— Да, пожалуй, что так.
— Это все я виновата. Ты меня за это ненавидишь?
— Нет, наоборот.
Его доброта все же была поистине безгранична! Кэтрин видела по его глазам, что он наконец начал понимать, что с ней происходит.
— Какая же ты красивая, Кэтрин, — сказал он. — Мне так нравится на тебя смотреть.
Сердце у девушки упало.
— И мне нравится смотреть на тебя, — призналась она.
Она не знала, зачем, собственно, сказала это. Может, потому, что не могла больше скрывать правды — скрывать то, что чувствовала.
В глазах Брука появилось выражение любопытства.
— Так ты больше меня не боишься?
— Да нет же, боюсь.
— Тогда почему же говоришь, что тебе нравится на меня смотреть?
— Наверное, потому что это правда.
Брук провел по ее щеке кончиками пальцев, одновременно глядя ей в глаза, чтобы заметить ее реакцию на эту ласку.
А потом погладил по волосам — ее покорность недвусмысленно свидетельствовала о капитуляции.
Когда он провел пальцем по ее губам и горбинке носа, девушка прикрыла глаза, не в силах противиться своему желанию.
— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе?
— Да, — едва слышно прошептала она.
Брук продолжил гладить ее по волосам, а затем очертил линию ее лица, подобно скульптору, оценивающему на ощупь только что законченное произведение.
— Я хочу посмотреть на твое тело. — Не дожидаясь ответа, он откинул одеяло, так что взгляду его открылась ее грудь.
А потом приподнялся на локте. Она смотрела ему прямо в глаза, потемневшие от желания. Брук начал ласкать ее грудь, и Кэтрин почувствовала, как набухают и пощипывают ее соски. Она тихонько застонала и прикрыла глаза. Его губы сомкнулись вокруг одного из ее сосков, после чего он склонился над ней.
— О Брук, — прошептала она, в то время как его руки приподняли ее голову, а губы — накрыли ее рот. Девушка раскрыла губы, и его ищущий язык скользнул между ними. Сердце Кэтрин сладко заныло. Она простонала и, обхватив его голову руками, сделала их поцелуй еще более крепким.
Спустя минуту он уже сидел, по-прежнему держа ее в своих объятиях. Уста их ни на мгновение не разлучались, сердца бились в сладостный унисон.
Брук весь горел страстью. Он провел рукой по ее животу и бедрам, впиваясь в манящую и такую желанную плоть.
Потом он лег так, что она оказалась сверху него. Ее набухшие груди прижались к нему. Взяв ее голову в свои руки, он запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Она зарылась в его бороде, в то время как его руки беспрестанно ласкали ее нежную кожу. Он перевернулся, увлек ее под себя и втиснулся между ее ног.
Одним ударом Брук вошел в нее. Кэтрин задохнулась — так сильно было возникшее в ней ощущение. Она впилась ногтями в его плечи.
Но разве нужно было просить его об этом сейчас! Он входил в нее глубже и глубже, и по мере того как убыстрялся стремительный бег его фаллоса, из горла ее вырывались все более громкие стоны наслаждения. Вскоре она полностью утратила контроль над собой и своими эмоциями. Тело ее стало совершать волнообразные движения, ноги раскинулись. Каждый новый толчок приносил ей все большее наслаждение.
Почувствовав приближение завершающих аккордов этого неземного хорала, она сжала руки в кулаки и закричала. Еще несколько ударов — и сладкая боль рассыпалась по всему обмякшему телу.
— О… о… — простонала она. Слов не было — только эти нечленораздельные звуки.
Брук взглянул на нее из-под ресниц, а потом поцеловал в шею, вдыхая ее неповторимый аромат.
— Боже, — грудь его вздымалась, — Кэтрин.
Некоторое время они лежали, чувствуя в себе силы только для дыхания. Наконец, сердце Кэтрин успокоилось, и она поцеловала Брука в плечо. Он все еще находился в ней, и ей безумно нравилось ощущение единения с ним. Такого у нее еще никогда не было.
Для Брука их соитие тоже должно было быть необычным — хотя бы потому, что оно произошло после стольких лет ожидания.
— Тебе понравилось? — прошептала она.
— Разве это выразишь словами? — В голосе его был трепет. Он вышел из нее и теперь недвижимо лежал на спине. — Ведь я не сделал тебе больно, нет?
— Нет, все было так чудесно. Я никогда не занималась так любовью.
— А как же еще можно ею заниматься?
Она не смогла сдержать смех. Его слова прозвучали так невинно, по-детски. Но она в точности поняла, что именно он хотел сказать.
— Что ты нашла смешного?
— Ой, извини. Я просто хотела сказать, что раньше мне никогда не было так хорошо.
— Неужели Фрэнк не умел заниматься любовью? — В голосе его послышалось превосходство.
— Так — нет.
На его губах заиграла улыбка.
— Ну, наверное, если я скажу, что такой женщины, как ты, у меня не было уже лет сто, это не прозвучит для тебя комплиментом.
Кэтрин расхохоталась.
— Да, пожалуй, ты прав. — Она прижалась к нему поближе. — Надеюсь, мы не совершили ужасной ошибки.
— А что такое? Ты боишься забеременеть?
— Нет, я сейчас подумала вовсе не об этом, хотя и надо быть осторожными.
— Тогда о чем же?
— Ну… ну как ты не понимаешь, Брук? Ведь именно поэтому я пыталась уйти отсюда. Я боялась, что это произойдет.
— Кэтрин, по-моему, ты все совсем не так понимаешь. Это могло быть причиной для того, чтоб остаться, а не для того, чтобы убегать.
Нет, он не понял, и не нужно ему объяснять. Ей было так хорошо, и она не собиралась все портить.
Кэтрин провела рукой по его животу — он был плоским и мускулистым. В свете пробуждающегося дня она видела, что его член снова напряжен. Даже в этом он был настоящим чудом. Она убрала руку и поцеловала его грудь.
— Опаль как-то думала, что забеременела, — сказал он, в задумчивости глядя в потолок.
— Ты тогда расстроился?
— Она расстроилась. Наверное, я тоже был несколько взволнован этим. Я думал, что тогда нам придется пожениться.
— А разве ты не хотел этого?
— Ее родители были не очень-то «за».
— А ты?
— Я думал, что будет лучше, если мы сначала окончим колледж. Мы много спорили о том, что делать, пока она не выяснила, что с нею все в порядке.
— Должно быть, это известие порадовало тебя.
— Все равно все завертелось, и ее родители страшно рассердились.
— А ты знаешь, что с ней теперь?
