– Нет у меня с ним связи, нет! И ни о чем мы не договаривались! Если найдут Зусмана, а по их данным он в Германии, обещали сообщить.
Я взял секундную паузу, после чего добавил спокойно:
– Да, вот еще… Прощаясь, он сказал: «Захочешь – найдешь». Вот и все дела!
– Ну, видишь, сказал же ведь – «найдешь», значит, ниточку оставил. Ладно-ладно, успокойся! Возьмешь пару недель отпуска. В Москве чтоб не топтался. Домой можешь позвонить, но как будто из-за границы, понял? И никаких исключений, ты у меня после этой истории на особом контроле.
За окном уже вставал рассвет, но спать мы не хотели, да и не могли. Только теперь я понял по-настоящему, что любовью нельзя заниматься – само понятие «заниматься» относится только к сексу. Любовью надо жить! Я торопился рассказать Марине обо всем, что произошло со мной за годы разлуки. События прошлого проносились в памяти с огромной скоростью, и описать их, не потеряв сути и не забыв о чем-то, было очень сложно. Конечно, я не молчал, но что именно услышала потрясенная Марина – не помню. Похоже, не монолог это был, не исповедь одинокого человека, а типичный психологический срыв. О том, что будет потом, я думать перестал, хотя результат своих откровений представлял довольно ясно. Риск из-за нарушения всех возможных и невозможных инструкций огромен, но что это такое в сравнении с тем, что я могу вновь потерять свою любимую! Однажды нас уже разлучила моя служба, и теперь я сделаю все, чтобы повторения не произошло. Я не могу, не хочу терять ее снова, мне ничего без нее в этой жизни не нужно.
…Тогда я еще не знал, что, описав даже небольшую часть своих нелегальных дел, я втянул Марину в мою полную опасностей и неожиданностей жизнь.
Во мне словно лопнул канат, удерживавший мое спокойствие и невозмутимость. Я физически ощущал необходимость поддержки близкого человека для продолжения моей нелегкой работы. Да что там работы – жизни! Ощущение, что на свете происходит только то, что должно происходить, захватило меня. Итак, будь что будет. Я выбрал путь и пойду по нему до конца.
Я продолжал говорить, а она слушала, притихнув и не выпуская моей ладони.
Глава 6
Москва, Лубянка. Кабинет начальника отдела «А» Управления внешней разведки КГБ полковника Веретенина
… Две отпускные недели пролетели, и незаметно пришел день, наступление которого мне до боли хотелось оттянуть. Я должен был явиться пред грозные очи Веретенина.
– Тот, кто связал свою судьбу со службой в КГБ, уходит отсюда только в одну сторону – на кладбище, – начал Веретенин тихим, успокаивающим голосом. – Так что иллюзии насчет своей новой жизни лучше оставь.
Значит, я снова поставлен перед правом выбора без выбора. Что ж, неудивительно. Я приготовился выслушать новое задание. Полковник поднялся, заложил руки за спину и принялся расхаживать по комнате, вымеряя давно известное количество шагов от стены до стены. Я же рассеянно размышлял: «Что они для меня придумали?»
– Тут, видишь ли, дело деликатное… – Веретенин посмотрел на меня в упор, и от его взгляда мне стало не до шуток и размышлений. – Полковник Алекс Панов не умер. Он сбежал, гадина… – Глаза Веретенина налились кровью, лицо покрылось красными пятнами. – Когда ты рассказал о берлинских делах, многое сразу прояснилось. Три месяца назад Панов взял очередной отпуск, по истечении которого не вернулся. Мы проверили дома отдыха, но не обнаружили никаких следов. Хотя имя его в одном санатории мелькнуло, значит, кто-то вместо него отдыхал, пока он с палестинцами разбирался. По твоим словам, оказался он в Берлине, где попал в руки американцев. Видимо, в сложившейся ситуации ему не оставалось ничего другого, и он решился на статус невозвращенца. Он ведь за деньгами погнался, тварь… самовольно уехал. Всегда был такой. Ну да ладно, хватит о нем.
Я молчал, стараясь не пропустить ни единой детали.
– Американцы сообщили израильтянам, что из Алекса удалось вытянуть минимум о предстоящем контакте с палестинцами, после чего он скончался из-за перенапряжения. Между Моссадом и ЦРУ существует соглашение, согласно которому израильтяне получают информацию о любой террористической группе, попадающей в зону интересов америкосов. В обмен на это они имеют возможность просматривать сводки текущих событий израильтян. Так вот, на этом фоне в Берлин послали тебя. Ты прилично справился с заданием и грамотно вышел из этого дела. Израильтяне свое получили, а цэрэушники? Следы полковника исчезли, будто его и не было! Они что, полные идиоты, неспособные оценить во время допроса болевой порог? Вместо того чтобы профессионально разработать ценнейшего агента, доводят его до смертельного исхода? Тут явно что-то не так. Случись подобное, я бы наверняка знал. Нет, не умер он, а удрал, сукин сын, к американцам. И тому есть косвенное подтверждение… На вот, прочти!
Полковник положил передо мной лист бумаги с распечатанным текстом. Я быстро пробежал глазами недлинное сообщение: «Севернее Сан-Франциско на базе ЦРУ появился новый узник. Описание: рост около 185 см, телосложение крепкое, возраст около пятидесяти лет. Содержится в небольшой фешенебельной квартире недалеко от штаба. Вне пределов жилища появляется только в сопровождении».
– Ну как?
Вместо ответа я вопросительно взглянул на него. Полковник продолжил:
– Все данные как будто из его личного дела. Что ты на это скажешь? Скорее всего, американцы обманули твоего Рафи. Он послал тебя вместо мертвеца, а «мертвец» тем временем развлекался в Сан- Франциско. Вот так-то использовали тебя, дурака!
Он наконец-то перестал вышагивать по кабинету, сел и отпил воды из стакана.
– Теперь к делу… Я этого Алекса знаю давно, и мне трудно поверить, что он так просто взял и сбежал. Все у него тут было нормально, все… Что-то случилось. Вероятно, его шантажировали. Твоя задача – выяснить, стал ли он перебежчиком по собственной инициативе или был вынужден принять решение в силу чрезвычайных обстоятельств. И вернуть его. Хорошо бы живого: тогда будем знать, кто из наших уже засвечен. Если захват не удастся – прикончить на месте!.. Ни в коем случае не оставляй его им. Что бы ни случилось – не оставляй! Слишком многое поставлено на карту. Семь последних лет Алекс служил в должности заместителя начальника Центральной школы КГБ. Все выпускники знакомы ему лично, а ведь они действующие. Вред, который может быть нанесен, невозможно даже представить. Но он не выдаст их. Во всяком случае, не сразу: уж очень опытен, стервец, и деньги к тому же любит. Наверняка постарается вытянуть из них все, что только можно. Пока не получит, будет торговаться до изнеможения. Ему ли не знать, что, если заложит всех и вся по дешевке, его за ненадобностью просто выбросят! Так что я относительно спокоен. Немного времени у нас есть…
Мне показалось, что полковник пытается уговорить самого себя.
– Никаких признаков провала пока не обнаружено, но нужно торопиться. Кто проворнее, тот и выиграет. Это задание будет твоей реабилитацией. По закону тебя положено к стенке поставить, раз ты провел несанкционированную операцию с врагом. Счастье твое, что я своих людей берегу. Но если на этот раз что-нибудь отчебучишь – берегись! А привезешь живого – получишь звездочку, может, и «Героя» для тебя выбьем. То , что происходит вокруг – перестройки там всякие, гласность, пусть тебя не пугает. Перестройка перестройкой, а такие, как мы, любому строю необходимы. Пока существует государство, спецслужба всегда нужна, ведь должен же кто-то делать черную работу. Так что не расслабляйся. Даже если нам поменяют имя, будем продолжать.
Я задумался. Задание крайне опасное. Многое в стране меняется, нужна ли эта операция вообще? Ну сбежал агент, мало ли таких. По многим косвенным признакам Алекс Панов – один из лучших агентов КГБ. За его спиной – годы службы, десятки проведенных операций. Заниматься им в данной ситуации мне очень не хотелось. Уж больно опасным это казалось.
– Товарищ полковник, логично ли на такого аса посылать новичка?
– Ты уже не новичок, не прибедняйся!
– Не слишком ли рискованно… – продолжал я, не отреагировав на невольный комплимент шефа.
Не пытаясь скрыть неудовольствия, Веретенин резко перебил меня, продолжая говорить по-прежнему властно:
– Возвращайся в Тель-Авив и свяжись с Рафи. В качестве одолжения попросишь технического
