очутился в моей руке – твердый тонкий прут, заостренный на конце.
– Зачем это? – с омерзением спросила она.
Положив тесак на пол, я осмотрел добычу, наморщил лоб, вспоминая, щелкнул пальцами и пояснил:
– За языки чешуйчатых болотных бюреров скупщики пару сотен платят, ценная вещь. Их еще спицами называют. Наконечник стесывает кожу получше любой наждачки. – Я поднял язык, разглядывая на свет. – Если в увеличительное стекло глянешь, увидишь, что из кончика выходит иголка длиною с полмизинца, очень тонкая. Но крепкая. Говорят, можно еще сделать духовую трубку, зарядить спицей и…
– Наемник, у нас нет трубки.
– Ничего, все равно пригодится.
Снизу доносились скрип и плеск, но пока что никто не пытался проникнуть на чердак. Я сказал:
– Возьми тесак и у окна постой. Бюреры попробуют залезть оттуда.
– И ведьмы? – Она подняла ржавый обломок.
– Нет. Они очень сильные, но на суше неповоротливые, по стене не залезут.
– Зато одна плюнула в тебя.
– Сюда не доплюнут.
Катя встала у окна в стене, выглянула и сказала:
– Мне кажется, отсюда насыпь какая-то в тумане видна. Далеко. Может, это граница болота?
– Что-то слишком маленькое болото получается.
– Анчар так и говорил по радио, что оно небольшое.
– Это хорошо, конечно, – сказал я, подумав, – но один хрен мы сейчас отсюда вылезти никак не можем.
Я потрогал шею, замотанную рукавом рубахи. Горло ныло, сглатывать было больно. Оторвав от уже испорченной рубашки длинный узкий лоскут, я двумя пальцами аккуратно взял спицу и стал накручивать ткань на тупой конец.
– Что снаружи?
– Они со всех сторон, – откликнулась рыжая, высунув голову в окно. – Бюреры собрались толпой и чирикают, ведьмы ползают кругами… Алекс, ты с ними раньше сталкивался?
Иногда она называла меня Алексом, иногда наемником. Наверное, кличка (или это все же было мое имя?) шла в ход, когда отношение рыжей менялось на более приязненное, а «наемник» – когда она злилась, что случалось часто.
– Сталкивался, но с другими породами.
– Что это за твари? – спросила она растерянно. – Я не понимаю. Они как…
Я покосился на нее.
– Мутанты.
– Это ясно! Но они… Когда я вижу псевдопса или кабана, я знаю: это зверь. Не потому, что так меня научили, просто по ним это видно. Мутировавший зверь. У них звериные повадки, звериные мозги, звериная… натура. Когда вижу человека, пусть даже это какой-то грязный бродяга-сталкер, алкаш и наркоман, – все равно ясно, что это человек. Но ведьмы? Я гляжу на них и не могу понять, кто они такие. Не звери и не люди…
Пожав плечами, я сказал:
– Мутанты. Кабаны с псевдопсами больше на животных похожи, а контролеры, кровососы или вот ведьмы – это уже другое. Потому-то они и так опасны, что у них звериная натура, но очень развитые мозги. Хотя у контролеров они, наверное, ближе к человеческим все-таки.
В конце концов получилось нечто вроде короткой рукоятки – узковатой для моей ладони, но в остальном удобной. Я сжал спицу, повертел ею, взмахнул. Рыжая пристально глядела на меня.
– Что? – спросил я.
Татуировки. Черная и темно-красная.
Скосив глаза, я повернул голову в одну сторону, в другую… На левом плече темнел рисунок – морда тигра в берете и с биркой на шее, на бирке крошечные цифры. На правом – перекрещенные ножи, напоминающие полумесяцы, темно-красного цвета.
– Откуда они?
– Не помню, – признался я. – Вроде… вроде ножи – знак одной сталкерской банды. Наверное, я в ней состоял? А тигр… нет, не могу вспомнить. Похоже на десантную наколку. Цифры – это, значит, номер бригады, 95-я, и годы службы, что-то такое…
– Но почему другой рисунок красный?
Я еще раз оглядел татуировки и щелкнул пальцами.
– А! Первая наколка обычными чернилами сделана, а вторая – кровью крюкозуба.
Надев куртку на голое тело, я пошел к окну в крыше.
– Ты хоть что-нибудь вспомнил о своем прошлом? – спросила Катя.
– Очень смутно. Какие-то куски, ничего конкретного. Под люком скрипнуло, и мы бросились к нему.
– Встань с другой стороны! – Я присел рядом с горой мебели. – Это ведьма пытается залезть по лестнице.
Подняв оружие, мы замерли по разные стороны крышки. Не спуская взгляда с баррикады, я попятился, нащупал на полу цепь и шагнул обратно, волоча шипастый шар, раньше лежавший на стеллаже. Обрывок цепи был длиною с метр, я намотал его конец на руку.
Скрип повторился – уже громче.
– Может, там не одна ведьма? – предположила Катя. Я покачал головой.
– Слишком они неуклюжие на суше. А лестница не очень-то широкая, часть ступеней сломана… Нет, вдвоем им не залезть.
– У нее хватит сил открыть люк?
– Не знаю. Вообще-то они очень сильные. Хотя… Раздался глухой удар, и гора мебели содрогнулась.
– Врежем по ней с двух сторон, – быстро сказал я, приседая и отводя в сторону руку с цепью. Шар лежал за спиной, цепь натянулась. – Попробую попасть ей в морду, а ты руби по шее.
– Обломком не очень-то нарубишься.
– Не важно. Просто тычь, режь… Только не наваливайся на нее, не попади под шар, когда я…
Под баррикадой громыхнуло, мебель протяжно заскрипела – и вновь все смолкло. Мы не шевелились. В дальнем конце подвала за спиной девушки я разглядел покосившийся табурет, где стояла разбитая масляная лампа. Рядом в треснувшей миске лежало огниво – шершавая железная дуга и пружинка с кремнем на конце.
Вновь удар, теперь сильнее. Куча мебели начала приподниматься.
– У нее получается! – прошептала Катя.
Между обломками виднелся край крышки, она мелко подергивалась, обломки постепенно съезжали с люка. Выпустив цепь, я упал на пол, прижался к доскам щекой, заглядывая. Мускулистые руки упирались в крышку, я увидел верхнюю часть головы, глаза – и что было сил ткнул в них спицей.
Мое запястье едва успело выскользнуть обратно, когда раздалось пронзительное «Квауауааа!!!», и крышка со стуком упала. Кажется, в последний миг ведьма попыталась плюнуть в меня, но не успела, люк захлопнулся.
Снизу донесся грохот, мастерская дрогнула, с потолка посыпалась труха.
– Лестница сломалась. – Я поднялся на ноги. – Все, теперь им не…
Скрип смолк, его сменил другой звук – будто множество маленьких твердых ножек ударяли по дереву.
– Что там такое? – Я бросился к окну в крыше, а Катя прыгнула ко второму.
Теперь стало понятно, что происходит. Тварь на лестнице отвлекала нас, в это время бюреры подошли к мастерской – они уже взбирались по стене, вонзая когти в дерево, срываясь и вновь бросаясь на бревна. Самые резвые преодолели половину расстояния, позади стояли две ведьмы и наблюдали за
