инкрустированы мелкими розовыми камнями, а белые заполнены странными красными иероглифами. Иероглифы, вероятно, были нарисованы недавно, так как краска не успела высохнуть. Сержант Гришин испачкал ладони и нервно вытирал их о форму, размазывая алую эмаль по мундиру. И тут Вика поняла, что гаишник размазывает по себе не краску, а кровь…
…да она легкая, я сам… шприцы… придержи дверцу… покороче… еще… руки давай сюда… как на фотографии… ярче, да, еще сильнее… не больно… совсем, я думаю… марк…
Виктория открыла глаза. Лучи апрельского солнца грели ее лицо. Сержант Гришин стоял рядом, абсолютно чистый и аккуратный, и ждал, пока девушка откроет багажник.
В багажнике лежало запасное колесо.
– Езжайте. Удачной дороги!
Окончательно сбитая с толку, Виктория завела мотор и рванула с места…
Глава 2
Вика обмотала Данилу шарфом. Из-под трикотажной шапки выглядывали два огромных серо-голубых глаза.
– Сапоги порвались, – констатировало дитя.
– Да ты что! – расстроилась Вика. Она внимательно изучила повреждение. Тонкая болонья на дешевых сапогах лопнула, и наружу радостно полз белый синтепон.
– Ничего, я зашью.
Вика вздохнула. Сын был одет по последнему слову китайской моды: его гардероб формировался исключительно на вещевом рынке – там было все самое дешевое. Вика покосилась вправо – на Аллочку, натягивавшую на себя ярко-красный финский комбинезон. Рядом стояла Аллочкина мама в золотистых соболях.
– Представляешь, – пожаловалась она Вике, – какая сволочь эта домработница! Три раза ей сказала: «Помой винтовую лестницу на мансарду» – и все три раза она меня проигнорировала! Я так расстроена!
– Действительно, несчастье, – кивнула Виктория. – Данилка, потопали!
В распахнувшуюся дверь вломилось бесчисленное войско острых снежинок. У ворот детского сада стояли припорошенные белым пушистым налетом иномарки, снег на них сверкал алмазными брызгами.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь! – отчеканил Данила. – «Лендровер», «киа», «мерседес», «ситроен», «форд», «дэу», «ниссан»!
– Молодец! – восхитилась Виктория познаниями сына.
– А мы пешком.
– И прекрасно прогуляемся!
Сильный порыв ветра метнул им в лица ледяную горсть снега, подтверждая, что их прогулка будет удивительно приятной.
Морозный воздух и шарф не давали Даниле раскрыть рот, поэтому их дорога домой проходила в молчании. Вынужденная неразговорчивость сына позволяла Виктории уноситься мыслями в прошлое…
…Тогда в Саратове она, захлебываясь беззвучными слезами, уговорила Коробкина не будить ребенка ночью. Он согласился, пообещав заехать утром и отвезти вновь обретенную семью в аэропорт. Кирилл ушел, вырвав шнур у телефона и закрыв на ключ входную дверь.
Виктория, морщась, перебинтовала изувеченный мизинец, зубами затянула бинт, собрала в сумку вещи и разбудила Данилу. Тот подскочил с готовностью человека, для которого сон – не удовольствие, а наказание.
– Уже утро? Можно вставать? Ты порезалась? Ножом? А почему темно?
Целых полчаса было истрачено на соседку – та никак не могла оправиться от шока, увидев за оконным стеклом нежданных посетителей (Вика и Данила перебрались на ее балкон). А еще через полчаса они уже тряслись в междугородном автобусе.
После Саратова был Нижний Новгород. Затем Воронеж.
В обоих городах повторилась обкатанная схема – поиски жилья и работы, трудное привыкание, обустройство. И опять – появление Коробкина… Он ворвался в квартиру. Первая оплеуха отбросила Вику в угол прихожей. Второй, как ни странно, не последовало. И через мгновение Виктория поняла почему. За ее спиной стоял Данила и с ужасом смотрел на отца.
– Сынок, привет, – растаял Коробкин. – Я так по тебе соскучился, родной!
Сынок шарахнулся в сторону от протянутых к нему добрых отцовских рук. Он обхватил за шею Вику.
– Я тебя не люблю, ты плохой! – выкрикнул Данила.
– Гадина, – прошипел Коробкин. – Настроила против меня ребенка!
Он с удовольствием пнул бы ее ногой, но не решился окончательно уронить акции в глазах сына.
– Одевайтесь оба! Мы уезжаем!
Но жена и сын недолго радовали Кирилла своим присутствием: они удрали из громадного коробкинского джипа уже через первую сотню километров. Он заехал на бензоколонку и, залив бензин, отправился в придорожную забегаловку за хот-догами и кофе. А потом швырял хот-доги в траву и топтал их ногами, размазывая кровавый кетчуп подошвами фирменных ботинок. Как она смогла открыть замки? Куда они исчезли? Куда она опять увезла ребенка – безмозглая грудастая барби, курица, стерва! В следующий раз он открутит ей голову!
Следующего раза ему не представилось. Судьба сдала ему мелкую карту, а в колоду Виктории подложила сплошные тузы. В декабре прошлого года Кирилл Коробкин погиб в авиакатастрофе.
…Увязая в мартовских сугробах, сквозь неприятную колкую вьюгу Виктория и Данила упорно добирались домой. «Надо было попросить Аллочкину маму нас подбросить, – подумала Вика. – У Данилы наверняка совершенно промокли ноги».
Чтобы пристроить сына в хороший садик, Вике пришлось два месяца отработать в нем нянечкой. За три года скитаний она привыкла к любой работе, и перспектива круглосуточной возни с грязными горшками ее не пугала. Но нянечке, вернее, «помощнице воспитателя» платили пятьсот рублей в месяц. А имея зарплату в пятьсот рублей трудновато платить две тысячи за снимаемую однокомнатную квартиру. И иногда почему- то хочется есть. Воскресные дни превращались в катастрофу – лишенный детсадовского пайка, Данила преследовал кормилицу бесконечными вопросами: «А скоро обед? А что на ужин? А мы сегодня еще раз будем есть?»
Но два месяца вынужденного рабства закончились, и Виктория устроилась в автосалон «Тойота», где на высоких подиумах дожидались потенциальных владельцев сверкающие изделия японского автопрома.
Вика, безусловно, рассчитывала на должность продавца-консультанта. Она разбиралась в автомобилях, обожала их металлический блеск, хромированные изгибы, послушность и норовистость. И она умела убеждать. Другими словами, Виктория отлично бы впаривала дорогие машины крутой публике. Но директор сказал старшему менеджеру: «Да ты что! Она откроет рот, и все клиенты в панике разбегутся, увидев ее зубы. Пусть сначала приведет себя в порядок. Девочка, конечно, фактурная. Но зубки как у гиены».
И Викторию посадили к компьютеру в угол стеклянного аквариума. Она оформляла справки и молча улыбалась. Ее переполняли энергия и оптимизм, гибель бывшего мужа в вертолете Ми-8 под Нижним Тагилом освободила ее. Для Вики началась новая жизнь – спокойная и стабильная, теперь она дышала полной грудью, она рассталась с постоянным страхом быть найденной, она была способна справиться с любой задачей.
Со временем, думала Вика, она обязательно займет более выгодную должность. Сначала накопит денег и отдастся в руки хорошего стоматолога. Затем уговорит директора сделать ее консультантом. Одновременно устроится агентом в страховую компанию, как это делают другие сотрудники, чтобы получать комиссионные с каждого проданного автомобиля. Вот тогда они с Данилой заживут припеваючи!
А однажды в салон зайдет симпатичный мужчина, решивший между делом прикупить «короллу» или «авенсис». Он уронит задумчивый взгляд на Викторию, увидит ее ослепительную улыбку, ее бюст, ее ноги, такие стройные из-за привычки экономить на еде, и поймет, что встретил сказочную принцессу- златовласку.
Нет! Никаких мужчин! Больше она не попадется на эту удочку! Коробкин тоже когда-то был нежным и заботливым. И куда потом делась его нежность?..
– Мама, зайдем в магазин!
