– Да уж.
– Ты затеяла никому не нужные исследования, напоролась на ужасные факты о «Ролланте». И решила сражаться за здоровье нации. Настучала на салон в санэпидстанцию… Юля, тебе ведь всегда больше всех надо!
– Да, мне всегда больше всех надо, – с вызовом повторила я.
– Меня охватила паника. Я просто не знала, что делать. Всё летело в тартарары. Надо было отбить затраченные деньги, вернуть долги, выплатить кредит. А ты собралась растрезвонить на весь город, что в «Будуаре» делают опасную процедуру. Ко мне записывались такие клиентки! Высшее общество, бомонд. Они отваливали за сеанс фантастические суммы. И вот в один прекрасный день они бы узнали, что их здоровью нанесён вред. Да меня, как хозяйку салона, просто растерзали бы! Отдали бы под суд!
– Думаю, да, – пробормотала я.
Случайный свидетель ни за что не подумал бы, что сейчас на кухне происходит глобальное выяснение отношений. Мы так сдержанно и тихо разговаривали с Евой, словно ничего и не случилось, и добрые подруги вовсе не превратились в заклятых врагов.
– И я подумала… А что, если ты начнёшь вести себя неадекватно? А вдруг твоё поведение изменится, и ты превратишься в психопатку, девушку с заскоками? Если тобой вдруг овладеет навязчивая мания, ты станешь пугать людей своими буйными эскападами? Парочка подобных выходок – и твоим словам уже никто не поверит! Все отмахнутся, услышав от тебя, что «Ролланта» – запрещённый аппарат. Спишут это заявление на твой параноидальный бред… В общем, я решила… решила… немножко подкорректировать твоё психоэмоциональное состояние.
– Скажи проще: ты решила меня отравить.
– Да, – опустив голову, призналась бывшая подруга. – Я была загнана в угол. На мне висели кредит, обязательства по долгам… Мечтала вернуть деньги Андрею и навсегда распрощаться с ним. Он меня бесит, но ему это нравится. Думаю, он получает удовольствие от того, что посадил на золотую цепь злобную тигрицу. Я огрызаюсь, но никуда от него не могу деться. Андрей вовсе не заваливает меня цветами и подарками просто так, от широты душевной. Он вложил деньги и ждёт дивидендов. Если не в денежном выражении, то в эмоциональном и физическом. Этот урод с меня не слезет, пока я с ним не расплачусь. Я совершила грандиозную ошибку, когда связалась с ним. Ненавижу его!
Глаза Евы пылали злобой. Похоже, она действительно угодила в капкан.
– Если бы не ты, я отлично бы со всем этим справилась, – сказала Ева. – Отбила бы вложенные деньги, да ещё и сверху прилично бы заработала. И не за пять лет, а всего лишь за полгода. Но ты испортила всю песню. Я наврала тебе, что салон прикрыли. Надеялась выиграть время.
– И ты начала меня изводить. Проникла в квартиру и подмешала порошок в зёрна. Где ты его взяла?
– Поверь, это уж точно не проблема! В городе крутится столько наркотиков – нужно только проявить интерес, доставят прямо домой с курьером. Ещё и магнитик на холодильник подарят с эмблемой конопли – как новому перспективному клиенту… Нет, я, конечно, преувеличиваю, но… Вот почему ты об этом не пишешь? Почему прицепилась к «Ролланте»? В ночных клубах наркотики едва ли не в свободном доступе. Когда Мишутка подрастёт, я ни за что его туда не пущу! То, что наркотики наносят вред здоровью, неоспоримый факт. А то, что написал какой-то американский профессор о «Ролланте», ещё надо доказать. Но ты же прицепилась именно к этому лазерному аппарату!
– Ева, давай без патетики. Согласись, возмущаться должна я, а не ты.
Подруга тут же сникла.
– Да, верно… Прости. В общем, мне предложили экстракт, особо эффективный при нагревании. Я засыпала его в контейнер твоей кофе-машины. И стала с замиранием сердца ждать результата. Кроме того, случайно узнала, что в доме напротив сдаётся квартира. Андрей как раз предложил отправить нас с Мишуткой в Турцию на три недели, – он же такой заботливый, гад! Я от путёвки не отказалась, но ребёнка отправила на море с бабушкой. Накануне вернула тебе ключи от квартиры – в целях маскировки. Предварительно сделала дубликат. Переселилась в дом напротив и стала следить за тобой.
– И когда я уходила, хозяйничала в моей квартире.
– Да.
– Подмешивала отраву в зёрна.
– Ты истребляла кофе с невероятной скоростью!
– А ещё делала перестановки, открывала окна, разбрасывала листочки и так далее.
– Да.
– Подсунула Мишуткин джип в шкаф. Когда он начал там шевелиться… Уже от одного этого можно было повредиться умом!
– А классно я придумала, да? Вечером прокралась к твоей двери и с помощью пульта управления включила джип.
– Ева, какая же ты скотина! Я едва не умерла от страха!
– А я едва успела убежать, когда ты вдруг выскочила из квартиры и помчалась наверх, к Вите.
– Он меня спас. А ты всеми этими действиями хотела поскорее добиться результата? Чтобы я окончательно сошла с ума?
– Да, – вздохнула Ева.
– Купила мне фиолетовую водолазку. Это и вовсе выглядело издевательством, актом изощрённого садизма! Ведь эта водолазка была куплена явно не впопыхах, а с мыслями обо мне – мой размер, мой цвет… Ты с заботой выбирала вещь для жертвы. Но знала, что потом я сожгу себе мозги, выясняя, откуда водолазка появилась в моём шкафу.
– Да, именно для этого я её туда и положила, – снова вздохнула Ева. – Хотела совсем тебя запутать… Но когда вы с Никитой пришли ко мне в гости и у тебя начался психоз – ты бегала по квартире с пылесосом и кричала про каких-то мошек, – мне стало страшно… Это я довела тебя до такого состояния.
– Я не помню, как бегала с пылесосом.
– Это был настоящий кошмар. Ещё немного – и моя затея полностью бы удалась. Помешал Никита. Он ни за что не согласился вызвать «скорую».
– Меня бы увезли в психушку. И до конца жизни любое моё слово люди рассматривали бы сквозь призму этого факта… «Бронникова? Это та, что лечилась в психбольнице? Боже мой, и вы верите словам психически ненормального человека?»
– Никита так и сказал. Заявил, что на твоей карьере журналиста можно будет поставить крест.
– А ты об этом и мечтала.
– Не мечтала! Но да, именно этого я и добивалась… Юля, я так перед тобой виновата.
– Ты не просто виновата, ты совершила преступление.
– Когда я увидела, что с тобой творится… Меня охватил ужас. Я не предполагала, что эффект будет таким страшным и впечатляющим. Думала… Думала, всё это будет как-то мягче. А потом ты сообщила, что потеряла ребёнка… И это был конец… – Ева сникла, в глазах показались слёзы. – Что же я натворила… Какой ужасный грех взяла на душу…
– Представь, как для тебя было бы славно, если б я всё-таки угодила в психбольницу? Во-первых, ты бы сохранила «Будуар». Во-вторых, не позволяла бы Никите падать духом, пока я отсутствую. Сочувствовала бы ему, заботилась. Да?
– К чему ты всё это говоришь? – нахмурилась Ева.
– Ты любишь Никиту.
– С чего ты взяла! – взвилась подруга. – Вовсе нет! Да, я прекрасно к нему отношусь. Я вижу, насколько он отличается от других мужчин. Тебе невероятно с ним повезло! Но нет, никаких особых чувств я к нему не питаю. Просто жду, когда смогу полюбить достойного мужчину. Пока, увы, мне они не встречались.
– Ева, ты никого не можешь полюбить, потому что твоё сердце занято Никитой.
– Что за ерунда! – возмутилась Ева. Она покраснела, задрожала. Когда мы обсуждали её аферу, она держалась гораздо спокойнее, чем сейчас, когда речь зашла о Никите.
– И он так здорово ладит с Мишуткой! – привела я последний аргумент. – Наш… то есть твой пацан
