фиксации на индивидуальном сеансе, глупо, устаешь, чуть ли не сам впадаешь в гипноз, а надо вкладывать максимум в лечебное внушение. Лучше, когда взгляд сам собой вводится косвенным подтекстом, а не лобовой атакой ва-банк, но можно вообще обойтись без него. Иногда же лучше его прятать как можно дальше.
Вспоминается один эпизод. Был в гостях. Начался разговор о гипнозе. Отмалчиваюсь, надоело. Кто-то длинно болтает. Перестав слушать, задумываюсь, смотрю куда-то сквозь кого-то. Потом не помню, какая-то обычная сумятица, собираюсь домой. Ко мне подходит средних лет женщина, очень хорошо мне знакомая.
— Зачем ты это делал?
— Что?
— Гипнотизировал.
— Кого?
— Меня.
— Когда?
— Когда вот здесь сидел, а я напротив.
— И не думал.
— Я же чувствовала.
— Что?
— Сначала ток, потом приказ встать, пойти на кухню.
— Да не было ничего, и вообще надоел мне гипноз!..
— Не делай так больше, ладно? Не стал переубеждать.
ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ, ПЕРВЫЙ СЕАНС
Покончим поскорее с автобиографической частью. Школьный опыт был благополучно забыт и переведен в чулан подсознания, откуда и извлечен. Побуждения к занятию психиатрией имели иные источники. Психиатрия первоначально не связывалась с гипнозом.
Но вот на занятии студенческого психиатрического кружка знакомлюсь со своим ровесником Д. По курсу он даже младше, но уже классный психотерапевт (у меня подозрение, что он им просто родился). Высокий, прямой, длинношеий, шапка темных волос, очки, усики. Загадочно-интеллигентен, но ничего грозного, ничего демонического, давящего. Глаза, наоборот, очень застенчивые, я не знаю, какие у него глаза. Располагают потрясающе, но с дистанцией. Первое впечатление: почему так легко дышать? Как легко дышится в присутствии этого человека! Какое спокойствие, какое приятство! Но в себе и для себя. Дыши, но не прикасайся.
Он медлителен. На пять движений обычного человека приходится одно его, но никакого затруднения и задержки не чувствуется: в его медлительность погружаешься, как в перину, удивительно мягкая, пластичная медлительность. В последнее время Д. (не знаю, специально или непроизвольно) сильно обогатил свою темпоритмику, и его можно увидеть и стремительно-четким и перинообразным — смотря по обстоятельствам.
Он охотно показал мне гипноз. Его преподавательская жилка в сочетании с вполне простительным стремлением охмурить оказалась весьма кстати.
Звуконепроницаемый гипнотарий. Полутьма.
Сижу не дыша на краешке стула. Приводят больную; молодая женщина оживленно и складно говорит, что чувствует себя прекрасно, видно, что Д. обожает, и непохоже, что больна.
Он особенно не мешкает.
— Полежите немного. Тишина.
Пульс.
В вытянутую руку — ключ.
— Внимательно. Пристально. Смотрите на кончик ключа. Внимательно. Пристально…
И здесь начался странный фокус со временем. Время стало пульсировать. Я не мог понять, быстро оно течет или медленно, я пульсировал вместе с ним.
— …восемь… Теплые волны покоя… Туман в голове…
Это был гипнотический темпоритм, гипнотический тембр, роскошно сотканный голосом музыкальный рисунок сеанса. Слова могли быть о мазуте… Впрочем, нет, конечно, слова должны быть именно теми, какие произносил Д., но главное заключалось все-таки не в их конкретном значении. Теплые волны покоя вибрировали в его груди и горле, обволакивали мозг и тело, даже паузы между словами заполнялись этой вибрирующей массой. Изумительные модуляции, и никаких глаз.
— …десять… Рука падает…. Глубоко и спокойно спите…
Нет, спать мне не хотелось, я был просто в трансе, но всем существом чувствовал, как хорошо бы заснуть.
А пациентка уже вовсю похрапывает…
Вдруг Д. начинает с ней разговаривать:
— Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно… Хр… х-х-х…
— Прочтите стихотворение.
— «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том. И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом…»
— Хорошо…
— Хрх… хр..
— Кто это вошел в комнату? (Никого, разумеется).
— …Мой брат.
— Поговорите с ним.
— Здравствуй, Женечка, что сегодня получил? (Д. толкает меня в бок, чтобы я ответил. Я мешкаю, глотаю слюну.)
— Три балла по арифметике… А как у тебя дела?
— Х-ф-х…
Что такое?.. Д. улыбается: забыл передать контакт, она же не слышит меня… Передает. («Вы сейчас услышите другой голос».)
Еще несколько фраз… Она мне отвечает, я ей… Потом все разговоры кончаются, начинается лечебное внушение.
Голос Д. излучает торжество органной мессы.
— С каждым днем вы чувствуете себя спокойнее и увереннее.
Растет вера в свои силы. Улучшается настроение… Затем он дал ей просто поспать. И конец:
— Десять… пять… три, два, один!..
— …Ох… Как хорошо. Выспалась… Спасибо вам!.. Можно идти?
— Никаких снов не видели?
— Что вы, как убитая спала.
— Ну хорошо. Можно идти.
— До свиданья.
На сеансах с нею Д. не только внушал, но и нащупывал скрытые истоки конфликта, глубокие болезненные точки психики.
А я потом ходил на сеансы еще. И не только к Д. Наконец решился и провел свой первый настоящий сеанс — очень посредственно.
РЕПОРТАЖ ИЗ КАБИНЕТА: ХИМЕРЫ И ВОЛЯ
Нравится, что здесь узел, в котором пересекается все, что где-то здесь, под руками, в глазах, за словами прячется и скользит, не даваясь, глубинный корень душевного бытия.
Нравится напряжение, каскад ситуаций. А сколько покоя, сосредоточенности и забвения. Хирург да
