перед иракским народом, чем Валдаев угостит чем-нибудь вкусным.
– Вечерняя форма одежды. Смокинг, типа, – объяснил Валдаев.
Он всегда разъяснял другу непонятные термины. Здоровякина отличала неуемная жажда знаний. Очевидно, в прошлой инкарнации он был ученым-теоретиком с энциклопедическим образованием. А сейчас подвизался в роли майора милиции, ментальное поле которого ограждали бетонные столбы повседневности.
На службе от Ильи требовались однообразные действия – осмотр места происшествия, составление сводок, отчет перед начальством. Для этих процедур вовсе не обязательно знать смысл таких слов, как
На днях, например, майор озаботился термином
– Ну, Зуфаралимыч! И где он только их берет? – удивился Валдаев.
– Что-то совсем неприличное? – испугался Илья.
– Да нет. Так. Ну, вроде «очень шустрый мальчик», – ловко расшифровал Валдаев.
– А-а… Ну, Евдокимову это подходит. Он у нас очень шустрый мальчик, правильно. Слушай, а у тебя есть смокинг?
– Конечно.
– Откуда?
– Купил года два назад по случаю. И всего один раз надел.
– А у меня нет смокинга, – загрустил Здоровякин. – И Рекс никак не найдется. И Машка совершенно дикая стала.
– Одичала? Рвется в пампасы?
– Хамит и дергается. Прямо дотронуться нельзя.
– Все это мы уже проходили, – вздохнул Валдаев. – Потерпи. У нее гормональные сдвиги. Все нормализуется. Все будет просто чудесно!
Страстность Александра, успокаивающего друга, объяснялась просто: он боялся, что в случае ссоры с Машей Здоровякин опять переедет к нему. Такое уже случалось. Данный маневр представлялся Валдаеву верхом глупости. Здоровякин переезжал в однокомнатную Валдаева, и выверенный холостяцкий быт Александра летел к чертям. Илья храпел, развешивал в ванной носки чудовищного размера, ломал технику, ронял на пол гири… Нет, Саша предпочитал встречаться с другом в менее интимной обстановке. И он тремя руками был за то, чтобы семейный корабль Здоровякиных благополучно миновал все рифы…
– Держи, кстати. Чуть не забыл.
Валдаев достал из сейфа пачку долларов и кинул на стол.
– Твоя доля. За Усольцева.
– А я тут при чем? Я его не спасал. Пусть тебе спасибо скажет.
– Он и сказал. Оформив благодарность в чарующие серо-зеленые тона. Хотя, наверное, веселенькая расцветка евриков была бы предпочтительней. Доллар совсем скапустился. Но ты бери, бери. Ты же помог.
– Ладно, спасибо, – не стал выкаблучиваться Здоровякин и спрятал деньги в карман. – Нам всегда кстати.
– Я думаю. С твоим-то выводком.
– Так ты пойдешь на выставку?
– Конечно! Меня же приглашают!
Валдаеву было приятно получить от Вероники персональное приглашение.
– Там, наверное, и кормить будут, – мечтательно закатил глаза Илья. – Поехали, кстати, перекусим. Или ты теперь вообще не ешь, тростиночка моя? Бережешь свои 90–60–90?
– Ландрас, – прошипел Валдаев. – Поехали. Тут недалеко кафе открылось.
Глава 17
Бенефис Золушки
Прошло несколько дней. Атаманов снова низвел общение с домработницей до уровня «спасибо, отбивные удались на славу!». По вечерам Настя тихо грустила над томиком Марины Цветаевой, а художник ронял что-то наверху в мастерской. Настя чувствовала себя обманутой: разве Атаманов, умоляя остаться, не авансировал ее обещанием новых отношений? Зачем он смотрел так преданно? Зачем называл Настенькой?
Нет, все оставалось по-прежнему. Настя возилась по хозяйству, Атаманов ваял шедевры.
Однажды к ним в глушь заявилась целая делегация. Прыгучие джипы и обтекаемые «мерсы» урчащей кавалькадой подкатили к воротам. Измазанный краской Атаманов спустился вниз и хмуро уставился на посетителей. Свита из могучих охранников и одетых в норку секретарш расступилась, и отшельники увидели квадратного мужика с русой окладистой бородой. Анастасия тут же признала в нем известного предпринимателя Залесова.
– А неплоха избушка! – радостно объявил гость. – Забавна, необычна! Мне все уши прожужжали об этом лесном чуде! В дом не позовете, Андрей Леонидович?
«Приехал картины покупать», – решила Настя. Но она ошиблась.
Господин Залесов уже и так являлся счастливым обладателем нескольких картин Атаманова (в том числе нашумевшей «Харизмы»). Сейчас он поставил перед собой другую цель.
– А продайте домик, Андрей Леонидович! – сказал он. – Хорошую цену дам.
– Зачем он вам, Петр Максимыч? Настя, принеси чего-нибудь.
– А мы и сами с угощеньицем, – остановил Настю Залесов и повелительно кивнул охраннику. Парень тут же достал из кейса катализаторы успешной встречи – бутылку супердорогого коньяка и закуску…
Через три часа Залесов уехал ни с чем, правда прихватил две маленькие картины из холла. «Дарю!» – щедро махнул рукой Атаманов. Но продавать дом он был решительно против. Хотя Залесов предлагал огромные деньги. Он вдруг размечтался пополнить свой фонд недвижимости этим необычным экземпляром – лесной дачей с лимонно-абрикосовыми стенами. Атаманов стоял как скала…
– Зачем ты подарил ему картины? – обиделась Настя. – Он богач, мог бы и купить.
– Да ну! – отмахнулся Андрей. – Ты не представляешь, сколько он отвалил за «Харизму». Пусть.
– Лучше бы мне подарил, – чуть слышно сказала Настя.
Атаманов удивленно поднял брови.
– Для Залесова они всего лишь престижные безделушки. А мне они по-настоящему нравились!
– Ну ладно, не грусти, малышка! Если б я знал, то обязательно отдал их тебе…
Вечером художник появился в кухне с двумя вешалками в руках. На плечиках висели смокинги.
– Посмотри, этот или этот?
– Этот, – посоветовала Настя. – А что, праздник?
– Открытие персональной выставки. Презентация с фуршетом.
– О, классно! – восхитилась Настя. – Обожаю презентации!
– А я ненавижу, – мрачно пробубнил Атаманов. – Все эти сытые рожи…
(У самого Андрея, надо отметить, несмотря на старания поварихи, рожа никак не превращалась в сытую. Его глаза лихорадочно блестели, под ними залегли черные тени – сказывались ночи, проведенные у мольберта.)
– Ты знаешь, где в городе продаются хорошие вечерние платья?
– Конечно знаю, – грустно улыбнулась Настя. Еще бы она не знала! – А зачем? Тебе и в смокинге будет очень хорошо!
– Платье – для тебя. Завтра заедем, купим.
– Мне? – растерялась Настя. – Но зачем?
– Ты собираешься идти на открытие в джинсах?
– А я иду?
