Алешка кивнул. Валерка потянулся за хлебом снова:
— Еще.
— Пожалуй, кусочек можно… Ну и ну.
Дед Арсентий разглядел и худобу ребят, и рваные рубашки, и побитые, вспухшие ноги, и тонкие, как спички, пальцы. Коля тоже внимательно смотрел на братьев и, когда кто-нибудь из них протягивал руку за хлебом, торопливо подсовывал его, а когда дед сказал «нельзя», отодвинул дальше. Дед Арсентий мягко, но решительно забрал хлеб и спрятал в сумку, сказав, что есть надо понемножку, а лучше потерпеть.
— Сколько ж вы, ребятки, в лесу-то пробыли?
— Не знаем, — ответил Алешка.
— А когда вышли из дому — помнишь?
— Красное число было… Десятое августа, кажется…
— А сегодня, стало быть, двадцать пятое… Ну и ну…
Дед Арсентий, не мешкая, перенес ребят в хижину, постелил им свежих веток, потом сказал, что уйдет в поселок, позвонит в Белозерск и скоро — часа через два, самое большее три — вернется с подводой.
— А вы ждите. Гляди, Коля, от избы никуда… Вот вода и хлеб.
— Дедко, не уходи без нас, — попросил Валерка и потянулся к старому охотнику, слабо вцепился в рукав. После того, что он съел немного ягод, а затем кусочек хлеба, живот у него перестал болеть, и думал он теперь о другом, боялся, что этот старик, так внезапно появившийся, уйдет от них и, кто знает, когда вернется снова. Нет, пусть он не уходит. В глазах мальчика — мольба и страх.
— Не найдешь нас… заплутаешься.
Старик видел, понимал, что чувствуют ребятишки. Он кашлянул, нахмурился, постарался их успокоить:
— Мне в этом лесу ведома каждая тропка. Не заблужусь я, хоть бы и ночью пришлось идти. Подвода нужна. Не донесу я вас. А Коля будет с вами. И собака ваша тоже. Часа через три вернусь.
Ребята успокоились.
— Хорошо, дедко, мы будем ждать, — сказал Алешка, и дед Арсентий, посмотрев на серьезное лицо старшего Боярова, понял, что ему нечего волноваться.
— Ну вот… Будь добр и за Колей присмотри, пусть никуда не отлучается… А ты, внучек, слушайся.
— Ну что ты, дедушка, — обиделся Коля.
— Ладно, внучек…
Дед Арсентий, поправив на плече ружье, вышел из хижины, плотно прикрыв дверь.
Несколько секунд Коля стоял у окна и, вздохнув, вернулся к братьям. Те молча смотрели на незнакомого мальчика, который так внезапно вместе со своим дедом появился на поляне. Валерка протянул руку, чтобы коснуться Колиной, и не дотянулся. Коля сам взял его руку, она показалась ему странно маленькой, очень худой. Бледные губы Валерки улыбались, улыбнулся и Коля.
— Так это вы потерялись? — спросил он.
— Мы, — ответил Алешка.
— Ну и как? — Коля придвинулся ближе, обхватил руками коленки. — Где же вы ночевали?
— В хижине… В зароде. В шалаше тоже.
— На дереве один раз, — добавил Валерка.
— И на дереве?! — восхитился Колька.
Братья ничего не ответили. Колька заметил, какой у Алешки серьезный взгляд, и почувствовал себя вдруг маленьким, несмышленым. Чтобы казаться солиднее, сказал:
— Только вы худые очень. Прозрачные будто.
Алешка и Валерка промолчали.
— А что вы ели?
— Ягоды. Грибы.
— Надо было сухарей насушить и взять с собой…
Алешка насмешливо скривил губы, но снова ничего не сказал. Даже Валерка, на что обидчивый и упрямый, промолчал, ничего не ответил Коле.
А Коля, поняв свою оплошность, не знал, как загладить неловкость. Тогда Алешка деловито, как будто ничего не произошло, спросил:
— Деда твоего как зовут?
— Арсентий… Мы Абрамовы!
— Знаем. Охотник из Ракитного?
— Точно! Он лес знает, как свой дом.
— Это верно… Дедко Арсентий — знатный охотник. Он был у нас в Белозерске, только давно, я его не сразу узнал… А ты живешь где — в Ракитном?
— В Москве.
— Мы про тебя слыхали. Дедко Арсентий рассказывал… На все лето приехал?
— На все.
Коля удивленно смотрел на ребят, которые, оказывается, все про него знали. Подумав, что пора бы ребятам подкрепиться, он достал из корзинки и подал им несколько ломтиков хлеба.
Алешка отрицательно качнул головой:
— Нельзя. Слыхал, что дедко говорил?
— По ломтику, — взмолился Валерка и потянулся к хлебу. — И Урагану дай.
Ребята молча съели по пол-ломтика, стараясь не уронить ни единой крошки. Съел свой хлеб и Ураган.
В небе между туч проглянуло солнце, и вся поляна из края в край осветилась светло-зеленым светом, тени от деревьев залегли в траве. На сосне, напротив оконца слева, озабоченно и неутомимо стучал лесной труженик — дятел. И ребята невольно засмотрелись на него…
Внезапно где-то далеко ухнул выстрел. Через некоторое время еще один, но уже ближе, потом еще — с другой стороны. Отозвался лес — могуче загудел из края в край.
Несколько минут братья лежали молча, прислушиваясь к выстрелам. Еще два выстрела прозвучали недалеко от поляны, и стекла в оконце чуть слышно зазвенели. Валерка вдруг потянулся к Алешке, тихо спросил:
— Это папанька? Да?
Алешка легонько отстранил брата, приподнялся. Еще один выстрел прогремел совсем близко.
— И меня возьми… Лешка!
— Помоги мне, Коля, — попросил Алешка и приподнял Валерку. — Под руки возьмем… Пошли!
Мягкое августовское солнце слепило глаза, но они прямо смотрели на взгорок, где кто-то, взбежав, на мгновенье остановился, потом со всех ног кинулся вниз. Навстречу ему с радостным громким лаем бежал Ураган. Обнявшись, ребята стояли у порога. Они видели, как человек еще раз остановился — без картуза, в расстегнутой рубашке, с ружьем за плечами — и медленно пошел к ним.
— Папанька! — всхлипнув, прошептал Валерка и совсем повис на руках мальчишек.
