– Она столкнула с горы Дину, пока ты спал! Она и меня…
На этом месте пленка оборвалась и густая чернильная тьма поглотила Анастасию.
Глава 33
Весна!
В первую же неделю апреля растаяли сугробы и просохла земля. Это выглядело чудом, но столбик термометра взлетел на небывалую высоту – к двадцати градусам. Хотя всего десять дней назад бушевали настоящие мартовские морозы.
Деревья резко зазеленели, и, пока недоверчивые кутались в плащи и ветровки, отдельные оптимисты уже щеголяли в рубашках с короткими рукавами или футболках. Дети визжали от радости, высыпав под солнце, пригревавшее почти по-летнему.
Валдаев вызвал в офис «Поможем!» Дмитрия Штефана.
Тот удивил – пришел с короткой стрижкой.
– Оба-на! – восхитился Александр, пожимая парню руку. – А что, классно! Не хватает небось этих твоих волокон?
– В смысле – локонов? – поправил Дима.
– Ну, у кого и локоны, а у тебя точно волокна были разбросаны по плечам, как у кикиморы болотной.
Парень хмыкнул.
– Ну, Димон, поздравляю! Ты своего добился. Дело Дины возобновлено, так как появились новые сведения. По свидетельству некоей Анастасии Николаевны Платоновой, одна дамочка призналась ей, что убила твою сестренку из ревности.
– Кто она?
– Арт-дилер художника Атаманова Вероника Шум. Знаешь галерею «Фонтенуа»? Это ее владелица. Она взревновала художника к Дине.
– Я ее убью.
– Конечно. Но не сразу. Пока дамочка находится в СИЗО. Сначала следствие, суд. Потом она отправится на зону. А когда выйдет, тут и ты подоспеешь с разнообразными орудиями убийства.
– Мне вообще-то не смешно, – хмуро произнес Дмитрий.
– Прости. Ты прав, мой ернический тон неуместен. Заметь, Дима, художник Атаманов не виноват. Он испытывал к твоей сестре самые теплые чувства. И остро переживал ее гибель.
– Да? Но если бы Дина его не встретила, то ничего и не случилось бы!
– Да, конечно. Но возможно, случилось бы что-нибудь другое. Кто знает!
Дмитрий достал деньги:
– Вот, возьмите!
– Нет, – замотал головой Валдаев. – Я никак не влиял на ход событий. Все решилось само собой.
– Да ладно вам!
– Я серьезно.
– Ну как хотите. Тогда – до свидания?
– Давай, Дима, топай. Удачи тебе!
Настя неторопливо шла по улице, подставляя лицо горячим лучам солнца. Она выглядела совершенно по-летнему – тонкая кофта, светлые брюки. Она покрасилась, и, когда легкий ветерок развевал ее волосы, она видела краем глаза, как вспыхивают золотом пряди.
Остаться одной в разгар весны – еще больнее, чем дождливой мрачной осенью. Настя с завистью оглядывалась на влюбленные парочки.
А Настя вновь была одна.
Сколько всего она пережила за последние полгода! Теперь вот – разлука с Атамановым…
…– Я не могу оставаться в этом доме! – сказала она художнику. – Ты должен меня понять! Тут погибли две твои подруги. И меня Вероника тоже собиралась убить! В этом доме не может быть счастья! Это проклятое место!
– Это мой дом! – обиделся Атаманов. – Он мне дорог. Я построил его сам, вот этими руками. Я его люблю.
– А меня ты любишь? – с вызовом спросила Настя.
Андрей долго не отвечал. Потом отшвырнул в сторону диванную подушку и ушел из комнаты. Как это было в его духе!
Настины сумки уже были собраны. Она так и не распаковала их после двадцать четвертого марта – когда собиралась бежать, подозревая Атаманова во всех смертных грехах.
Андрей все же вернулся.
– Ну, Настя! – заныл он и придал лицу выражение, не оставляющее противнику никаких шансов – хотелось тут же поцеловать эту жалобную мордашку. – Останься!
– Я уезжаю, – отрезала Настя. Она редко проявляла подобную решительность, но ужас, испытанный ею в этой гостиной, подталкивал ее в спину. – Я здесь не могу. Прости!
– Дело, наверное, не в доме, – понял Андрей. – Что, я тебе уже надоел?
– Ты?! Мне?!
– Нет, ну конечно, характер у меня не сахар! Но у нас ведь уже стало получаться!
– Что получаться?
– Уживаться друг с другом! Пойми, я был таким психом эти два года, потому что винил себя в смерти девчонок! Ведь Юля разбилась на моей машине. Я думал – вот, если бы я провел профилактику, техосмотр нормально сделал, а не купил талон, как обычно… Она осталась бы жива! А Дина… Представляешь, меня мучили кошмары… Я видел, как мы взбираемся с ней на гору… В тот день я так напился, что ничего не мог вспомнить. Я не знал, что, пока я спал, приезжала Вероника!
– Да. Это не она тебе сделала алиби, а ты – ей.
– Настя, но теперь все выяснилось! Теперь я немного успокоюсь и стану вполне вменяемым.
– Ты не станешь. Но я тебя люблю и таким.
– Тогда давай сюда чемоданы и хватит выдумывать ерунду!
– Это не ерунда, Андрей! Я правда не могу здесь!
– Слушай, ну хватит, а?! – рассердился художник. – Это бабские выверты! Еще скажи, что у дома плохая аура!
– Да, у этого дома плохая аура.
– Настя, ты же неглупая девочка! Предупреждаю, я за тобой бегать не буду!
– Да? Ну, значит, я не очень-то тебе и нужна, – горько улыбнулась Настя. – Тогда мне и вправду лучше уехать!
– Ну и пожалуйста. Прощай.
И Настя уехала в город. Она почему-то не сомневалась, что изменчивый, как весенний ветер, художник одумается и вскоре появится в ее квартире с цветами и извинениями.
Но кончился март, растаяли сугробы, а художник продолжал сидеть в лесной глуши, в разлюбимом доме с абрикосовыми стенами, и не торопился улучшить Настино настроение.
– Почему мужчина, готовый пренебречь нами, и ценится выше всего? – рыдала Настя на кухне у Марии.
– Ты позвони, – предложила Маша.
– Конечно! А еще лучше – вновь собрать чемодан и поехать обратно! Он, наверное, только этого и ждет. Он и так меня полностью подчинил себе. Но теперь я не сдамся. В его дом я не вернусь! Представь, за домом гора. С нее сорвалась Дина. В комнате, где я жила, нашелся за шкафом дневник Юли. И стоит мне войти в гостиную, я вспоминаю, какой кошмар пережила, когда слушала откровения Вероники. Нет, нет! Я туда не вернусь!
– Но что же Андрею делать? Переехать к тебе? А мастерская? Где он будет работать?
– Он достаточно состоятелен, чтобы купить себе новое жилье, – поджала губки Настя. – Пусть продаст дом! И купит новый. Или квартиру.
– Ничего себе! – возмутилась Маша. – Ты сама-то хоть раз проворачивала подобные сделки? Это что, по-твоему, так просто?
