— Давай подальше, а то как гипнотизнет…
— А чего страшного?
— Не поддамся.
— Мессинга видел? Во работает!
— Ты меня толкни, я тебя.
— Читал «Мастера и Маргариту»?
— Да ерунда, одни фокусы.
— В глаза ему не смотреть, и все…
Знали б вы, как мне помогаете, как гипнотизируете друг друга… Если еще не гипнотизируете, то уже внушаете! С больными трудней: болезнь погружает каждого в себя. Но и у пациентов группа повышает внушаемость; масса — тем паче…
Одно и то же работает и во зло и во благо. Нередко успех или неуспех лечения определяется тем, кого встретит человек за дверьми врачебного кабинета, в коридоре, дома или в гостях: оптимиста или пессимиста; того, кому помогло или кому стало хуже. (Не говорю: умного или дурака.)
Или взять алкоголиков: обычно компанейские, свойские ребята, мастера на все руки. Внушаемость беспредельна. Сомнамбулизм — очень часто, в групповых сеансах — почти стопроцентный. Уже после двух- трех сеансов при одном запахе водки (или его внушении) беднягу выворачивает наизнанку.
Но вот, трезвый как огурчик, выходит из клиники, попадает в компанию прежних дружков. Внушаемость начинает работать наоборот.
…Кто окажется сегодня актером гипнотического спектакля? Кое-кого сразу вижу. Вот… вот… А здесь — анти…
Есть ли какой-то гипнабельный тип? Кто легче всех «поддается»? Среди сомнамбул и пикники есть, и астеники, и атлеты. В основном сложены гармонично, у большинства отпечаток здоровья — и физического и психического. Симпатичные, милые, душевные люди». Интеллект всевозможный, бывает и очень высоким; но обязательна при том некоторая детскость, доверчивость, простодушие. По кречмэровской шкале: шизотимиков меньше, чем циклотимиков, но ярких циклоидов мало, вообще мало крайностей.
Нельзя исключить и случайности: сегодня попали эти, а завтра те… Настроенность, минутное расположение… Есть и гипнотическая упражняемость: тот, кто впал в сомнамбулизм хоть однажды, потом впадает в него легче.
Конечно, будет много молодых. Внушаемость молодости: открытость добру и злу, потребность следования авторитету, потребность веры. Одно удовольствие проводить сеансы в школьных и студенческих аудиториях,
Но параллельно — антивнушаемость. Негативизм, упрямство и нетерпимость. Упорное отстаивание самостоятельности… И это необходимо и благодетельно. Только развитый просвещенный дух с точным самосознанием может привести две эти силы если не к примирению, то к подвижному равновесию.
Редок глубокий транс среди людей старше пятидесяти. Почему? Снижение подвижности психики. Недоверчивость. Страх оказаться в «несолидном положении»…
Падает восприимчивость: природа велит не учиться больше, а только учить. (О такой природе только и скажешь: натура — дура.) Иногда кажется, что внушаемость у старика исчезает, но это не так. Внушаемость становится узкой. Старику можно внушить многое, если попасть «в струю». Я имею в виду, конечно, старика не по хронологии, а по психическому, душевному возрасту.
Однородность состава повышает внушаемость: соединяй и властвуй. Собрав в аудитории исключительно пенсионеров, можно многих из них перевоплотить в юношей…
Итак, начали.
…На сцене шестнадцать усыпленных. Спят еще в зале, там и тут поднимают руки, зовут…
— Сон. (Хорошая каталепсия.)
— Сон. (Будет хорошо двигаться, пластический тонус.)
..А это что такое? Шутник, симулянт — дрожат веки, да и руки тоже… Открыть глаза. То-то…
Я не сержусь, но притворяться надо квалифицированно, как тот ученик знаменитого психиатра Эскироля, который на одном из занятий изобразил эпилептический припадок. На предыдущем учитель говорил, что такой припадок симулировать невозможно. Когда ученик с внезапным страшным криком упал и изо рта его показалась пена, Эскироль испугался, велел удерживать, стал говорить о том, как коварна болезнь, как не щадит никого, в том числе и врачей. Вдруг ученик прекращает припадок, улыбается и встает… Ученик этот стал выдающимся психиатром.
Притворяться загипнотизированным трудно: само притворство отчасти есть аутогипнотическое состояние. Границы между гипнозом и самогипнозом так же размыты, как между внушением и самовнушением.
Пятнадцать. Всё-что-угодно.
— Все спящие меня слышат. Все слышат только меня. Все бодры. Всем открыть глаза.
Открыли глаза тринадцать. Двое продолжают спать — летаргическая форма… Теперь работать легко, все в руках — нужны только воображение и энергия до конца сеанса, импровизация.
Внушением полного сна (или временной глухоты) можно целиком отключать сомнамбул, и пока спят, говорить со зрителями. Вот сомнамбулы с упоением танцуют под мой аккомпанемент, зрителям завидно, хочется присоединиться, не верится, что веселые, возбужденные люди глубоко спят… А теперь чуть-чуть страшно: упоительный танец продолжается в мертвой тишине, под галлюцинаторную музыку.
Стоп! Так остались!..
Все застывают в позах, в которых их застигло внушение. Кинопленка остановилась: замороженный танец.
— Теперь каждый займется своим делом. Вы, девушка, вяжете сиреневую кофточку. Вы — чистите картошку. Вам три года, поиграйте в песочек… Соберите букет цветов на этой поляне. А вам в руки скрипка, вы Давид Ойстрах, играйте.
Молча, пластично… Какие точные, богатые, тонкие, изысканные движения…
А ведь он, скорее всего, не держал никогда скрипки в руках. Но, конечно, скрипачей видел… Невидимый смычок вдохновенен.
— Вы — дерево, роскошное, раскидистое, ветвистое. — (Непередаваемое выражение лица… Руки раскинуты… Чуть покачивается.) — Идет сильный дождь… ветер… Ветер… — (Что делается с ее руками! — Трепещут листья…)
— Вы неандерталец, пещерный человек. — (Лицо принимает суровое выражение.) — Возьмите эту дубину. Вон — видите, там саблезубый тигр. Будьте мужчиной.
Бросается, замахивается, в ложе шарахаются… Ничего страшного, дубина галлюцинаторная.
— Спокойно, все в порядке, тигр смылся. Можете подойти к вашей подруге, вот она. — (Бородатая подруга в джинсах довольно-таки индифферентна. Летаргическая жена.) — Такая жена вам ни к чему? Лучше быть свободным охотником?.. Сделаем ее невидимой… Идите сюда, сюда… — (Пытается пройти сквозь бывшую жену, уже не видит ее.)
— Вы будильник. Я вас завожу… Зазвоните через восемь минут.
— А с вами особый разговор. Сейчас станете другим…
При слове «четверг» станете Линдоном Джонсоном, президентом Соединенных Штатов. Гул возбуждения…
— Тише. Четверг.
— Юрка! — отчаянно кричит из зала приятель.
Бесполезно, Юрки уже нет. Президент Джонсон отвечает на вопросы корреспондентов. Из зала несутся вопросы один другого каверзнее. Нет, вы только послушайте, как он ловко выходит из положения.
— Да, меня зовут Линдой… Люблю собак…
— Сколько вы расходуете на вооружение?
— Много. Спросите об зтом у министра финансов. Или у министра обороны, если угодно.
— Сколько у вас детей?
— Спросите у моей жены, она точно помнит.
— Ваше любимое времяпрепровождение?
