киллера.
— Ну, спасибо, спасибо, зайчик! Делишься с папулей, молодец! просюсюкал тот.
Увидев подобную картину, Платон, давший Вадиму задание похитить Олесю и ребенка, определенно решил бы, что киллер слегка тронулся умом. Перегрелся в душной квартире.
Пиджак от Гуччи, карденовский галстук, роскошные цветы из дизайнерского центра флористики, упакованный в коробку изысканный ужин из ресторана — Иван Степанович волновался, как мальчик. Оленька, смолотив за неделю тонну подарков, наконец согласилась принять его в своих апартаментах. В кафе или бар им вход был заказан: Елесенко, известный в городе донжуан, сейчас, накануне выборов, напряженно изображал из себя примерного мужа и папашу. Имиджмейкер посоветовал. Как будто наивная предвыборная маскировка могла ввести кого-то в заблуждение.
Оля встретила его в платье, которое Иван Степанович сам ей подарил. Полосы белого трикотажа чередовались с тончайшей прозрачной материей: одна полоса прикрывала грудь, другая — бедра, третья — колени. Все остальное сияло наготой. Один пупок едва не отправил Елесенко вслед за его противником Сувориным — на больничную койку в кардиологическом отделении. Темная родинка на белой шее ждала поцелуя. Иван Степанович чувствовал, что сходит с ума. Девочка была бесподобна.
— Друзья зовут меня Шушу, — призналась Оля уже в спальне. — Зовите так и вы…
Елесенко увидел свое отражение в огромном зеркале платяного шкафа у окна. На его щеках пылал апоплексический румянец. Но могучий торс, бицепсные руки, талия — все было в норме.
— Я люблю, чтобы был свет, — сказала Оля. И Елесенко замер от восторга. Как он мог возражать? Люстра под потолком и плафоны на стенах ярко вспыхнули.
Под покрывалом между двумя подушками Иван Степанович заметил плюшевые заячьи ушки на веревке.
— Что это? — удивился он.
Оля засмеялась и приладила ушки себе на голову.
— Сегодня нашла среди тряпок. Я в них на утреннике в детском саду зайчиху изображала.
— Какая чудесная зайчиха! — восхитился Иван Степанович. — Дай-ка, я тоже примерю.
Когда он обернулся к Шушу с заячьими ушами на темени, она покатилась со смеху.
— Мне идет? — серьезно спросил Иван Степанович и заглянул в зеркало. Определенно идет!
«Он не лишен чувства юмора, — подумала Ольга. — Да и вообще…»
Четыре часа господин Елесенко подтверждал свою репутацию секс-символа. Надо отметить, что к концу визита Олино отношение к Ивану Степановичу было намного лучше, чем вначале.
Глава 53
Собираясь снова за билетом, Олеся обменяла в буфете мешок денег (звенящие монеты соседствовали в пакете с мятыми бумажками) на несколько элегантных купюр. Так как на Олесе не наблюдалось карманов, деньги лежали в Варварином паспорте — сотня, полтинник и четыре десятки. Сто девяносто рублей, на билет и комиссионный сбор. На сдачу (шесть тридцать) Олеся собиралась закатить прощальный ужин для Елизаветы Федоровны и Вари.
Неподалеку от кассы на нее налетел парень с авоськой и едва не сбил с ног.
— Вам в Олимпиаде участвовать, молодой человек, — недовольно сказала Олеся. — С такой-то резвостью!
— Простите, девушка, опаздываю, — воскликнул юноша. И помчался дальше.
Олеся размяла ушибленный локоть и пристроилась в хвост короткой очереди — в кассу номер три. Она медленно двигалась в сторону окна, но не видела ничего вокруг. Перед глазами витали лица ее любимых, она предвкушала встречу с ними.
«Наверняка уже не надеялись меня увидеть! — думала Олеся. — Бедные! Досталось вам! Но и мне тоже. Как Одиссей после двадцатилетнего вояжа, я возвращаюсь домой. Рассказ о моих злоключениях будет длиться, наверное, неделю. Никитишна изойдет слезами, Игорь и папа не перестанут удивляться, каким образом их изнеженная девочка преодолела все барьеры на пути в Шлимовск. Расскажу о том, как я мыла полы, окна, драила котлы, отлавливала собак. Ведь не поверят! Не поверят, что я оказалась такой мужественной и стойкой, что я сумела преодолеть обстоятельства. А мой Валерка? Испугается мамы, словно не видел меня месяц, а не одиннадцать дней. Глупыш. Как я соскучилась!..»
— Один плацкартный до Шлимовска, — радостно сообщила она кассирше. И раскрыла паспорт, чтобы достать деньги.
— Один плацкартный до Шлимовска, — повторила вслед за Олесей кассирша. — Нижнее место или верхнее?
Олеся не отозвалась. В паспорте лежали пятидесятирублевка и четыре десятки. Сотни не было.
— Неужели мы будем шантажировать такого крупного зверя? — неуверенно спросила Ольга. Она рассматривала фотографии, сделанные Сергеем с видеопленки. Иван Степанович Елесенко был чрезвычайно симпатичен с белыми заячьими ушками на голове.
— Мы — нет, — ответил Будник.
— Я боюсь, Сережа!
— Ты всегда так говоришь. И ничего не происходит. А сейчас мы сильны, как никогда. Не забывай, сколько у Елесенко конкурентов в этой предвыборной кампании. Он их в своей газете «Уральская новь» утюжит бронетранспортером. Кто-нибудь обязательно захочет приобрести эти фотографии. Для личной коллекции. Адреса мы знаем, я запомнил, когда снимали передачи.
Они лежали на кровати — на той, которая являлась своеобразной съемочной площадкой. В качестве актеров здесь выступили уже около десятка несчастных, и ни один из них не попытался разделаться с шантажистами. Темперамента мужчин хватало лишь на то, чтобы блеснуть перед видеокамерой своими сексуальными возможностями. Увидев фотографии, они сразу утрачивали энергию и задор и думали только об одном — как бы кассета с их художествами не попала в руки жене, или — еще ужаснее! — в розничную торговлю.
Оля ела клубнику из банки, пальцы и губы у нее были в красном соке, а язык — ярко-розовым. Сергей влюбленно наблюдал за прожорливой подругой.
— Все-таки удачно вышло, что Елесенко сам обратил на тебя внимание. Инициатива исходила от него.
— Да еще какая!
— Значит, сам во всем и виноват.
— А он не заявится ко мне за разъяснениями?
— На всякий случай я уберу пока видеокамеру и заменю тонировку на зеркало.
— Столько работы!
— Игра стоит свеч, Шушу. Не забывай, какой гонорар мы получим в результате.
— Об этом я никогда не забываю, — улыбнулась Оля. — Ты сегодня ночуешь у меня?
— Хотелось бы.
— Тогда оставайся, — милостиво кивнула Ольга. — Только знаешь, в холодильнике шаром покати. Кроме клубники и хлеба, ничего нет. Купила сегодня трехлитровую банку.
— А давай закажем что-нибудь по телефону. Давай?
— Ой, это ведь дорого!
— Шушу! Ты забыла, сколько мы с тобой заработали в этом месяце?
Сергей спрыгнул с кровати и пошел звонить по телефону. Вскоре им доставили две огромные пиццы.
— У-у! — изумилась Оля, раскрывая горячую картонную коробку. Дока-пицца, нельзя не подавиться! Вкуснотища-то какая!
Между Лео и Машей вновь разыгралась военная баталия. Причиной послужил врач Никита Белкин. Перебирая в памяти очаровательные эпизоды вчерашней встречи с Машей, он вдруг загорелся желанием как-то помочь девушке в ее журналистском творчестве. И примчался в гости, хотя его никто не звал. Лео
