— Разумеется, потому что был глупым молодым солдатом, наивным придурком, которому посулили повышение.
— Нет, Виго.
Он снова затянулся сигарой, потом с минуту смотрел на меня, прежде чем продолжить:
— Нет. Вы решили участвовать в Протоколе 88, Виго, потому что верили в то время в способность человека к эволюции. Вы всегда в нее верили. У вас это… от отца. Я думал, вы сумеете вспомнить об этом. И согласитесь играть одну из ведущих ролей в дальнейшей работе Протокола. Сейчас вы были бы нам очень полезны. Хватит быть пассивным подопытным животным, пора вам становиться действующим лицом, как все другие. Словом, пора повзрослеть. Давно пора.
— Меня это не интересует, Фаркас. Вы меня не интересуете. Подобные люди меня не интересуют. И я буду преследовать вас до конца.
Он вздохнул, потом потушил сигару, с силой раздавив ее в пепельнице.
— Так тому и быть. Вы не оставили мне выбора.
Тут он поднялся и снял трубку с телефона.
— Заберите его, — сказал он просто.
Глава 85
Дневник, запись № 229: «синдром войны в Персидском заливе».
Глава 86
У меня за спиной распахнулась дверь. Я вскочил и увидел, как в комнату вошли два типа. Первый — громила, который встретил меня на пороге охотничьего домика. А второй, я был в этом почти уверен, один из тех двоих, что гонялись за мной в Дефанс. На обоих были навороченные наушники, делавшие их похожими на телохранителей президента.
Я сразу понял, что сопротивляться бесполезно. Мы с ними в разных весовых категориях. Да мне уже и не хотелось драться.
Смирившись, я с насмешкой посмотрел на министра:
— Какое же вы ничтожество, Фаркас.
Не ответив, он взял со стола свой бокал и отошел к окну. Я готов был поклясться, что у него был разочарованный вид. Может, он и правда надеялся, что я перейду на его сторону. Присоединюсь к ним…
Те двое схватили меня за плечи и выволокли из комнаты. Из принципа я попытался отбиваться, но они не отпускали меня ни на секунду. В глубине души я уже сдался.
Они быстро провели меня по коридору, как смертника в «Зеленой миле». Заставили спуститься по лестнице, потом вытолкнули за порог прямо в звездную ночь и швырнули на заднее сиденье одного из черных седанов. За рулем ждал водитель. Оба моих конвоира уселись по бокам от меня, опустив одну руку в карман, готовые в любой миг извлечь оружие.
— Едем, — приказал тот, что сидел справа, нажав одну из кнопок на своих наушниках.
Вспыхнули фары стоявшей впереди машины, и она тронулась. В свою очередь наш водитель включил зажигание, и оба седана двинулись один за другим по вымощенной гравием аллее. По саду пронесся скрип шин.
В этот миг я почувствовал в кармане вибрацию. Мобильный, который мне дал Лувель…
Я не отреагировал.
Широкие черные ворота разошлись медленно, словно театральный занавес. Машины выехали на узкую департаментскую дорогу. Я обернулся и бросил последний взгляд на охотничий домик. Вдали, за окном второго этажа, я различил неподвижный силуэт министра, застывшую тень жалкого заговорщика. Неприятно думать, что он выйдет сухим из воды, но, как видно, это в порядке вещей. Таких людей не свалишь. Да и в конце концов я получил то, что для меня было важнее всего. Самую суть моего синдрома Коперника: правду. Немыслимую правду. И пусть только ее одну, зато всю целиком.
Охотничий домик скрылся за деревьями. Вздохнув, я откинулся назад и вынул мобильный из кармана.
Детина справа вырвал его у меня из рук, но слишком поздно. Я успел прочитать только что полученное СМС. Он тоже прочел сообщение и нахмурился. Я сочувственно ему улыбнулся.
«Мы здесь. СфИнКс».
Он тут же потянулся к наушникам:
— У нас проблема!
То, что произошло затем, было таким внезапным и страшным, что я различил лишь смутные обрывки.
Сначала громкий взрыв, потом вспышка и что-то, похожее на огненный шар, чье ослепительное отражение сверкнуло на ветровом стекле нашей машины. Вокруг сыпались пылающие обломки, словно оранжевые слезы вулкана, а вскоре я разглядел за дымовой завесой то, что осталось от первого седана,
