там в России, как живёте? Какие новости? Кстати, у тебя сейчас сколько на часах?
– Полдевятого вечера.
– А у меня – утра. Я как раз на работу еду.
– Так ты за рулём! – испугалась Даша.
– Угу. Как раз можно поболтать.
Но Даша, конечно, постаралась побыстрее свернуть разговор. Она и так не представляла, во сколько обойдётся международный звонок.
…Закончив беседу с американской резиденткой, Даша призадумалась. Получается, Анастасия обманула? Она вовсе не получала рекомендаций от Риты Новиковой. Та ни сном ни духом, сидит себе в Америке и помогает химическому концерну отравлять воздушное пространство США.
Вероятно, Даша так напряжённо размышляла о Насте, что до той долетел импульс. Мобильник запиликал, сигнализируя о поступлении новой эсэмэски. Это было сообщение от редактора. «Вероника, ты – ангел и дьявол! Я тебя обожаю!» – прочитала Даша на экране телефона. Она поморщилась – момент был совершенно неподходящим для страстных признаний в любви. Она ощутила раздражение и даже злость: у них на руках уже четыре трупа, а Настя продолжает свои игры! Шлёт восторженные эсэмэски, прославляет Веронику. Сейчас, наверное, выложила на сайт очередную историю и тут же отправила автору комплимент.
– Подлизывается, – поняла Даша. – Хочет, чтобы я продолжала у неё работать. Всё-таки Настя немного не догоняет! Хоть она и крутая бизнес-леди, но сильно тормозит! Неужели трудно понять, что своими эсэмэсками она подчёркивает мою связь с Вероникой? А быть Вероникой – значит находиться под прицелом у безумного маньяка! Кого это обрадует?
Анастасия, наделённая, вероятно, даром телепатии, тут же позвонила на домашний.
– Да-а-аш, – раздался в трубке её жалобный голос. – А ты ничего не перепутала? Неужели и Светлану тоже убили? Вдруг это не та Светлана? Ты нашла её по номеру банковской карточки?
– Да.
– Вдруг тебе дали не те координаты?
– Те, – сухо ответила Даша. – Но ты ещё не всё знаешь. Веронику номер четыре, Лизу Лихачёву, тоже убили. Я только что это выяснила.
– Нет! – застонала Настя.
– Угу, – мрачно кивнула Даша. – К сожалению, я именно это и предполагала.
– Чёрт!
– Ей было всего двадцать три года. И если бы ты не предложила ей работу, она была бы жива.
– Как это произошло? – спросила Анастасия, игнорируя обвинение.
– Всё так же. Ночная улица, одинокая девушка, мерзкий ублюдок… Но Лизу он ещё и ножом пырнул. Вероятно, боялся не справиться. Она была упитанной девочкой, весила сто двадцать килограммов.
– О-о, – протянула Настя. – Я себе её совсем иначе представляла… Что же теперь делать? Я даже не представляю!
– Давай поговорим о Рите Новиковой, – внезапно сменила тему Даша. И этим вопросом она явно застала предпринимательницу врасплох.
– О ком? Ах, да…
– Объясни, пожалуйста, одну вещь. Почему Рита Новикова утверждает, что она с тобой не знакома и не давала тебе мой телефон?
– Э-э-э…
– Пожалуйста, продолжай.
– Ну-у…
– Настя! Хватит мычать! Просто объясни, как ты на меня вышла! Через кого? И кто тебе посоветовал сослаться на Риту Новикову? Этот «кто-то», наверное, думал, что я не доберусь до Риты и не смогу её расспросить.
– А что с ней? – упавшим голосом спросила Анастасия. – Её, надеюсь, не зарезали? С ней не случилось ничего плохого?
– И даже наоборот. Она иммигрировала в Америку.
– В Америку, – эхом повторила бизнес-леди.
– Если тебе пришлось выдумывать сказочку про Риту, значит, ты что-то скрываешь! Признавайся.
– Я потрясена твоими аналитическими способностями. И как тебе удаётся всё вычислить, разузнать?
– Не заговаривай мне зубы, – отрезала Даша. – Колись. Ты скрываешь от меня факты, а это очень подозрительно!
– Поверь, это никак не связано с этими убийствами!
– Поверю, когда подробно всё объяснишь.
– М-м-м…
Нет, Анастасия упорно не желала сдавать информатора! Видимо, она пообещала человеку, снабдившему её телефоном Дарьи, хранить молчание. И теперь держала обещание. Конечно, это делало ей честь. Но безумно нервировало Дашу.
– И почему у тебя мобильник постоянно вне зоны доступа?! Зачем заводить отдельный телефон для личных контактов, если ты всё время его выключаешь?!
– Я ничего не выключаю и всегда на связи, – обиделась Анастасия.
– Да неужто! Я три раза пыталась ответить на твои хвалебные эсэмэски, но безрезультатно!
– Какие ещё эсэмэски? Я ничего не отправляла. И хвалить тебя за хорошую работу предпочитаю устно, глаза в глаза.
– Как? Ты мне ничего не отправляла? – выдохнула Дарья. Она была ошарашена.
– Да! Ты ведь до сих пор не дала мне номер своего сотового! А я не хочу напрашиваться, жду, когда сама предложишь. А что, собственно говоря, произошло?
– О господи…
– Что, Даша?!
– После того как в дневнике у Вероники появляется новое сообщение, кто-то каждый раз присылает мне восторженную эсэмэску. Я думала, это ты. И занесла этот номер в память телефона под твоим именем.
– Повторяю, я ничего тебе не отправляла! Я не знаю твоего номера. Но ты сильно не переживай, ничего страшного. Значит, у тебя завёлся таинственный поклонник! И это не удивляет. Ты же превратилась в конфетку!
– Настя, ты серьёзно ничего не понимаешь? Или только прикидываешься? – злым голосом спросила Даша.
– И что опять я упустила из виду? – возмутилась бизнес-леди.
– Никто, кроме тебя, не знает, что я пишу для Вероникиного блога! Никто не может похвалить меня за хороший текст, кроме тебя… Но если ты не отправляешь мне сообщений, значит, это делает…
– Постой, ты хочешь сказать…
– Это делает убийца!
– О боже!
– Он раздобыл мой сотовый и наверняка уже давно вычислил мой адрес. Он знает, что я Вероника номер пять!
Глава 26
Пока подруга получала один удар за другим, узнавая новые ужасные подробности, и умирала от страха, Люся тоже не особо наслаждалась.
Сразу после работы она помчалась в салон на глобальную эпиляцию. Это было равносильно добровольной сдаче суду инквизиторов: да, я колдунья. Хотя инквизиция поступала с ведьмами гораздо гуманнее, чем косметолог с клиентками…
– Зато теперь красиво, – прокомментировала дама в светло-зелёной униформе, заметив слёзы, брызнувшие из Люсиных глаз. – Аккуратненько. Почти как девочка.
После салона новообращённая девочка Люся рысью побежала домой – принимать душ, краситься и наряжаться для встречи с любимым. Она размышляла о том, успеет ли сойти раздражение после процедуры.
