При большой развитости этого механизма сознательная ложь может оказаться излишней.
Страшно и больно в первый раз поймать своего ребенка на лжи. Первая реакция: 'Какая мерзость, какое падение! Этот бывший невинный ангелочек, это дражайшее создание, эта дрянь лжет в глаза!'
Вторая: 'Ну поспокойнее… Ну а ты не солгал ни разу?.. Ни одного разу, ни на вот столько?'
Навсегда останется тайной, когда он в первый раз заметил твою ложь и не подал вида. То ли от деликатности, то ли от стыда…
Почему, давая себе право на ложь, мы не даем его детям? А ведь и это ложь. Мы не только даем детям это право (молчком, потихоньку), мы еще и учим, и вынуждаем детей лгать.
Ну хотя бы для того, чтобы соблюсти кое-какие приличия… (Почему нельзя сказать: 'У меня менструация', а можно: 'Я себя сегодня плохо чувствую'?)
Лжем сначала из самозащиты, почти рефлекторно (дай бог дальше не лгать вымогательски), потом чтобы не волновать, не расстраивать — ложь во благо, ложь во спасение, ложь ритуальная, ложь привычная.
Довольно многие лгут косметически, от неутоленной любви к себе, но ни один не лжет из любви ко лжи.
Равнодушная ложь — страшный знак духовного умирания.
Начиная примерно с семи лет, имеет смысл время от времени беседовать с ребенком о разновидностях лжи, встречающейся в повседневности. Спокойно обсуждать, вместе думать, когда и как можно не врать.
Упаси бог от позы поучающей правоты. Не врать вообще, никак, никогда?.. А ну-ка попробуем, посмотрим, как выйдет. Продержимся ли хоть сутки?
Учитель правды — ребенок, до той поры, пока не обучится лжи самому себе.
10.
Спросим себя, понимаем ли,
что полчаса после сна и полчаса перед сном во избежание нервных срывов никогда и ни у кого не должно быть эмоционального и умственного напряжения;
что перед менструацией и во время нее девочку нельзя считать полностью вменяемой;
что мальчик, теряющий уверенность, хуже соображает, медленнее растет;
что знание, усвоенное без радости, не усвоено?
Дважды два? Но спросим себя еще раз…
Аванс
А прежде всего надо, чтобы знание знало.
Помните ли?.. Мы там тоже жили… Была когда-то такая далекая древняя страна под названием Непони-мандия, она же Эгоиндия, она же Острова Разобщенности, она же Разъединенные Штаты Невежества, она же Глупляндия…
У страны этой был властелин по имени Наказание, он же Возмездие, он же Кара, он же Соответствующие Выводы, Необходимые Меры… Многоликий и вездесущий, держал всех в ужасе, помните ли?..
Злополучные аборигены оставались по-прежнему непониманцами, нестаранцами, непослушанцами и все рвались в какую-нибудь Небывандию, Грубияндию, Хулигандию, Кчертупосландию… Некоторые, конечно, прикидывались, а кто и всерьез делался послушанцем, старанцем и даже перестаранцем…
И вот дожили. Ходим с мрачным и грозным видом, растерянные, взбешенные…
Ну как еще наказать?.. Лишить гулянья во дворе? Нельзя, доктор велел каждый день быть на воздухе… (Нота бене! — лишать гуляния действительно нельзя! Что угодно, но не мешать здоровью.)
Заставить вымыть пол?.. Вымоет так, что не ототрешь.
Оставить без ужина? Жалко, тощий…
Не дать на кино, на мороженое?.. Отменить покупку велосипеда?.. Не разрешить смотреть 'Клуб кинопутешествий'?..
Сочувствуем, подтверждаем: да, пока мы живем во Взаимонепонимандии, властелину по имени Наказание скучать не приходится. Соответствующие Выводы, Необходимые Меры…
И только единственная просьба:
НАКАЗЫВАЯ, ПОДУМАЙ:
!? ЗАЧЕМ?!
Не 'за что', а зачем.
…На этом месте мы с Д. С. надолго остановились.
Из полученных писем.
'…и ВЫ, именующий себя врачом-психотерапевтом, проповедуете телесное наказание! Советуете, как лучше избивать детей — сковородками или батонами, авоськами или штанами! Нет слов для возмущения!'
'…зачем же Вы, доктор, внушаете читателям розовенький оптимизм, утверждая, будто в воспитании детей можно обойтись без мер физического воздействия и даже вообще без наказаний? Зачем, мягко говоря, лицемерите? Посмотрите подшивки судебных дел, взгляните в свои истории болезни! Вот же они, перед Вами — исчадия так называемого гуманизма, плоды безнаказанности и вседозволенности, юные хамы и наглецы, тунеядцы, преступники, наркоманы!.. Не напомнить ли Вам старое наблюдение: 'Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает'. Или, может быть, Вы не в курсе, что и сам доктор Спок раскаялся в своих рекомендациях? Что поколение, выросшее по его гуманнейшим рецептам, оказалось самым жестоким и распущенным из всех, которые знала Америка?..'
'…Ваши советики, как поощрять детей, просто смешны. Да кто же это запомнит, когда и по какому поводу говорить «молодец», а когда «умница»! Кому придет в голову вспоминать Ваши наставления, когда жизнь ежесекундно ставит нас перед головоломками неожиданностей? Как можете призывать размышлять, дарить ли подарки? Подарки делаются от души!.. И кто в момент возмущения сообразит, в какой он там роли, как надо и как не надо ругать? А Вы сами соображаете? Хотелось бы посмотреть!'
'…неужели Вы не замечаете, как сами себе противоречите? На одной странице призываете перед каждым наказанием думать, взвешивать все «за» и «против» и всеми силами удерживать гнев, а на другой утверждаете, что хладнокровное наказание — наихудшая бесчеловечность, палаческая экзекуция. Стало быть, надо разъяриться и все-таки выпороть, так или нет?..'
— Ну что, влипли? — Д. С. отложил в сторону еще несколько писем, адресованных лично ему.
— Не могу припомнить, чтобы мы советовали кого-нибудь бить батоном.
— Наоборот, советовали не бить сковородкой. А как бить штанами, не объяснили.
— Ради бога, оставьте ваш черный юмор.
— А если устроить показательный самокритический разбор прежнего текста?
'Кто бросит камень в родителя, который за грубую провинность или вызывающее непослушание шлепнет чадо по классическому мягкому месту? Но и здесь множество ограничений'.
— Где 'здесь'?
— Вот именно. Некоторая неясность. Или вот еще: 'Советская педагогика, как известно, не признает телесного наказания. Однако давайте говорить практически'.
— Что вы этим хотели сказать?
— Я имел в виду, что:
'Как бы ни протестовал наш просвещенный разум против рукоприкладства, жизнь гнет свое. Сыночка,
