с тонированными стеклами, плывущем по оживленным улицам Таллина, залитым веселым, не по-февральски весенним солнцем. Матти Мюйр расположился сзади, затерялся в салоне лимузина, просторном, как однокомнатная квартира. Он сидел прямо, кейс с бесценными купчими на коленях, маленькие руки в кожаных перчатках на рукояти зонта. Шляпа набекрень, но не на затылке, а надвинута на лоб, словно он не хотел, чтобы его узнавали.
Позади меня сидело прошлое. Но я оглядывался не в переносном смысле на прошлое, а в буквальном смысле назад. На заднее стекло «линкольна». За «линкольном», среди разномастных иномарок и «Жигулей», маячила красная «мазератти» Артиста. Я ему сочувствовал. Непросто вести скрытное наблюдение на такой приметной тачке. И города он совершенно не знал. И адреса Матти Мюйра мы не знали. А выпускать его из виду было нельзя.
Мюйр прекрасно понимал, что каждая фраза, произнесенная им в кабинете, сейчас напряженно обдумывается теми, кому он весь этот разговор адресовал. Если бы речь шла о другом человеке, я сказал бы, что он подставился. И самым глупейшим образом. Но Мюйр был не из тех, кто делает необдуманные шаги. За ним чувствовалась школа. И старческим маразмом не пахло. Он не мог предполагать, что я и Рита Лоо самым нахальным образом ввяжемся в его разговор с Томасом Ребане, но сориентировался сразу. И не просто сориентировался, но и задействовал нас, использовал в каких-то своих целях. Он был слишком опытным игроком, чтобы запросто, как это сделал он, раскрыть все свои карты. Такие в открытую никогда не играют. Из этого следовало только одно: завещание Альфонса Ребане не было его козырным тузом, туза пик
