давно была колонизирована римлянами, и население Предальпийской Галлии ничем не отличалось от остальных жителей италийского сапога.
Нарбонская Галлия начиналась сразу за Альпами. Она стала римской провинцией в 120 году, то есть за шестьдесят два года до описываемых событий. Ее крупнейшие города Массалия, Нарбон и Аквы Секстиевы также были давно освоены и заселены римлянами. В сельской же местности в большинстве своем жили галлы, местами перенявшие римские обычаи и язык, а кое-где еще сохранившие свои традиции. Поэтому, в отличие от 'Галлии в тоге', ее северную соседку называли 'Галлией в штанах'.
Еще севернее раскинулась Трансальпинская Галлия. Она была неподвластна римлянам, и поэтому ее презрительно величали 'Косматой Галлией'. Огромнейшая территория, намного превосходившая размерами обе римских Галлии, была населена разными народами кельтских корней. Самые многочисленные и могущественные из них были арверны, эдуи, секваны, белги, гельветы. Народы эти часто воевали между собой, но иногда тревожили и римские владения в обеих Галлиях и Испании.
Цезарь перевел три своих легиона через Альпы, и словно волк на овцу, посматривал на неподвластную ему Трансальпинскую Галлию. Его намерения вскоре стали понятны многим. Однако чтобы воплотить их в жизнь, нужен был хоть какой-то повод, который не замедлил представиться удачливому Цезарю.
За несколько лет до описываемых событий возник спор между секванами и эдуями – двумя народами Трансальпинской Галлии. Секваны посчитали, что у них недостаточно сил, чтобы доказать свою правоту соседнему народу, и пригласили германского князя Ариовиста.
Князь перешел Рейн с пятнадцатью тысячами воинов и помог секванам разбить эдуев. Он получил обещанную плату, но не спешил уходить за Рейн. Наоборот, в Галлию хлынули по его приглашению германские племена свевов, неметов, трибоков вместе с семьями. Огромный поток германцев на правах сильнейшего расселялся на кельтских землях, и дружественным секванам пришлось уступить 'гостям' треть своих владений. Вот к чему привело необдуманное обращение секванов за помощью. А ведь спор между секванами и эдуями возник из-за такой мелочи, как сбор налогов при переезде через пограничную реку Сону. Теперь оба народа – и победители, и побежденные – вынуждены были платить налоги германцам Ариовиста.
Еще меньше повезло их соседям, гельветам. Теснимые со всех сторон пришельцами, гельветы сожгли свои поселения и устремились на запад в поисках новых земель. К ним присоединились раураки и остатки бойев, разбитых германцами. Число покинувших родные места вместе с женами и детьми превышало триста тысяч человек.
Вся эта огромная масса народа оказалась в Нарбонской Галлии. Гельветы не собирались воевать с Цезарем и тем более вторгаться в Италию, просто через Нарбонскую Галлию лежал самый удобный путь на запад. Вожди гельветов вступили в переговоры с Цезарем с единственной целью добиться разрешения на проход через территорию наместничества. Цезарь же решил по-своему использовать нарушение границы восточными переселенцами. Переговоры с их вождями он затянул на целых пятнадцать дней, используя время для набора двух новых легионов. Сенат, не без умысла напуганный Цезарем 'гельветской опасностью', одобрил все действия проконсула.
Гельветы уже покинули Нарбонскую Галлию, когда Цезарь выступил им вдогонку. Еще недавно он возмущался нарушением границы провинции гельветами, теперь же без колебаний повел легионы через владения кельтов. Гельветов Цезарь застал на переправе через реку Сону, ту самую злосчастную реку, из- за которой и разгорелась война между секванами и эдуями, приведшая к нашествию германцев. Теперь на этой реке началась новая война, грозившая обрушить на Галлию еще большие бедствия.
Цезарь приказал напасть на часть не успевших переправиться гельветов и всех их безжалостно уничтожил. Переправившиеся ранее галлы решили изменить направление движения. Они повернули на север, полагая, что римляне не осмелятся преследовать их вглубь враждебной страны, покрытой непроходимыми лесами и болотами.
Несчастные гельветы не знали, с кем имеют дело. Цезарь за одни сутки переправился через Сону, хотя его враги потратили на это целых двадцать дней. Проконсул настиг гельветов уже на следующий день. Теперь целых пятнадцать дней он шел на расстоянии одной мили от гельветского арьергарда. Цезарь ждал удобного случая, чтобы напасть на переселенцев, но случай никак не представлялся. Юлий Цезарь, привыкший рисковать всем и всеми, соскучившийся по сражениям и победам, все же сознавал, что противник в десять раз многочисленнее его и находится в местности, совершенно незнакомой римлянам.
Затянувшееся преследование поставило римские легионы в весьма опасное положение. Углубившись на территорию 'Косматой Галлии', они лишились возможности получать продовольствие из провинции. Дружественные эдуи обещали подвезти им продукты, но явно не спешили это делать. Возможно, эдуи, как и вся Галлия, выжидали, не будучи уверенными в исходе борьбы Цезаря с гельветами.
На шестнадцатый день пути римляне приблизились к главному городу эдуев – Бибракте. Цезарь принял решение захватить город медлительных союзников, чтобы взять заложников и принудить их обеспечить римские легионы продовольствием. Но его планам не суждено было сбыться.
Гельветы увидели, что римляне остановились, и решили, что те собираются бежать. Преследуемые сами обратились против Цезаря. Поневоле римлянам пришлось разворачиваться для битвы. Цезарь понимал, что сражение предстоит трудное, что от его результатов зависит его карьера, а может быть, и жизнь. Когда проконсулу подвели коня, он приказал отослать его в обоз со словами: 'Я им воспользуюсь после победы, когда дело дойдет до преследования бегущего противника. А сейчас – вперед, на врага!'
Гельветы рассеяли начавшую бой римскую конницу, затем смяли легкую пехоту и балеарских пращников, но тесные ряды ветеранов во главе с Цезарем выстояли и отбросили разъяренного противника. Вслед за ветеранами в наступление перешли фланги. Отступление врагов к вечеру перешло в бегство.
Огромных усилий и крови стоила римлянам битва за гельветский лагерь. Поставленные в круг повозки гельветов обратились в крепость. Вместе с мужчинами нехитрый скарб защищали женщины и дети. А когда римляне в нескольких местах подожгли повозки, гельветы принялись бросать в огонь свое имущество, чтобы оно не досталось врагам. В ярости легионеры изрубили мечами всех защитников лагеря, не разбирая пола и возраста. Оставшихся в живых гельветов (а их было свыше 100 тысяч) Цезарь принудил вернуться в родные места.
Победа была впечатляющей, но разгромом гельветов Цезарь пробудил в народах Трансальпинской Галлии лишь ненависть и страх к себе. Эдуи, наконец, привезли обещанное продовольствие, но при этом их старейшины осторожно попытались выяснить: сколько времени намерен оставаться в их землях римский наместник. Цезарь понял, что лишь одно может укрепить его положение в Галлии, может заставить ее население подчиниться Риму и ему, как представителю Рима. Чтобы авторитет Цезаря в Галлии достиг нужной высоты, ему необходимо было разбить германцев, которые держали в страхе всю восточную Галлию и намеревались продолжить свое движение на запад.
Со свойственной только очень азартным игрокам привычкой ставить на карту все Цезарь повел свое поредевшее после битвы с гельветами войско навстречу новому врагу. Его легионы, словно одинокая рыбацкая лодка в безбрежном океане, шли по чужой неведомой земле навстречу опасности еще более страшной, чем гельветы. Они искали встречи с врагом, заставившим триста тысяч гельветов покинуть родину и двигаться вместе с женами и детьми куда угодно, лишь бы это место было как можно дальше от соседей, пришедших из-за Рейна.
Однако действовал Цезарь не столь опрометчиво и безрассудно, как казалось многим. Прежде всего, он учел все свои ошибки в недавней войне с гельветами и начал с того, что занял главный город секванов – Весонтион. С помощью эдуев, секванов и других народов он заготовил огромный запас продовольствия и лишь после этого посчитал возможным помериться силами с грозой галлов – Ариовистом.
И тут случилось непредвиденное. Легионеры Цезаря, еще недавно проявлявшие чудеса храбрости в войне с гельветами, вдруг отказались выступить против германцев. Жители Весонтиона рассказами о непобедимости и жестокости германцев нагнали такого страха на молодых легионеров, что те не помышляли ни о чем ином, кроме как о возвращении в Италию или хотя бы в Нарбонскую Галлию.
Цезарь построил свое войско и начал речь спокойным, уверенным тоном:
– Граждане! Я никого не собираюсь подвергать опасности против их желания. Кто не хочет сражаться с германцами, может идти домой.
Цезарь сделал паузу. Кое-где раздались крики одобрения.
