Специально поют дифирамбы, чтоб у клиента не возникло и тени сомнений. Наверное, репетируют на досуге. Но в целом… Очень даже ничего! Чем дальше я вглядывалась в зеркало, тем теплее становилось на душе. Сейчас мне уже хотелось расцеловать толстую, сонную парикмахершу!
Идентичную прическу носила летом моя драгоценная начальница Елена Аметистова, и я ей втайне завидовала. Но у Елены роскошные волосы – густые и здоровые, несмотря на все издевательства. Она нещадно их мучает, постоянно перекрашивая. Я видела начальницу и в образе блондинки Барби, и рыжеволосой валькирией, и с шевелюрой черной как смоль. Сейчас она эффектная шатенка. Цвет глаз тоже постоянно меняется – Елена носит линзы. Она испробовала все варианты, от карего до небесно- голубого. Но лучше всего, конечно, естественный цвет ее глаз – зеленый с золотистыми крапинками. Когда она злобно ими сверкает, командуя или отчитывая, Елена похожа на рысь – сильное и коварное животное.
И вот мне сделали прическу из арсенала Елены Аметистовой. Когда я завидовала ей летом, я даже не смела надеяться, что и мои три волосинки способны повторить подобное. Думала, они обессиленно прилягут на череп, и никакими силами их не поднимешь. Однако посмотрите! Я такая пушистая, просто прелесть!
– Спасибо, – с чувством поблагодарила я парикмахершу. – Не ожидала, честно говоря… Дайте вашу визитку. Теперь буду стричься только у вас…
…Я ждала маршрутку, любуясь собой в витрине цветочного киоска, когда от парикмахерской, находившейся в трех шагах от остановки, метнулась какая-то тень. Это был «недостриженный мужчина». Сейчас его уже обработали, и он распространял вокруг резкий запах одеколона.
– Девушка, давайте я вас подвезу, – предложил мужик. Он сразу же протянул руку в сторону парковки и, звякнув ключами, нажал кнопку сигнализации.
На парковке загарцевал верный конь – он рвал узду, раздувал черные ноздри, встряхивал гривой и хвостом. Его гладкие, шелковистые бока блестели…
Ну, естественно, конь был железным (с добавлением пластика) и с шильдиком знаменитого автоконцерна на породистой морде, а размеры его поражали воображение. В салоне – натуральная кожа и полированное дерево, какая роскошь!
– А зачем вам, Николай, такой огромный автомобиль? – задала я глупый вопрос, усаживаясь на переднее сиденье. Мы уже познакомились.
– Огромный, да? – радостно согласился пятидесятилетний мальчуган. Он, безусловно, был доволен, что я оценила габариты его игрушки.
– Кого вы в нем возите? Жену и целую кучу детей?
– Нет. Дети возят себя сами. Они уже большие. А жену и вовсе из-за руля не выгонишь. Я ей последний раз маленький мерс купил. Мотается по магазинам, – поморщился Николай. – Это у нее спорт. А ты, Юля, ездишь?
– Учусь пока. Пытаюсь сдать на права. Кстати, мы уже на «ты»?
– Да брось, Юлька, не ломайся. Ты же маленькая совсем! Что я тебе буду выкать? Лет сколько, двадцать четыре? Двадцать пять? У меня дочка старше.
– Тридцать один, – мрачно заметила я.
– А-а… Ну я же говорю. Значит, пытаешься сдать на права?
– Угу. Пока безуспешно.
– Своя машина есть?
– Да нет же.
– А чего бы хотела?
– Я об этом и не думала. На светофоре – налево.
– Я мог бы тебе купить, – деловито предложил Николай. Он с улыбкой посмотрел в мою сторону, быстро ощупал взглядом фигуру – не забыл грудь, живот, коленки и, удовлетворенный, уставился на дорогу.
Я почувствовала себя раздетой и в отместку тоже подробно пробежалась глазами по мужчине: плотный, крепко сбитый, однако с толстым пузом, вольготно расположившимся на упитанных ляжках. Густая седина в коротко остриженных волосах, малиновый загривок… Перстень-печатка с крупным камнем на пальце, цепь на шее, черная рубашка с расстегнутым воротом, серый костюм в едва заметную полоску… Волосатая коричневая родинка над верхней губой – размером с горошину…
– И как? Нравлюсь? – поинтересовался Николай, перехватив мой взгляд.
– Безумно, – хмыкнула я. – Мне тоже маленький «мерседес», как и жене?
– Все, что угодно! – щедро ответил Николай.
– Чего вдруг?
– Знаешь, прямо сердце замерло, как тебя увидел. Подумал: синичка. Маленькая, юркая. И грустная. Зажать в кулаке и не отпускать. Почему у тебя глаза такие несчастные?
– Личная жизнь не складывается, – честно призналась я.
– Ну вот! Сейчас исправим, – обрадовался Николай. – Давай я буду твоей личной жизнью.
– Круглосуточно?! – изумилась я.
– Можно по графику. Когда ты свободна? Будем встречаться. Поедем куда-нибудь на Сейшелы. Денег у меня много.
– При чем здесь деньги?
– Ну как же! Это важно. Все тебе, Юля, куплю, что захочешь.
– Мне ничего не надо, – вздохнула я, тут же с ужасом понимая, что это правда.
– Так не бывает! Крутую тачку не хочешь? Украшения, сумочки, платья… От чего вы, девушки, еще с ума сходите? А, туфли! Туфли эти самые, с красными подметками, прости господи, по тыще евр за пару. Супруга вообще спятила из-за них… Не понимаю! Но куплю, если надо!
– Какой странный разговор. Мы присутствуем на аукционе? Кто выложит больше? Николай, вы настолько не уверены в себе, что отрицаете возможность очаровать девушку иным способом, нежели предложив ей в подарок автомобиль или туфли?
– Юля, давай-ка еще раз, но помедленнее. Я, конечно, не блондинка. Но ты очень длинное предложение сейчас сказала. Очень.
– Ладно, проехали, – вздохнула я.
Вот Никита улавливал смысл любого предложения, даже объемом в две страницы и произнесенного со скоростью 250 слов в минуту! В такие моменты он обычно зажимал мне рот рукой и делал страшные глаза. «Я все понял, малышка, не надо так сильно напрягаться!» – говорил он. Потом целовал в лоб, нос и губы, иногда совершенно случайно ронял на кровать, и мы…
– Все, врубился, – прервал мои сладкие воспоминания Николай. – Понял. Ты обиделась? Думаешь, я тебя покупаю? Нет, не покупаю. Просто привык устраивать дела четко и быстро. Ты мне нравишься. Очень. Давай… это… дружить! То есть встречаться.
– Похоже, у меня занято сердце, а у вас – страничка в паспорте. Вы забыли, что женаты, Николай?
– Да кого это сейчас волнует? Женат, не женат…
– Роль любовницы меня абсолютно не прельщает. – Я бросила косой взгляд на его волосатую родинку. Когда он говорил, она шевелилась, словно жирная коричневая гусеница на стебле травы.
– Спасибо, что подвезли.
Автомобиль Николая уже давно стоял на обочине дороги, в квартале от моего дома. Я подстраховалась – не сказала точный адрес, чтобы оградить себя от возможной интервенции. Прошел дождь, и мокрый асфальт блестел графитом в ярком свете фонарей.
– Дай хотя бы телефон! – жадно попросил Николай, хватая меня за руку. – Или мой запиши! Передумаешь – позвонишь. Грустно будет – позвонишь. Просто встретимся, посидим.
– Я не позвоню.
– А вдруг? Возьми мой.
