сделал неуловимо быстрое движение, конвоир заорал, и тогда лежащий навзничь Сотник врезал носком ботинка по тому месту, куда угодила пуля.
Когда противник упал, Игорь резко сел. Боря лежал рядом на спине и корчился, держась за плечо, из которого торчал нож. Игорь рванул его из раны, конвоир заорал, но Сотник этого не слышал, в ушах его стоял шелест ночного дождя, а перед глазами была совсем другая картина: лужи, окоп, свет прожекторов во мгле далеко позади, он сам — на дне рва, и фанатик-смертник, неожиданно прыгающий на рядового Сотника из темноты с ножом в руках. Короткая схватка, барахтанье в грязи… Игорь тогда просто схватился за лезвие и рванул на себя. До костей рассек пальцы — их теперь «крутит» перед резкой сменой погоды — но завладел ножом, чья грязная, скользкая рукоять вывернулась из руки смертника. Перехватил оружие левой и воткнул ему в горло.
Сейчас хвататься за клинок не пришлось, но ударил Игорь в то же самое место — ткнул извилистым клинком под гофрированный «хобот» из грубой черной резины, непривычно широкий, с железной коробочкой на конце.
После этого ночь, дождь, окоп и смертник пропали, и снова вокруг была московская улица, перекресток, светящееся изумрудом облако и зеленое стеклянное небо вверху.
Для того, кто получил удар ножом в горло, человек прожил на удивление долго — ему хватило времени и сил на то чтоб снова поднять свое ружье и направить его в голову Сотника. Но не хватило на то, чтобы выстрелить.
Степа лежал на спине, и на грудь его было страшно смотреть. Алая молния разворотила ее, не грудь, а пещера какая-то, красный провал в теле, хотя крови нет — внутри все запеклось, прожарилось… Это что, электроразрядом в него, что ли, выстрелили?
Боря тоже лежал на спине, но живой, хотя извилистый нож оставил в плече рану очень неприятного вида. Он хрипло матерился, дергал ногами и пытался зажать ее ладонью.
А незнакомец лежал на боку, ноги его свесились в кабину через проем раскрытой дверцы, руки в легких перчатках с обрезанными пальцами были вытянуты по швам. Правая штанина разорвана под коленом, в дыре виднеется что-то вроде кожаного доспеха — изогнутая темно-коричневая пластинка, скорее всего, как-то закрепленная ремнями на лодыжке. В ней и застряла пуля.
Игорь все еще ощущал последствие контузии, он «плыл», все звуки были гулкими, далекими, и реальность отступила куда-то, будто все это не с ним происходит, будто он сторонний наблюдатель. Он взялся за «хобот», потянул. С железной коробочки соскочила крышка — внутри была зеленая влажная кашица. Она тихо булькала, пузырилась.
Сотник стащил противогаз с головы человека, открыв лицо — серое, очень худое, с запавшими щеками, острым подбородком и продавленным в переносице носом, заросшее щетиной. Коротко остриженные волосы были черными, с необычным металлическим отливом, они казались жесткими, будто иголки. Из горла текла кровь, но не сильно, при такой ране ее должно быть больше. Кровь эта показалась Сотнику слишком темной — темно-красной и жирной, будто ее с мазутом смешали. И противогаз необычный: овальная резиновая маска с окулярами и хоботом крепилась на голове с помощью пары ремешков, крест- накрест сходящихся на затылке.
Он потянулся к оружию незнакомца, слыша вой милицейской сирены где-то вдалеке.
Что за странная штука? Обмотана не то полосками кожи, не то плотной тканью, с длинной густой бахромой. Она заколыхалась, когда Игорь поднял ружье. Кожаный ремешок с железной пряжкой. А под стволом что, шомпол?.. Нет, не шомпол — металлический штырь, наискось выходящий из цевья, тянулся вдоль ствола так, что дальний конец почти касался его. В том месте из ствола торчал короткая проволочка, ее и штырь разделяли пара миллиметров, не больше.
Сотник заглянул в ствол. Он состоял из столбика металлических катушек с аккуратными рядами тусклой проволоки, катушки были нанизаны на тонкий стержень из голубоватого камня, похожего на мрамор, но с необычным стеклянным отливом. Он, что ли, испускает молнию? Что за минерал такой… Игорь вдруг сообразил: это разрядник. После нажатия на спусковой крючок между «шомполом» и проволокой проскакивает искра, и тогда из стержня между катушками вырывается алая молния.
Получается, он держит в руках электроружье? Или какое-то «пьезо»?..
Боря захрипел, и это вывело Игоря из ступора.
Он вскочил, перекинув через плечо ремень электроружья.
Звук милицейской сирены стал громче. И не одна там была сирена — вторая звучала где-то позади, а третья справа, за домами. Вокруг кричали, плакали, по площади кто-то опасливо шел к зеленому облаку, из магазина выбирались ошалевшие люди.
Сотник знал это место — его квартира была кварталах в пяти-шести отсюда.
Он сунулся в кабину, достал валяющийся позади кресел плащ-дождевик, снова выпрямился. Глянул на мертвого Степу, на дергающегося Бориса, на незнакомца. Посмотрел на изумрудное облако и на небо, по которому бесшумно скользнула длинная ветвящаяся молния.
Игорь Сотник был человеком приземленным. Никогда не любил фантастику, отродясь не верил в инопланетян, чертей, экстрасенсов, телепатию, сглаз и ведьм — ни во что не верил, хоть немного выходящее за рамки обыденного. И сейчас он не думал о том, что это за серолицый человек в противогазе и откуда взялось светящееся облако над перекрестком. Игорь размышлял о другом: произошло что-то плохое. Скоро начнется паника — да нет, какое там «скоро», если происшествие на перекрестке и странное облако видели пока немногие, то небо, этот удивительный зеленый купол заметили все — значит, паника уже началась. А что такое паника в крупных городах? Он видел ее в Батуми и Тбилиси — это было страшно. Надо найити жену можно быстрее.
Вверху зарокотало, и он вскинул голову. Сработали рефлексы: Игорь присел, подняв автомат, готовый стрелять. Низко над крышами домов летел гражданский вертолет. Как-то криво летел — так бывает, если снаряд попадет в хвостовую штангу и повредит малый винт, но тут снаряд не при чем, дыма-то нет.
Машина зарылась носом, корпус под бешено рубящими воздух лопастями начал вращаться. Игорь вскочил. Вертушка врезалась в жилой дом на высоте пятого этажа, пробила его и застряла наполовину внутри, наполовину снаружи. Вниз посыпались обломки кирпичей, дым и языки пламени поползли вдоль стены, облизывая окна.
На другом краю перекрестка показалась милицейская машина с мигающими огнями на крыше. Игорь схватил автомат Бориса, пистолет Степы, вытащил из пенала на кобуре запасной магазин, нацепил плащ мертвого водителя автозака и, локтем прижимая электроружье к боку, спрыгнул с кабины. До квартиры, где с больным отцом сидела Тоня, отсюда было минут двадцать, не больше.
III
Интересно, какую площадь оно накрывает?
Кир остановил «копейку» на краю Садовнической набережной, вышел и задрал голову с зажатой в зубах сигаретой. Снизу трудно понять, но кажется, что самая высокая часть купола находится где-то позади — то есть над научным центром в Подольске, правильно? И, судя по изгибу этого зеленого не-пойми-чего, купол закрыл всю Москву с большим куском области в придачу. От Подольска до… ну, скажем, до Пироговского водохранилища за Шерементьевым, которое, возможно, находится у северной границы купола, хотя это еще точно неизвестно, примерно километров шестьдесят, вряд ли больше. Говорили ведь ученые перед началом эксперимента что-то про коэффициент, равный шести — возможно, это значит, что теперь диаметр купола равен шестидесяти километрам? Может и нет, а может и так, все равно точней сейчас не подсчитаешь. Выходит, если взять Подольск за центр круга, а Пироговское водохранилища — за северный его край, то южный… Кир представил себе карту московской области и решил, что с юга купол простирается примерно до Серпухова. А что с запада и востока? Бронницы, Наро-Фоминск? Черт знает, он не мог вспомнить.
Хваленая дорогущая «инфинити» последней модели просто не завелась, в Подольске пришлось позаимствовать эту жуткую тачку, стоящую на краю тротуара с распахнутой дверцей — водитель, должно
