— Что ты узнал, Эруэн?
— Твоя небесная сфера имеет четко определенную ось. Я произвел триангуляцию, наложив соответствующие координаты, чтобы определить прямое восхождение и отклонение. Старик, я провел не один час, стараясь определить, какая звезда отмечена, однако ничего не нашел, ничего. Я заметил, что ты попросил также твоего друга Мартина попотеть над этой задачкой. Узнай, может, он сумел что-нибудь раскопать, а что касается меня, я в пролете.
Закончив разговор с Эруэном, я тут же позвонил Мартину. Он еще толком не проснулся, и я извинился, что поднял его с постели.
— Ну и загадку ты мне подсунул, старик! Но напрасно ты вздумал меня морочить, я на твою уловку не поддался.
Я счел за благо его не перебивать. Сердце мое колотилось все сильнее с каждой минутой.
— Конечно, у меня не было небесных координат, чтобы измерить угловые величины, и я стал размышлять, какую игру ты затеял. Это совершенный образец армиллярной сферы. Самый полный из тех, что мне доводилось видеть, да к тому же самый точный. Невероятно точный. Ладно, перейдем к делу. Я поразмыслил над тем, какая звезда на ней отмечена, и постепенно понял, в чем тут загвоздка. Эта сфера указывает нам точку не на небе, а на земле. Одна маленькая проблема: я ввел нынешние небесные координаты, и
— А не мог бы ты еще раз сделать расчеты, изменив небесные координаты таким образом, чтобы им было примерно три с половиной тысячи лет?
— Откуда взялась эта дата? — озадаченно спросил Мартин.
— Это возраст камня, на котором я обнаружил эти координаты.
— Мне предстоит пересчитать кучу параметров, попробую освободить подходящий компьютер, но я ничего тебе не обещаю, потерпи хотя бы до завтра.
Я поблагодарил моего друга за то, что он проделал ради меня такую огромную работу, и тут же перезвонил Эруэну, чтобы ввести его в курс дела и сообщить новые условия задачи, над которой уже бился Мартин. Эруэн немного поворчал — такая уж у него была привычка, — потом пообещал на следующий день сообщить мне, если появится новая информация.
Я рассказал Кейре о том, как быстро продвигаются наши поиски. До сих пор помню, как мы оба радовались тогда, какое испытывали воодушевление, опьяненные самыми смелыми надеждами. Мы не вняли ни единому предостережению нашего монаха. Для нас существовала только наука и жажда открытий, которую мы хотели утолить.
— У меня нет ни малейшего желания возвращаться в наш монастырский пансион, — заявила мне Кейра. — Не потому, что мне неприятен наш хозяин, как раз наоборот, но его лекции о морали меня здорово утомили. Поскольку нам все равно ждать до завтра, может, сыграем в настоящих туристов? Хуанхэ совсем рядом, давай съездим на нее посмотреть, ты будешь меня фотографировать, даже когда я буду уделять тебе внимание, потому что, если ты найдешь укромный уголок, где можно искупаться, я намерена уделить тебе столько внимания, сколько тебе и не снилось.
В тот день мы купались голыми в реке. Кейра была счастлива, я тоже. Я забыл плато Атакама, Лондон и мой тихий квартал и дождь, падающий на крыши Примроуз-Хилл, я забыл Гидру, маму, тетю Элену, Калибаноса и его двухскоростных ослов. Я совершенно забыл о том, что мне уже, наверное, не преподавать в этом учебном году в Академии, — мне на все стало наплевать. Я обнимал Кейру, мы занимались любовью в светлых водах Желтой реки, и больше ничто не имело значения.
Мы не стали возвращаться в монастырь, решив найти гостиницу в Линбао. Кейра мечтала о хорошей ванне, а я — о хорошем ужине.
Вечер двух влюбленных в Линбао — вспоминая о нем, я и теперь улыбаюсь. Мы гуляли по улицам этого невероятного города. Кейра постоянно фотографировала. На берегу реки мы отсняли почти целую пленку. Кейра купила еще один фотоаппарат, чтобы запечатлеть улицы города. Она не хотела сразу проявлять снимки, это испортит нам удовольствие, сказала она, лучше отложить просмотр фотографий до нашего возвращения в Лондон и приберечь на потом наши приятные воспоминания.
Когда мы сидели на террасе ресторана, Кейра снова попросила меня перечислить то, что мне в ней нравится. Я, в свою очередь, осведомился, не хочет ли она сказать мне, жульничала она или нет на том экзамене, когда мы встретились с ней в первый раз. Она отказалась, и я заявил, что в таком случае сохраню мой список в секрете.
Мягкая постель в номере гостиницы заставила нас забыть о жестких монастырских циновкам. Но той ночью мы мало спали.
До Чили мы могли долететь за двенадцать часов. В Линбао было десять утра, на плато Атакама — десять вечера. Я набрал номер Эруэна.
На телескопе снова обнаружились неисправности, и я понимал, что звоню в самый разгар ремонтных работ. Тем не менее он ответил, сердито сообщив мне, что, пока я прохлаждаюсь в Китае, он лежит на узких металлических мостках и сражается с упрямой гайкой, которая не желает поддаваться. Тут в трубке послышался крик и следом — залп отборной брани. Он сильно порезал палец и страшно разозлился.
— Да сделал я тебе расчеты! — прорычал он. — Даже не знаю, зачем я так напрягаюсь, а потому предупреждаю: это в последний раз. Твои координаты действительно находятся в Андаманском море, но когда я сделал корректировку, они переместились из воды на сушу. Тебе есть чем записать?
Я взял бумагу и трясущейся рукой стал черкать ручкой по листку, проверяя, пишет ли она.
— Тринадцать градусов двадцать шесть минут пятьдесят секунд северной широты, девяносто четыре градуса пятнадцать минут пятьдесят две секунды восточной долготы. Я проверил, это остров Наркондам, четыре на три километра, ни единого жителя. Что касается местоположения точки с этими координатами, то это жерло вулкана, так что тебе туда! Напоследок одна хорошая новость — вулкан этот потухший. А теперь мне пора работать, оставляю тебя с твоим рисом и китайскими палочками.
И не успел я сказать ему спасибо, как в трубке послышались гудки. Я посмотрел на часы: Мартин всегда работал допоздна, но меня охватило такое нетерпение, что я все же решился и позвонил, зная, что разбужу его.
Он продиктовал мне те же координаты.
Кейра ждала меня в машине. Я пересказал ей мои телефонные разговоры. И когда она спросила, куда мы направляемся, я шутки ради ввел в автомобильный навигатор цифры, которые продиктовали мне Эруэн и Мартин: 13°26′50″ с. ш., 94°15′52″ в. д. — а потом сообщил ей, что наша следующая остановка находится к югу от Бирмы, на острове, который европейцы окрестили Адским колодцем.
От самой южной точки Бирмы до острова Наркондам нам предстояло плыть около десяти часов. Разложив карту, мы стали прикидывать маршрут, и тут выяснилось, что не все дороги ведут в Рангун. Тогда мы, решив с кем-нибудь посоветоваться, зашли в туристическое агентство; один из сотрудников говорил на вполне приличном английском.
За два часа мы доедем до Сианя, оттуда отправимся вечерним рейсом в Ханой, а там еще через день сможем сесть на самолет, курсирующий дважды в неделю между Ханоем и Рангуном. Когда попадем на юг Бирмы, найдем подходящее судно. Таким образом, мы достигнем цели через три-четыре дня.
— Неужели нет другого, более быстрого способа туда добраться? Может, попытать счастья в Пекине?
Сотрудник агентства не пропустил ни одного слова из нашего разговора. Он перегнулся через стойку и шепотом спросил, есть ли у нас иностранная валюта. За годы странствий у меня сложилась привычка держать в кармане некоторое количество наличных долларов. В мире много стран, где зеленые бумажки с портретом Бенджамина Франклина решают все или почти все проблемы. Парень сообщил, что у него есть приятель, бывший летчик-истребитель китайских ВВС, выкупивший у своего работодателя старый самолет ЛИ-2.
Он оказывал услуги туристам, испытывающим недостаток в острых ощущениях, — предлагал покатать
