Смерть легата внесла еще большую панику в ряды римлян. Луций Аврункулей Котта под градом камней и снарядов метательных орудий попытался вывести римлян обратно в лагерь. Большинство воинов, в том числе и сам второй легат, нашли свою смерть в лощине. Лишь небольшой части легионеров удалось вернуться в покинутый лагерь. Вследствие своей малочисленности они уже не могли защититься и при подходе эбуронов все бросились на собственные мечи или перебили друг друга.
Окрыленные легкой победой, эбуроны перешли в округ нервиев и окружили римский лагерь Квинта Цицерона – брата великого оратора. К мятежникам присоединились адуатуки и менапии; их количество достигло шестидесяти тысяч человек. Вдобавок ко всему они повели осаду римского лагеря по римским же правилам. Кельты принялись строить осадные машины, сооружать валы и рвы. Они ежедневно осыпали лагерь Цицерона зажигательными снарядами и камнями.
Квинту Цицерону приходилось еще труднее, чем Сабину, но он не повторил ошибки своего товарища. Легат ежедневно посылал гонцов к Цезарю, и одному из них удалось дойти. Цезарь выступил немедленно, имея под рукой лишь семь тысяч человек и четыреста всадников. Он поспел вовремя, ибо в лагере Цицерона боеспособной осталась лишь десятая часть легионеров.
Уже само появление Цезаря навело такой ужас на мятежников, что они дали разбить свою шестидесятитысячную армию семи тысячам уставших после марша римлян. Многие галльские отряды, даже не вступая в битву, разбежались и разбрелись по своим округам.
Цезарь не стал никого преследовать, чтобы не подвергать свои уставшие войска испытаниям тяжелой галльской зимы. Но едва в лесах начали появляться первые подснежники, наместник Галлии пожаловал в область нервиев и тут же разбил их ополчение. Та же участь постигла сенонов, далее римляне подчинили менапиев и разбили треверов.
Оставались только зачинщики мятежа – эбуроны, но и они не были забыты. С тех пор как Цезарь узнал о гибели лагеря Сабина и Котты, он надел траурную одежду и поклялся снять ее лишь тогда, когда отомстит за гибель своих легионеров, павших не в честном бою, а предательски убитых. Цезарь дал возможность эбуронам увидеть гибель всех их союзников и, наконец, пожаловал к ним самим во главе десяти легионов.
Римляне рассеяли конницу Амбиорига и пригласили всех желающих грабить поселения эбуронов. На этот призыв откликнулись многие кельтские племена: некоторые рассчитывали найти себе добычу, иные таким образом выразили свою покорность Цезарю в надежде спасти свои народы от участи эбуронов. Пришли племена, еще недавно считавшиеся союзниками эбуронов в борьбе против Квинта Цицерона. Даже из-за Рейна прибыл отряд не знающих жалости разбойников-сугамбров.
Цезарь стремился расправиться с эбуронами как можно более жестоко, чтобы ни у кого из галльских народов не возникало больше желания восстать. Вначале уничтожили все поселения эбуронов, затем за населением началась настоящая охота, и не было спасения ни детям, ни женщинам, ни старикам. С помощью предателей отыскивали их тайные убежища среди болот и лесов и всех безжалостно убивали.
Старейший вождь эбуронов Катуволк покончил с собой. Главному зачинщику мятежа Амбиоригу с четырьмя спутниками удалось бежать за Рейн. Цезарь не стал его преследовать. Достаточно было и того, что Амбиориг лишился своего войска, его народ превратился в дичь, предмет охоты и был почти весь уничтожен заезжими охотниками, а земля с некогда богатыми поселениями стала пустыней.
Но жестокость Цезаря успокоила Галлию очень ненадолго. Впереди наместника ждала трудная и опасная борьба с энергичным и искусным арнвернским вождем Верцингеторигом.
Мечты Красса
Красс и Помпей начали свое консульство с того, что исполнили все обещания, данные Цезарю в Лукке. Наместнику Галлии оставили его провинцию еще на пять лет, и позволили увеличить войско до десяти легионов, а заботу об их содержании возложили на римскую казну.
Гай Юлий Цезарь получил неограниченную власть над огромнейшей территорией, преданное войско и деньги. Особое положение чрезвычайно честолюбивого Цезаря встревожило в Риме многих. Катон даже предложил выдать Цезаря германцам. Дело в том, что Цезарь задержал послов тенктеров и узипетов во время переговоров и напал на германцев. Имело место несоблюдение древнего обычая, и на Рим ложилось пятно клятвопреступления. Чтобы очистить город от проклятия богов, римлянам следовало выдать Цезаря обманутым врагам.
Катона никто не поддержал; промолчали даже сенаторы из старых патрицианских родов, ненавидевшие Цезаря с самых первых его шагов на государственном поприще. Даже они понимали нереальность предложения Катона. Ведь в то время весь Рим радовался и ликовал, когда Цезарь одерживал очередную победу, и переживал из-за его неудач в Британии. Над Катоном посмеялись и многие его товарищи- сенаторы, значительно улучшившие свое материальное положение за счет галльской добычи.
Последствия незаконного возвышения одного человека нисколько не волновали консулов, в обязанность которых входила забота о соблюдении законов в государстве. Увы! Помпея с Крассом совершенно не беспокоила судьба государства. Оба достойных мужа спешили поделить то, на что не претендовал Цезарь. Через некоторое время после выборов народный трибун Требоний внес законопроект, по которому Марк Красс сроком на пять лет получал в наместничество Сирию. На этот же срок Гнею Помпею передавались четыре легиона, обе Испании и Африка, хотя в его владениях вести войну и не предполагалось.
В законопроекте о передаче наместничества Марку Крассу также ничего не говорилось о войне. Однако все понимали, что Сирия нужна консулу, чтобы помериться силами с парфянами.
В тот день, когда народный трибун сообщил римлянам, что их государство разделено между тремя людьми, Красс пришел домой чрезвычайно возбужденным. Шестидесятилетний старик с юношеским задором делился с близкими своими мечтами, утратившими всякую связь с реальностью. Парфяне были лишь ступенькой к невиданным ранее подвигам и завоеваниям. Следующими разделить судьбу Парфии должны были Бактрия и Индия. Возомнивший себя новым Александром Македонским старик презрительно называл детскими забавами походы Луция Лукулла против Понта и Армении, а также недавнюю войну Гнея Помпея против Митридата. Впрочем, это была лишь минутная слабость человека, отличавшегося холодным рассудком и всегда умевшим соразмерять свои силы с возможностями. Не стоит слишком упрекать Красса за его фантастические планы – трудно удержаться, когда начинает сбываться то, о чем мечтаешь десятки лет.
Планы планами, но для начала войны необходимо иметь значительный повод. Римляне, эти хищники, захватившие полмира, всегда заботились о том, чтобы война носила видимость справедливости.
В этом деле невольную помощь Крассу оказал Помпей во время своей триумфальной войны на Востоке. Правда, Помпей меньше всего заботился о последствиях, когда часть земель, подчинявшихся Парфии, передал Армении.
Царь Парфии Фраат, смирившийся с этим, вскоре был убит своими сыновьями Митридатом и Ородом. Митридат II, став царем Парфии, напал на Армению и вернул все парфянские земли. Но новый царь чем-то не угодил придворной знати и был свергнут, а на троне оказался его брат Ород II.
Митридат бежал к римскому наместнику Габинию и попросил помощи против брата. Наместник Сирии был очень рад появившейся возможности вмешаться в парфянские дела. Он уже собирался перейти границу, как вдруг получил приказ силой оружия посадить египетского царя на трон. Наместник уговорил Митридата начать войну с братом самому, обещая вскоре помочь.
Митридату удалось овладеть Селевкией и Вавилоном, но в последнем городе он был заперт войсками Орода II и поставлен перед выбором: сдаться брату или умереть голодной смертью. Уповая на родственные чувства, Митридат выбрал первое, что с его стороны было крайне опрометчиво: на Востоке каждый здравомыслящий правитель первым делом стремится уничтожить родственников, чтобы оградить себя от возможных претендентов на престол. Чем ближе было твое родство с царем, тем больше у тебя было шансов умереть не своей смертью. Митридат не стал исключением: он отправился в мир иной тотчас же после того, как попал в руки брата.
Из последних событий в Парфии Красс сделал вывод, что если в государстве братья убивают отца и
