Однако трудности в понимании людей и тех социальных игр, в которых участвуют окружающие, вынужденное одиночество наносят сильнейший удар по его самооценке. В результате ощущение собственной значимости скользит, перемещается по невидимой шкале, изменяясь от ощущения величия до полного самоуничижения.
ОБЩЕНИЕ
Для шизоида присущ недостаток интуиции, эмпатии. Он не может проникнуть в состояние других людей, ему трудно угадать, что творится с окружающими. В самых простейших, банальных ситуациях он не знает, как себя вести.
Даже если человек относится к нему с неприязнью и открыто высказывает это своим поведением, шизоид не может понять ситуации. Совершенно беспомощен он перед тайным недоброжелательством, интригой. С другой стороны, если к нему относятся доброжелательно, с любовью, подобное отношение уловить он тоже не в состоянии.
Его интуиция резко снижена, и он не может усваивать невербальную информацию. Однако для него значимы слова, вербальная информация, в силу чего шизоид может сказать: «Я никогда не знаю, как ко мне относятся, до тех пор, пока об этом мне прямо не скажут».
Непонимание окружающих людей, неумение угадать желания других, почувствовать неприязненное к себе отношение или, наоборот, симпатию, уловить тот момент, когда надо выслушать, посочувствовать, делают искусство общения для шизоида своеобразной китайской грамотой, которую он не может постигнуть в течение всей жизни. Ганушкин говорил, что у шизоидов отсутствует «непосредственное чутье действительности».
Именно его низкая эмпатия вызывает так называемую «холодность». «Их поступки могут казаться жестокими, но они связаны с неумением «вчувствоваться» в страдания других, а не с желанием получить садистическое наслаждение, как у эпилептоидов»(2).
Сложность отношений с другими людьми связана с аутизмом шизоидов, с тем, что «они уходят в самих себя, стремятся избегнуть всяких внешних раздражений, заглушить их, закрывают окна своего дома, чтобы в нежном, тихом полумраке внутреннего «я» вести фантастическую, бездеятельную, но полную мыслей жизнь в грезах. Они ищут, как красиво о себе сказал Стриндберг, одиночества, чтобы закутаться в шелк своей собственной души»(3).
Человек этого характера может активно избегать общения, обрекая себя на жизнь отшельника, и вовсе не тяготиться своим одиночеством. Он может быть избирательно общителен, как–то раскрываясь в узком референтном кругу и игнорируя существование остального мира. Он может быть поверхностно общителен, мечтая лишь о том, чтобы его поскорее оставили в покое.
«Необщительность шизоидов имеет многочисленные оттенки; большей частью она характеризуется ясным налетом неудовольствия, даже враждебности, защитного или наступательного характера. Эта антипатия к общению с людьми варьирует от нежной тревоги, робости и застенчивости через иронический холод, угрюмую причудливую тупость до резкого, грубого, активного человеконенавистничества… переливается всеми цветами радуги между застенчивостью, иронией, угрюмостью и жестокостью»(3).
Понятно, что обычные люди, попав в эту сложную систему, ведут себя, с точки зрения шизоида, достаточно нелепо, что лишь усиливает его раздражение и желание остаться одному.
Точно так же окружающим крайне нелегко приспособиться к его сложному поведению, сотканному из самых, казалось бы, несовместимых и противоречивых черт: «холодности и утонченной чувствительности, упрямства и податливости, настороженности и легковерия, апатичной бездеятельности и напористой целеустремленности, необщительности и неожиданной назойливости, застенчивости и бестактности, чрезмерных привязанностей и немотивированных антипатий, рациональных рассуждений и нелогичных поступков, богатства внутреннего мира и бесцветности его внешних проявлений»(2).
Шизоиду трудно проникнуть в душевный мир других людей и быть понятым ими. В свою очередь, окружающим чрезвычайно сложно отгадать внутренний мир шизоида, хотя бы в какой–то степени отследить его настроения и мотивации.
«Внутренний мир шизоида почти всегда закрыт для посторонних глаз. Лишь изредка и перед немногими избранными занавес внезапно приподнимается, но никогда не до конца, и столь же внезапно может вновь упасть. Шизоид скорее раскрывается перед людьми малознакомыми, даже случайными, но чем–то импонирующими его прихотливому выбору. Но он может навсегда оставаться скрытой, непонятной вещью в себе для близких или тех, кто знает его много лет»(2).
Недоступность внутреннего мира шизоида и скрытность всего хода его переживаний приводят к тому, что многие из его поступков неожиданны и непонятны для окружающих.
Шизоид угадывает свою несостоятельность в контактах с другими людьми, что, в свою очередь, еще больше усиливает его замкнутость, отгороженность от окружающего мира. Людское общество становится тягостью для него.
Достоевский постоянно подчеркивает замкнутость Раскольникова. Разумихин говорит о нем: «Чувств своих не любит высказывать и скорее жестокость сделает, чем словами выразит сердце». Характерное высказывание мы находим у Сартра: «Ад — это другие».
Если для циклотимика возможность общения составляет смысл жизни, а одиночная камера является самым страшным наказанием, то для шизоида необходимость общения тягостна и часто непосильна.
Как ценит циклотимик роскошь человеческого общения! Она скрашивает его жизнь даже в самые тяжелые минуты и лишь депрессия может отнять у него вкус и радость общения с другим человеческим существом. У шизоида человеческое общение часто вызывает досаду и раздражение. Окружающие для него — хронофаги, пожиратели времени, драгоценного времени, которое можно направить на познание истины.
Циклотимик всегда открыт — шизоид стремится покрепче закрыть дверь от непрошеных гостей. Циклотимик всегда поддержит нас — шизоид даже не заметит наших слез, и иногда кажется, что от него можно дождаться лишь проникновенной эпитафии. Циклотимик направляет свою неистощимую энергию на освоение реально существующего мира — шизоид совершает головокружительные прорывы в пространствах, созданных человеческим интеллектом. Циклотимик настроен на окружающий мир, он резонирует с окружающей жизнью — шизоид прислушивается к мелодии, слышной лишь ему одному, и струны его души вздрагивают от не видимых никому прикосновений.
ТЕСТИРОВАНИЕ РЕАЛЬНОСТИ
Восприятие реальности крайне неточно, так как ее рассматривают всегда через призму внутреннего мира, значительно более яркого и значимого. «О том, что происходит кругом них, о ситуации, в которой они находятся, шизоиды обыкновенно имеют чрезвычайно субъективное и неточное представление. Окружающий мир как будто отражается для них в кривом зеркале: все отдельные его части шизоид видит отчетливо, но отношения и пропорции между этими частями в его представлении почти всегда искажены»
