полученную жидкость в слезы.
– Вы паспорт-то его видели? – участливо спросил лейтенант.
– Конечно видела! Он сам мне показал. Вот, смотрите! – Лариса протянула бумажку с координатами автослесаря Олега Данилкина. – Показал, чтобы я убедилась, что он не был женат и не имеет детей.
Лейтенант забрал у Ларисы бумажку и в обмен плюхнул на стол перед ней толстую папку.
– Что это? – подняла на парня красные кроличьи глаза несчастная переводчица.
– Вот, поройтесь. Фотографии посмотрите. Вдруг найдете вашего красавчика. А я скоро вернусь.
Лариса издала заключительный полустон-полушмыг, утерла глаза платочком и не без интереса открыла папку. Весь природный физиогномический материал был собран здесь в образах мошенников, вымогателей, брачных аферистов. Бедняжка погрузилась в изучение фотографий.
Молодой лейтенант вернулся минут через пятнадцать. Лариса рванулась к нему, в ее глазах горела надежда, словно парень, как заправский ковбой, тащил за собой на аркане Олега Данилкина. Но нет, тот вернулся один.
– Нашли кого-нибудь? – спросил милиционер.
– Нет, – с тоской безысходности вздохнула Лариса.
– А я вас обрадую. Олег Афанасьевич Данилкин и впрямь существовал. И даже проживал по указанному адресу. Только он умер в 1985 году в возрасте 78 лет…
– Ну что, окопались, дендриты? Изменники, предатели!
С подобными удалыми возгласами в офис «Поможем!» ввалился Зуфар Алимович Алимов. Черные с проседью усы топорщились, как всегда, воинственно, серо-зеленые глаза сияли свирепой нежностью. В отличие от экс-капитанов у него прибавилось звезд на погонах – дослужился до подполковника.
– Зуфаралимыч! – радостно подскочили детективы и ринулись душить бывшего командира.
– Потише, потише, пацаны! – отбивался подполковник. – Набросились, как сперматозоиды на яйцеклетку! Я вот, значит, мимо проезжал. Дай, думаю, зайду, загляну. Разведаю обстановку. Узнаю, чем дышат сбежавшие кадры. У-у-у, шалопаи! Ну что? Дела-то идут? Доллары на счет капают? Все деньги заработали?
– Да так себе… – вздохнули в унисон Саша и Илья. – Затишье. Клиент иссяк.
– Шикарный джип под окном стоит, смотрю.
– Да вот только на джип и заработали. Офис купили, ремонт сделали.
– Я за всю жизнь еле-еле на подержанный «ниссан» заработал.
– Взятки надо брать, Зуфар Алимович!
– Цыц, бандиты! А вернуться-то не хотите, а? Кем вы были? Орлы, гордость отчизны, смелые и отважные ребята из правоохранительных органов…
– Бесплатное приложение к «Макарову», – напомнил Валдаев.
– А сейчас? Мелкотравчатая шушера, простите меня, ластоногие. Таких фирм, как у вас, – миллион в городе. Возвращайтесь, парни. Я набрал, конечно, юнцов. Но вас, честно, не хватает.
Валдаев и Здоровякин устроились поудобнее в креслах, собираясь всплакнуть.
– И нам вас не хватает, Зуфаралимыч, – дрожащими голосами признались они. – Никто на нас не рычит, по ковру не раскатывает, красой земноводных и гордостью свинофермы не называет. Тоска!
– В общем, жду. Ваши места забронированы.
Подполковник почти совсем ушел, но вернулся.
– Да, Илья, а ты квартиру себе купил не по улице Первомайской, дом 17?
– Точно. А что? – удивился Здоровякин.
– Вот. То-то, я думаю, адрес мне знаком. Крутой домишко. Нафарширован бизнесменами, как пирожок капустой.
– Дом Мария выбирала. Ей понравился нестандартный проект.
– И не только ей он понравился. Мы вчера из одного подъезда полкило тротила вынесли. Не в курсе?
– Да, Маша говорила, суета какая-то была, ОМОН приезжал.
– Кому-то сильно жилец со второго этажа не угодил, некий Лабругин.
– Он с нами через стенку, – объяснил Здоровякин. – Мы тоже на втором, только в соседнем подъезде.
– Я вас искренне поздравляю. Отличное соседство. Этот Лабругин – собственник компании «Сигма». Я не знаю, чем он конкретно занимается, однако взорвать его хотели уже в третий раз. Два раза взрывчатку подкладывали в автомобиль.
– И все никак?
– Пока держится, стервец. Счастливчик. Как у тебя, Илюша, семейная жизнь? Нормализовалась?
– Все отлично, – наврал Здоровякин.
– Молодец. Ну, прощайте, хлеборобы.
Едва за начальником отдела закрылась дверь, Илья метнулся к шкафу, где среди разнообразной юридической литературы виднелся толковый словарь.
– Саня, я не понял слово «дендрит», – сказал он.
– Отлично! – восхитился Валдаев. – Прогрессируешь. Раньше ты не понимал и половины того, о чем толкует Алимыч. И зачем тебе словарь? Спросил бы у меня. Я знаю, что такое дендрит.
– Постой, не говори! Так я лучше запомню. Если сам прочту. Вот. «Дендрит – отросток нейрона, воспринимающий сигнал от другого нейрона, рецепторных клеток или от внешних раздражителей».
– Запомнил? – издевательски осведомился Валдаев.
– Лицо попроще сделай.
– Оно у меня от рождения такое. Умное.
– Да уж конечно. А разве я похож на отросток нейрона? При чем здесь мы?
– Элементарно!
– Не понимаю.
– Алимыч хотел сказать… Здесь центральная мысль – «способный воспринимать сигналы». Зуфар хотел сказать, что мы с тобой восприимчивые, утонченные, чуткие мальчуганы.
– Ага, – усмехнулся Илья. – Именно это он и пытался нам втолковать.
– Кстати, был сегодня в ресторане. Наш общий друг Хрен Тайлер вновь клянется здоровьем своей коленной чашечки, что буквально на днях вернет долг.
– Давай я избавлю его от обеих коленных чашечек, а заодно и локтевых суставов, – предложил Илья. – Достал он уже.
– Не забывай, что ты дендрит. Пытайся соответствовать. Но послушай, я не о том… В ресторане я познакомился с очаровательным созданием.
– И ты меня тоже достал, – недовольно вздохнул Здоровякин.
– Тебя нервирует моя сексуальная неутомимость?
– Ты однообразен.
Но Валдаев не обращал внимания на ремарки Ильи. Его глаза затуманились, он перелетел в зал ресторана «Герр Тайлер» и уже держал за маленькую руку прелестное существо.
– Нет, ты послушай. Я тебе ее опишу. Глаза. Золотисто-голубые.
– Как это?
– Голубые, но в центре у зрачка – золотистые. Дундук! Ничего не понимаешь!
– Куда нам, крестьянам. У нас глаза попроще. Не такие вычурные.
– Безупречный овал лица, словно нераскрывшийся бутон лилии. Гладкие, довольно упитанные щечки. Будто отсвет алой зари – легкая розовая тень на скулах.
– Это косметика. «MaxFactor» какой-нибудь. У Машки тоже есть.
– Заткнись. Волосы длинные, блестящие, прямые. Водопад, заканчивающийся в районе лопаток.
– Если в районе лопаток – это не водопад.
– А что?
– Жалкие остатки после химиотерапии. Водопад – это когда до попы.
– Урод! Кстати, о попе… – Тут Валдаев душераздирающе вздохнул и мечтательно закатил глаза. – На моей красавице были такие брючки… Ты знаешь, девочки сейчас носят. Они как резиновая перчатка.
