понимание злобы злобой, сладострастие оскорблений. Суженное, сомнамбулическое сознание, взаимный бред отношения, или то, что психиатры з других случаях называют «сверхценной идеей». Типовое содержание идеи: «Птибурдуков, ты хам, мерзавец, сволочь, ползучий гад и сутенер притом».
В чем же дело?
Если поговорить с поссорившимися спокойно и попытаться вникнуть в суть дела, то окажется в большинстве случаев (и они сами это признают), что предмет-то ссоры пустячен, что и не из-за этого вовсе они взорвались, а… так… вообще. Из принципа.
Из какого?
На этот счет вразумительного ответа получить обычно не удается. Похоже, что это какой-то подсознательный страх показать слабость. Расчет поставить себя. Но до чего же недальновидный!
Это дикая и жалкая перестраховка непроизвольных прогнозов. Возврат к низшим уровням безотчетного общения. Эмоциональная иллюзия, которую можно назвать антиподом влюбленности. Но иллюзия творит реальность! Ссорясь, мы повергаем себя в бездну низости. Внезапная сверхценность мелочи! Когда люди способны подраться, например, из-за несходства в футбольных симпатиях (и так, увы, бывает), это печальный знак, что нам рано еще бить в литавры по поводу выхода из животного состояния. Это значит, что иерархия ценностей не соотнесена с естественной мудростью жизни.
Животному иерархию ценностей подсказывает инстинкт. У человека же развилась уникальная способность принимать за ценность все, что угодно. Это основа всех достижений, в этом исток всякого профессионализма, но у медали есть оборотная сторона.
…И вот мы живем в одной квартире, сидим за соседними столами — и не разговариваем, стараемся не смотреть друг на друга. Не здороваемся при встрече… От этого недолго и заболеть. А все из-за того, что когда-то не поладили из-за пустяка, и слово за слово… Тяжело, стыдно, но над всем господствует нелепый страх: протяну руку, а он не протянет, сочтет, что мне это больше надо… Дашь палец, руку откусят… Душевная скупость, эмоциональная торговля, игра, заранее проигранная.
…Я намеренно говорю обо всем этом, не приводя никаких конкретных примеров, хотя располагаю ими в более чем достаточном количестве. Они увели бы нас в джунгли частностей. Надеюсь, что читатель, для которого это актуально, сумеет заполнить рисуемые контуры личным содержанием.
По роду работы мне, естественно, часто приходится распутывать цепи конфликтов, в основном семейных. Длинные, запутанные цепи взаимных психологических ошибок. Почти не бывает, чтобы была виновата только одна сторона. Люди запутываются в силках взаимных претензий, вязнут в болоте злопамятства. Ведя опустошительную войну эгоизмов, как правило, не осознают применяемых стратегий и тактик — ни у себя, ни у партнера, и средства уничтожают цель. У подножия иррациональных мотивов логика разбивается в пух и прах, а главный интуитивный принцип: чтобы не чувствовать вины — обвинять. Помогая осознавать, кое-чего добиваешься, хоть и далеко не всегда удается изменить ход событий. Иногда хорошо действует психодраматический метод: заставлять — и серьезно! — играть роли друг друга. Из подсознания всплывают скрытые рефлексии ожиданий другой стороны.
Все более укрепляюсь в выводе, что каждой семье нужен психолог, некий консультант-духовник, трезвый и проникновенный, веселый и тактичный, одинаково доброжелательный ко всем сторонам. Иногда так получается непроизвольно: роль духовника играет друг или даже собственный ребенок. Это бывает спасением в тех нередких случаях, когда люди не могут быть ни друг с другом, ни друг без друга.
Да, ссору следует анатомировать. Да, стоит выяснить отношения, не жалея на это времени. Только в таких выяснениях должно, мне кажется, соблюдаться одно правило: каждый говорит лишь о своих ошибках. Это тот случай, когда критика должна быть запрещена. Исключить взаимные претензии, иначе все начнется сначала и еще хуже запутается.
С подобных отношений приходится время от времени счищать ржавчину, накипь недоговоров, недопониманий, непроизвольной неискренности. Иначе рано или поздно в них наступает кризис, склероз. Психологическая совместимость не может быть статичной, это процесс, живая импровизация. Мы все время психически движемся и друг относительно друга и относительно самих себя, и, видимо, в некоторые моменты необходимо переоценивать положение с какой-то третьей точки, чтобы двигаться не вслепую.
Но, наверное, нельзя превращать жизнь и в сплошное выяснение отношений. Правда, некоторые именно в таком бесконечном выяснении находят основное содержание существования. В жизни многих супружеских (не только супружеских) пар выяснение отношений становится своеобразным стимулом их продолжения, и окончательное выяснение знаменует собою развод. Есть пары, хронически живущие на грани развода, и, как ни странно, — именно это пребывание на грани делает отношения стабильными. У множества пар наблюдается довольно четкая периодичность в отношениях; хмурые размолвки чередуются с безоблачным взаимопониманием, охлаждение и жестокие ссоры — со вспышками страсти. В некоторых случаях время схождения-несхождения удается предсказывать с почти математической точностью, образуется стойкая система подвижного равновесия. Всякие советы со стороны — порвать или сойтись окончательно — здесь в высшей степени неуместны.
Возможно, под всем этим скрываются глубинные ритмы эмоциональных маятников ада и рая. А может быть, это периодический бессознательный бунт против взаимного лишения свободы, взаимного сковывания, которое возникает так легко и самопроизвольно.
Так называемый «эффект несовместимости» был замечен довольно давно. Заключается он вот в чем. Как только отношения двух или нескольких людей попадают в некий котел, в мешок, из которого нет выхода, так сразу повышается взаимодавление. Начинают, как между молекулами, преобладать силы отталкивания. Надоел, антипатичен, раздражает… Ужасный тип, и что я в нем находила… Исчадий ада…
Так получается, когда отношения теряют перспективу разобщения, при некой степени изоляции от остального мира, когда люди чувствуют, что обречены быть друг с другом.
Самый известный, хрестоматийный случай такого рода произошел между знаменитым путешественником Нансеном и его помощником Иогансеном. Эти сильные и мужественные люди, друзья, отличавшиеся редкостным взаимопониманием во время своего длительного полярного перехода, неожиданным образом стали врагами. Им нечего было делить, они помогали друг другу, поддерживали, и тем не менее между ними выросли отчужденность и взаимное раздражение… Как только они возвратились в большой мир, все прошло, и случившееся так и осталось для обоих загадкой.
Случай этот может служить моделью массы других. Но эффект несовместимости все-таки не закон. Его избежала, например, наша знаменитая четверка Зиганшина. Объясняют это по-разному: и тем, что сохранялась твердая вера в спасение, продолжалась борьба, и тем, что был сильный лидер, и воспитанием в традициях коллективизма. Однозначный ответ дать вряд ли возможно, загадочность остается.
Несомненно, любым отношениям необходим приток свежего воздуха, иначе они загнивают. Открытость внешнему, переходящая во внутреннюю насыщенность, живительная разлука, восстанавливающая «разность потенциалов». Не уставать начинать сначала, снова и снова. Человек огромен, мы даже не подозреваем, сколько существует возможностей быть новым друг для друга. Потери неизбежны, и если мы не хотим, чтобы эти потери роковым, стихийным, неуправляемым образом наваливались на нас в виде надоедания и отчуждения, надо вводить их сознательно, упреждая. Любить, как кто-то хорошо сказал, — это значит все время что-то для другого придумывать.
Наверное, одно из главнейших условий достойного общения — в уважении к разобщенности. К неодинаковости, к другим вкусам, привычкам, интересам, взглядам… Мы плохо это умеем. Опять-таки по какой-то непроизвольной перестраховке в нас преобладает стремление подогнать другого под свой манер, навязать свои стереотипы. Это навязывание — почти непременный атрибут низкой культуры. Мы не понимаем, что именно разобщенность придает ценность тому, в чем имеется общность… Мы лишаем отношения необходимого пространства степеней свободы.
Не в том ли, кстати, магическая сила юмора, что он открывает в отношениях новое пространство, целый мир? Юмор уживается с какими угодно нормами и рамками, но в нем самом их нет, вернее, он их
