мне знать, чего они там наисправляли?
– Ладно, – махнула я рукой. – Скажите секретарше Роберта Отса, что вопрос откладывается на неопределенное время.
– Отличная идея! – восхитилась Татьяна Артуровна. – Так и скажу. А то эта девица меня уже затерроризировала.
– А какие дела у «Квартала» с компанией Роберта Отса?
– О! Мы должны подобрать помещения под его магазины. Фантастически выгодный клиент.
– Ну надо же! – расстроилась я.
– Нет. Лучше отправляйтесь сами к Роберту Отсу и внесите в контракт все изменения.
– Вряд ли он будет со мной разговаривать. Отс контактировал напрямую со Львом Денисовичем, – удрученно покачала головой дамочка. – Ничего не поделаешь. Скорее всего, мы этого клиента потеряем. Сколько ж ему ждать? Обратится к другому риелтору, более проворному. Пойдет, наверное, в «Супер-Сити» и заключит контракт с ними. Да, грустно…
Словоохотливая сотрудница вышла, а мы с Ириной мрачно переглянулись.
– Вот… Клиенты шумною толпою к Кунгурову все подались, – кисло продекламировала я. – Обидно!
– Не понимаю, – с отчаянием сказала Ириша, – ведь у нас есть Сергей Иванович! И он не в овощном магазине работает, он сотрудник ФСБ. Звезда, можно сказать. Почему же он не надавит на Кунгурова?
– Боюсь, у него нет доказательств, одни подозрения. А Кунгурова не возьмешь голыми руками. Он словно футуристический дракон – гладкий, скользкий, покрытый пуленепробиваемой чешуей, источающей запах тины и гари.
– И как ты с ним разговариваешь…
– О, он разыгрывает передо мной блестящий спектакль, и это при том, что не считает меня врагом! А как же он будет выступать перед настоящим противником, когда сконцентрируется и настроится на сражение? Боюсь, Кунгуров скоро и до тебя доберется.
– Зачем?! – воскликнула Ирина.
– Изобразит сочувствие. Предложит помощь.
– Но это же чудовищно!
– Но так как Кунгуров позиционирует себя как потенциального партнера и друга Льва, то самое логичное сейчас для него – заявиться к тебе с предложением о помощи.
– Пусть только появится! Я задушу его!
– Или через три минуты беседы утвердишься в мысли, что Кунгурова оклеветали и он на самом деле твой первый друг и искренне переживает за Льва. Этот тип чрезвычайно обаятелен и убедителен.
– Тогда мне лучше вовсе не встречаться с ним…
Человек, появившийся в кабинете в следующий момент, был нам гораздо более приятен, чем бестактная болтушка Татьяна Артуровна. Мы увидели Нонну, нашу третью подругу.
– Изменницы! – закричала Нонна, появившись на пороге. – Не звоните! Не приезжаете! Забыли! Ой, а чего это у вас такие лица, словно на Форексе пятьдесят тонн баксов проиграли?
Выяснив причину нашего уныния, Нонна еще больше увеличила громкость и довела ее до уровня работающего авиационного двигателя.
– И вы молчали! У вас тут такое происходит?! Как же так?! Я подруга или где?!
– Нонночка, у тебя своих проблем хватает, – напомнила Ирина.
– Да, верно. И все равно… Так, скажите мне, как мы будем искать Льва? Кто-то уже задействован?
– Его друг взялся помочь. Николай Кривицкий, знаешь такого? Технический директор на фабрике светопрозрачных конструкций «Лидер».
– «Лидер» я знаю, – кивнула Нонна. – Они мне стеклили восемь магазинов. Николая Кривицкого не припоминаю. Кто он? Что он? Он вообще соображает? Как у него с мозгами? А со связями?
– Соображает, – успокоила Ира. – Отличный парень. Он уже подключил к поискам ФСБ.
– Да? И что?
– И ничего! – выпалила Ириша и тут же залилась слезами.
Мы с Нонной переглянулись.
ФСБ – звучит солидно, помпезно… И НИЧЕГО! Никакого результата!
Нонна открыла сумочку и достала носовой платок.
– Ну что за жизнь, – всхлипнула она, – сплошные несчастья!
Через мгновение девы уже голосили буйным дуэтом, размазывая по щекам слезы. Я смотрела на них, и сердце разрывалось от горя: как недолго они были счастливы!
Когда мы познакомились с Нонной, путь от спокойствия до истерики занимал у нее гораздо больше времени. Сейчас она заводилась мгновенно: полгода жизни верхом на противопехотной мине сделали свое дело – превратили железобетонную психику бизнес-леди в манную кашу…
В прошлом году моя подруга Нонна Кратова, удачливая предпринимательница, владелица сети магазинов «Колибри», познакомилась с мужчиной своей мечты. Роман Губаев обладал всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами: роскошно выглядел, представительно держался, хорошо соображал. Нонна вмиг оценила его интеллект и сделала директором по логистике, затем – финансовым директором. Полгода голубки, слившись в экстазе, управляли Нонниной империей, а я гадала, какой ужасной червоточиной уравновешиваются достоинства этого великолепного мужчины.
Доверие Нонны побило все рекорды искренности – в какой-то момент она и вовсе отпустила поводья своей сверкающей колесницы и передала бразды правления Роману. Тот мудро руководил сетью магазинов, командовал, управлял, «производил ребрендинг», пока мы с подругой резвились в ночных клубах, обсуждая потрясающую Ноннину удачу, – она вытянула счастливый лотерейный билет, познакомившись с Романом.
Ее хрустальный замок рухнул в одно мгновение, рассыпавшись в мириады острых осколков. Роман Алексеевич – этот шикарный красавец с гривой черных волос, этот интеллектуал, шахматист, энциклопедист, да и просто очень приятный в общении человек – оказался игроком…
Огнеопасная страсть сводила на нет все достоинства Романа. Он начинал играть – и все вокруг для него исчезало, словно выжженное потоком пламени из огнемета. Все теряло смысл – любовь, привязанность, замыслы, мечты. Только игра имела значение. Шелковистая поверхность карт, масти, цифры, непроницаемые лица партнеров-противников, собственное прерывающееся дыхание… Горло, сдавленное предчувствием поражения, горячая волна, окатывающая тело в момент удачи, пульсация взбудораженных нейронов в черепной коробке и восхитительное ощущение – весь мир у тебя в кармане… Нет, без этого Роман никак не мог…
Возможно, он играл неплохо. Иначе не проник бы на уровень, где разыгрывались
А Роман Алексеевич теперь уверенно шагал по зыбкой тропе, проигрывая в пух и прах Ноннино состояние.
Последние полгода подруга активно опустошала счета и распродавала имущество. Из парка автомобилей она оставила себе только «лендкрузер», за который держалась мертвой хваткой. Когда Нонна расставалась с «мерседесом»-кабриолетом, мое сердце сжималось от горечи – мы славно катались на нем, в ушах свистел ветер, и шелковый Ноннин шарф развевался в воздухе. Потом мы с упоением счищали с
