— Вы не о нем говорите? Он лежал на телевизоре, я взял, чтобы не завалялся.
— Как он оказался на телевизоре?
— Понятия не имею. Может, Артист смотрел и оставил?
— Ладно, бегу, — кивнула Рита, убирая ксерокопию в сумочку. — Водитель не вернулся?
— Пастух звонил, он отвез Мюйра домой. Сейчас подъедет, подождите, — предложил Муха.
— Некогда ждать. Возьму такси, — решила Рита.
— А зачем тебе эта ксерокопия? — заинтересовался Томас.
— Пригодится. Бай-бай, господа. Чао, дарлинг.
Она послала Томасу воздушный поцелуй и поспешила к выходу. Муха пошел ее проводить.
— А ты не верил, — укорил Томас Краба. — Это моя невеста. Она держала купчую на Вяйке-Ыйсмяэ в своих руках. Совсем недавно. А с ней было еще семьдесят пять купчих. Теперь ты понял, почему я так уверенно говорю, что меня изберут подавляющим большинством голосов? Я пообещаю в случае моего избрания не брать арендную плату за землю. И я тебе говорю: за меня проголосуют все!
Из холла появился Муха и вернулся на свой диван.
— Все в порядке? — поинтересовался он. — Клиент спокоен?
— Мы близки к взаимопониманию, — заверил Томас.
— На кой ты мне все это рассказываешь? — спросил Краб.
— А ты не понял? Я хочу, Стас, чтобы ты финансировал мою предвыборную кампанию.
— Я? — удивился Краб. — С каких хренов?
— Потому что я тебе доверяю. И не сомневаюсь, что ты оправдаешь мое доверие.
— А мне-то какой с этого навар?
— Здрасьте! Серьезный бизнесмен, а не врубаешься в элементарные вещи. Ты сам говорил, что вам нужен свой депутат в рийгикогу. Я и буду этим депутатом. Я, Стас, очень выгодное вложение капитала. Ты вникни! Я буду лоббировать нужные тебе законопроекты. А иначе не буду. Иначе буду требовать повышения таможенных пошлин на продукты питания, чтобы поддержать отечественных производителей. И твой бизнес накроется медным тазом. Я тебе дело предлагаю. И всего за пятьдесят тысяч баксов.
— За сколько?! — переспросил Краб. — За пятьдесят кусков «зелени»?!
— Ну да, — подтвердил Томас. — Потом, возможно, понадобится еще. Но пока только полтинник. Правда, срочно. Лучше сегодня.
— Сегодня?
— Сегодня.
— А до завтра не подождешь?
— Могу. Но лучше сегодня.
— Ну, хватит! — отрезал Краб. — Пошутили и хватит. И скажи своему аргусу, чтоб не хватался за пушку. У них в России, может, так и ведутся предвыборные кампании, а у нас они так не ведутся. Мы все-таки, блин, Европа. И у нас, блин, демократия!
— Значит, не хочешь быть моим спонсором? — огорчился Томас.
— Не хочу.
— Ты хорошо подумал?
— Хорошо.
— Нет?
— Нет.
Томас разочарованно развел руками.
— Тогда придется зайти с другой стороны. Видит Бог, я этого не хотел. Но ты меня, Краб, вынудил.
— Я тебе не Краб, а Стас Анвельт!
— Нет, — сказал Томас. — Ты был для меня Стасом Анвельтом до того, как сказал «нет». А сейчас Краб. И я буду разговаривать с тобой, как с Крабом. Я не хочу этим тебя унизить. Я просто возвращаю наши отношения на некоторое время назад.
— Кончай финтить! Базарь по делу!
— Это и есть дело. Все мы, Краб, бываем говном. Такова жизнь. Кто больше, кто меньше. Кто чаще, кто реже. Но это, к сожалению, неизбежно.
— Говори за себя, — посоветовал Краб. — За себя я могу сказать сам. Если ты бываешь говном, то это твои дела.
— А ты — нет?
— Нет!
— Ты заставляешь меня говорить вслух неприятные для тебя вещи. Я надеялся, что ты и без слов поймешь. Не хочешь понимать. Придется сказать. Мы оценим ситуацию со стороны. Взглядом незаинтересованного наблюдателя. Вот Муха и будет этим наблюдателем. Представь себе такую картину, — продолжал Томас, обращаясь к Мухе. — Один человек отмазывает другого от тюрьмы. Он бьется со следователем, как гладиатор. И в конце концов побеждает. И идет на зону в гордом одиночестве, но с сознанием исполненного долга. На целых полгода!
— Гонишь понты! — перебил Краб. — Если бы ты меня не отмазал, то получил бы до четырех лет!
— Но и ты получил бы вместе со мной до четырех лет. По статье сто сорок семь, часть вторая, пункт 'а': «мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору». И вместо того чтобы налаживать свой бизнес, валил бы лес в Коми АССР, столица Сыктывкар, где конвоиры строги и грубы. И как же за это отблагодарил меня мой напарник? Сначала он дал мне гнилой совет заняться российской недвижимостью, из-за которого я только чудом не налетел на все свои бабки. А потом и того больше. Он кинул меня на мою хату. Кинул самым вульгарным, хотя и по форме изощренным образом. Я говорю про историю с компьютерами, я вам про нее рассказывал, — пояснил Томас. — И как после этого назвать такого человека? Если он не говно, то кто? Я спрашиваю тебя: кто? Оцени беспристрастно, как богиня правосудия Немизида.
— Сволочь, — оценил Муха.
— Вот! А ты говоришь не «говно», — констатировал Томас. — А человек говорит «сволочь». Но сволочь же включает в себя понятие «говно»?
— Само собой, — подтвердил Муха. — «Говно» — это маленькая сволочь. Хоть и не всегда сволочь. А «сволочь» — это всегда очень большое говно.
— Кончай! — рявкнул Краб. — Это были не мои дела! И ты сам это знаешь!
— Я об этом ничего не знаю и знать не хочу, — парировал Томас. — Я отдал свои бабки человеку, на которого ты мне указал. Я сделал все, как мы договаривались. Как я договаривался с тобой. Если тебя кто-то подставил, разбирайся с ним сам. А меня кинул ты. И должен отвечать. И стоить это будет тебе ровно пятьдесят штук гринов. Не потому, что я жлоб, а потому, что эти бабки мне сейчас нужны.
— А как это ты, блин, считаешь? — заинтересовался Краб. — Поделись.
— Охотно. Десять штук моих кровных зависли у тебя? Зависли.
— Да не видел я твоих бабок!
— Видел! Сам Янсен сказал, что ты мне их вернешь!
— Тебе об этом сказал Янсен? — насторожился Краб. — Когда?
— На презентации кинофильма «Битва на Векше». После пресс-конференции.
— Врешь!
— Проверь.
— И проверю!
Краб достал из кармана мобильник и нащелкал номер. Из чувства врожденной деликатности Томас поднялся из кресла и начал прогуливаться по гостиной. На вопросительный взгляд Мухи переводил:
— Звонит Янсену... Спрашивает про эти десять штук... Говорит, что хочет встретиться и все обговорить лично... Настаивает... Тот, видно, не хочет... Нет, согласился... Краб говорит, что приедет к Янсену через полчаса...
— Понял, — сказал Муха. — Но ты все-таки отошел бы от бара.
— Ты думаешь, что я хочу врезать? — оскорбился Томас.
— А нет?
— Да, хочу, — признался Томас. — Но не буду. Пока.
