Анн-Мари чего-нибудь в офисе не натворила.
Ах, насколько близок был к истине Александр!
Навстречу парням из дверей офиса «Поможем!» вывалили два деловитых мужика с носилками. Мужики были одеты в измазанные краской робы, а на носилках громоздилась гора битого кирпича.
– Посторонись! – бодренько прокричали они, оттесняя изумленных сыщиков.
– Что это?! Что?!! Что!!! – истошными голосами, дико, ошарашенно заорали парни.
Офис, буквально пару часов назад являвший собой премилую картинку из журнала «Интерьер», лежал в руинах. Мебель, сдвинутая в угол, была слегка прикрыта полиэтиленом, стеновые панели и потолочная плитка содраны, часть стены снесена, словно бульдозером, в воздухе висела молочно-белая пелена. Пол был усеян обломками, штукатуркой, щепками. Топорщился разорванный линолеум…
Здоровякин, зарычав, как тигр, схватил первого попавшегося рабочего и поднял его в воздух.
– Вы что творите, гады?! – крикнул он.
– Поставь бригадира на место, – попросил демон-разрушитель. – К-хе… Дык мы без вас начали. Ведь по телефону обсудили? Вон и мадам дала добро.
Илья разжал кулаки. Бригадир, как спелый плод, свалился на еще не изувеченное крыльцо. Удивленные строители с готовностью побросали носилки, молотки, ломики и обступили владельцев реставрируемой территории. Воздушная, невесомая, элегантная Анн-Мари появилась у входа в обезображенный офис.
– Да, – кивнула она. – Строители сказали, что обо всем договорились с вами по телефону. И вы дали им санкцию начинать.
– Какой ремонт! – зарыдал Валдаев. – Какую санкцию! Какой телефон!
Бригадир вытер руки о пыльную робу (от этого его ладони стали еще грязнее) и достал из кармана бумажку.
– Да вот. Смотрите, раз такие недоверчивые. Ремонт. Сделаем все в наилучшем виде. Через месяц контору не узнаете.
– Мы и сейчас ее не узнаем, – прорычал Илья, опасный и напряженный, как граната на растяжке.
– Вот, – указал бригадир заскорузлым пальцем на строчку в извлеченном документе. – Евроремонт офиса. Перепланировка. По адресу улица Петрарки, дом 84. Вход с торца.
– Петрарки, 84. Вход с торца, – с удовольствием подтвердила мадам Деманже. – Все верно.
– Восемьдесят шесть!!! – хором рявкнули Александр и Илья. – Это Петрарки, 86!!!
Бригадир уменьшился в размерах. Анн-Мари удивленно распахнула подкрашенные глазки. Строители начали громко и довольно однотипно выражать свое отношение к происходящему. Им было крайне обидно, что они трудились зря. И в доме № 84 все придется начинать заново.
– Ошиблись, значит, – пробормотал бригадир. – Надо же… Как нехорошо получилось, а?
Он оглянулся на раскуроченное помещение, словно прикидывая, нельзя ли быстренько вернуть офису первозданный вид. М-да…
– Мальчики, не расстраивайтесь! – тронула за локоть Здоровякина Анн-Мари. Тот нервно отдернул руку. – Я чувствую себя виноватой!
– И на том спасибо, – буркнул убитый Здоровякин.
– Я была уверена, что у нас Петрарки, 84!
Утих строительный грохот. Тишина повисла над руинами. Строители посматривали на домовладельцев с сочувствием.
– Мальчики, простите меня!
– Да ладно, – хмуро кивнул Валдаев. – Не извиняйтесь. Чего уж теперь.
– Я компенсирую! – пообещала Анн-Мари. – Насчет денег не переживайте. Восстановление – за мой счет. О’кей?
– Потом поговорим.
Детективам требовалось время, чтобы прийти в себя.
Тонкий запах листвы и ночная свежесть не прельстили Руслана. Он достал сигареты и закурил. Бизнесмен сидел на скамейке под кустом шиповника. Руслан пускал дым и смотрел в черное небо, усыпанное первыми звездами.
Наверное, ему было одиноко. Наверное, чудная прозрачная ночь делала его одиночество особенно пронзительным. Наверное, мысли о девушке, столь же прекрасной, сколь и недоступной, истязали его сердце. Наверное…
– Здрасте!
На скамейку рядом с предпринимателем плюхнулся крепкий юноша. Рудницкий не ответил на приветствие.
– Я за деньгами.
– Слушай, – недовольно хмурясь, процедил Руслан, – я тебе что сказал сделать?
– Что?
– Только попугать. А ты, козел, что натворил?
– Ничего!
– Все лицо ей разукрасил, кретин.
– Так она сопротивлялась! Цепкая, стерва!
Рудницкий отвесил парню короткую сочную оплеуху.
– За что?! – обиделся тот.
– За стерву. Выбирай выражения.
– Ну надо же! Не поймешь вас, крутых. Вы меня, между прочим, тоже неплохо с лестницы спустили. До сих пор локоть болит.
– Ладно, не ной. Возьми.
Руслан вынул из кармана любимый всеми портрет американского президента Франклина. Купюра перекочевала в ладонь юноши и явно оказала анестезирующее влияние и на его локоть, и на его самолюбие.
– Премного благодарен, – заулыбался он. – Не зря невинностью рисковал. Дело-то подсудное.
– Шурши отсюда. И больше не попадайся мне на глаза.
Подождав, пока парень растворится в темноте, Рудницкий метким щелчком отправил сигарету в урну, поднялся со скамейки и направился к джипу, мерцавшему в ночи лакированными боками.
Глава 27
– Мы идем гулять! – сообщил Митя. Под мышкой у него висел принаряженный Эдик: в бело- голубой матроске, кроссовках и кепке. В руках Эдуард крепко держал лопатку, ведерко, машинку, лейку, три формочки для песка и старую видеокассету. Он собирался славно поиграть в песочнице. Изо рта у него торчала палочка «чупа-чупса».
– Я подозреваю, что вы сейчас никуда не пойдете! – отозвалась от окна Маша. Она наблюдала за тем, как во двор въезжает восьмой по счету навороченный «мерс». Семь, как на авторынке, уже стояли где попало, включая детскую площадку. Пара десятков хорошо одетых мужчин, необъяснимо похожих друг на друга (особым выражением лица, интерпретирующим фразу «Позволено все!»), кучковались под черемухой и рябиной, разговаривая и дымя сигаретами.
– Ужас, – вздохнула Мария. – Заплюют весь двор. Куда мы попали? Почему бы им не устраивать сходки в каком-нибудь ресторане?
– М-да, – произнес Митя, заинтересованно выглядывая в окно. – Эдуардыш, мы остаемся.
Лопатка, ведерко и прочее барахло с грохотом посыпались на пол, «чупа-чупс» вылетел изо рта, словно ракета. Уголки губ Эдика поползли вниз, лицо мгновенно налилось краской. Ребенок приготовился активно выразить протест.
– Нет, нет, нет! – заволновался Митя. – Не надо плакать! Мы пойдем гулять. Но не сейчас!
Эдик включил сирену. Слезы, крупные, бриллиантовые, покатились по щекам.
– Будь мужчиной! – сурово напомнил Митя. – Эх, горе! Ладно. Если ты согласишься оставить свои драгоценные пожитки дома, мы плюнем на песочницу и…
– В песочницу уже есть кому плевать! – уныло вставила Маша. – Сколько окурков накидали! Какие некультурные!
