того восхитительного джина, которым вы меня угощали?
— Вы забрали бутылку.
— Как некстати! А сестер у нее, бедняжки, случайно, не было?
Алиса сходила за новой бутылкой и налила Долдри джина.
— Так на чем я остановился? — спросил он, осушив один за другим два бокала. — По прибытии в Мендосу Адриенна поехала на аэродром Лос-Тамариндос, где ждал ее биплан. Великий день наступил. Адриенна вывела самолет на взлетную полосу. Летчице было не занимать беззаботности и чувства юмора: она поднялась в небо 1 апреля и забыла навигационную карту. Она взяла курс на северо-запад. Самолет с трудом набирал высоту, а впереди высились устрашающие заснеженные вершины Анд.
Пролетая над узкой долиной, она заметила внизу озеро в форме устрицы. От холода у Адриенны задеревенели пальцы, которые она спрятала в импровизированные перчатки из газеты, смазанной сливочным маслом. Коченея от холода в слишком легком для такой высоты комбинезоне, она вглядывалась в горизонт, и ей становилось страшно. Справа открывалась долина, слева же все затянуло тучами. Решать нужно было очень быстро. Что заставило Адриенну поверить скромной гадалке, явившейся к ней в гостиницу в Буэнос-Айресе? Она направила самолет в пелену облаков, набрала дополнительную высоту и постаралась сохранить прежний курс. Несколько мгновений спустя небо прояснилось, и впереди возник перевал со статуей Христа, возвышавшейся на высоте четырех тысяч метров. Она поднялась еще выше — выше, чем позволяла мощность, но самолет выдержал.
Полет продолжался уже больше трех часов, когда Адриенна увидела реку, текущую в ту же сторону, в которую она летела. Вскоре показалась равнина и вдали большой город — Сантьяго-де-Чили и аэродром, где ее ждала триумфальная встреча. С грехом пополам она долетела. У нее заледенели пальцы, лицо кровоточило от холода, на высоте щеки у нее раздулись, отчего глаза превратились в узкие щелочки; почти вслепую она, нисколько не повредив самолет, совершила посадку прямо перед тремя флагами — французским, аргентинским и чилийским, которые установили, чтобы приветствовать ее прибытие, хотя на него мало кто надеялся. Все ликовали. Адриенна и ее замечательный механик Дюперье совершили настоящий подвиг.
— Зачем вы мне все это рассказываете, Долдри?
— Я долго говорил, у меня во рту пересохло!
Алиса снова налила ему джина.
— Я вас слушаю, — произнесла она, наблюдая, как сосед выпил спиртное залпом, словно воду.
— Я рассказываю это вот почему. Вы тоже встретили гадалку, и она предсказала вам, что в Турции вы найдете то, что тщетно ищете в Лондоне, но прежде вам предстоит повстречать еще шесть человек. Подозреваю, что первый из них я и на меня возложена некая миссия. Позвольте мне быть вашим Дюперье, гениальным механиком, который поможет вам преодолеть горную цепь Анд, — воскликнул захмелевший Долдри. — Позвольте сопровождать вас хотя бы до второго человека, который поведет вас к третьему и так далее по цепочке, как сказано в пророчестве. Позвольте быть вашим другом и совершить в моей жизни хоть что-то полезное.
— Это очень великодушно с вашей стороны, — смутилась Алиса. — Но я не летчик-испытатель и уж совсем не Адриенна Боллан.
— Но вас, как и ее, по ночам мучают кошмары, а днем вы мечтаете поверить в пророчество и отправиться в путешествие.
— Я не могу это принять, — пробормотала Алиса.
— Но вы хотя бы подумайте!
— Нет, это невозможно, мне это не по карману, я никогда не смогу с вами рассчитаться.
— Почем вы знаете? Ну, не хотите брать меня механиком — а это значит, вы на меня дуетесь, хотя я совсем не виноват, что моя машина тогда не захотела заводиться, — тогда я буду вашим «Кодроном». Представьте себе, а вдруг вы найдете новые запахи, и они вдохновят вас на создание новых духов, и духи эти станут пользоваться бешеным успехом, а я стану вашим компаньоном. И за мой скромный вклад в вашу славу вы выделите мне процент от прибыли, а какой — сами решите. Но сделка должна быть справедливой, поэтому, если я вдруг напишу перекресток Стамбула и картину приобретет музей, я вам тоже выделю долю доходов от продажи моих полотен.
— Вы пьяны, Долдри. Хотя все, что вы говорите, не имеет никакого смысла, вы меня почти убедили.
— Тогда наберитесь мужества. Не надо сидеть взаперти и бояться темноты, как ребенок, завоюйте мир! Отправимся в путешествие! Я все организую, мы покинем Лондон через неделю. Даю вам ночь на размышление, а завтра поговорим.
Долдри встал, обнял Алису и крепко прижал к себе.
— Спокойной ночи, — сказал он, устыдившись своего порыва и отступая.
Алиса проводила его до площадки. Долдри еле держался на ногах. Они помахали друг другу на прощание, и двери захлопнулись.
5
Этой ночью кошмар не преминул явиться вновь. Проснувшись, Алиса почувствовала, что полностью измотана. Завернувшись в одеяло, она пошла готовить завтрак. Устроилась в кресле, где вчера сидел Долдри, и бросила взгляд на рекламный проспект, который он оставил на сундуке. На обложке красовался собор Святой Софии.
Оттоманская роза, цветы апельсинового дерева, жасмин — Алисе казалось, что, листая страницы буклета, она чувствует все эти запахи. Она представила, как бродит по улочкам Большого базара,[6] как торгуется у прилавков со специями, как вдыхает запахи розмарина, шафрана, корицы, и этот сон наяву всколыхнул ее чувства. Она вздохнула и положила проспект. Чай вдруг показался ей безвкусным. Алиса оделась и отправилась к соседу. Долдри появился на пороге в пижаме и халате, подавляя зевок.
— А вы, оказывается, ранняя пташка! — удивился он, протирая глаза.
— Сейчас семь часов.
— Ну я так и сказал, приходите через пару часиков, — сказал он, закрывая перед ней дверь.
Алиса постучала снова.
— Ну что еще? — спросил Долдри.
— Десять процентов, — объявила Алиса.
— Чего?
— Десять процентов моих доходов, если в Турции я изобрету формулу оригинальных духов.
Долдри смотрел невозмутимо.
— Двадцать! — заявил он, намереваясь закрыть дверь, но Алиса ее удержала.
— Пятнадцать, — предложила она.
— Да вы прожженный делец! — заметил Долдри.
— Ваше дело, соглашаться или нет.
— А как насчет моих картин? — спросил Долдри.
— Это как вы сами решите.
— Вы меня обижаете, дорогуша.
— Ну, давайте сойдемся на тех же условиях. Пятнадцать процентов от продажи всех ваших картин, созданных во время путешествия или уже после него, но навеянных этой поездкой.
— Я же говорил, делец каких мало!
— Не пытайтесь подольститься, этот номер не пройдет. Идите досыпайте, а как проснетесь, заходите, обсудим наш план, на который я пока еще согласия не дала. И побрейтесь!
— Я думал, борода мне идет! — воскликнул Долдри.
— Тогда отпустите ее по-настоящему. Щетина выглядит неопрятно, а если мы будем компаньонами, вы должны выглядеть прилично.
