— Между прочим, — передразнил Нулика Сева, — так мы никогда не доберёмся до задачи. Так что, будь любезен, сосредоточься и слушай, если ничего не можешь сказать сам. Мини, его сестра и их двоюродный брат провели на море в общей сложности год, с 1 января по 31 декабря. При этом Мини отдыхал в пять раз больше дней, чем двое других, вместе взятых. А если так, значит, число дней в году надо разделить на шесть частей. Без остатка на шесть разделится только год високосный, в котором 366 дней. Делим, стало быть, 366 на шесть и получаем 61. Вот сколько дней отдыхали родственники Мини. А так как сестра была на взморье на один день больше двоюродного брата, ясно, что пробыла она там 31 день, а двоюродный брат — 30 дней. Сам же Мини провёл на взморье в пять раз больше дней, чем они оба, то есть 305 дней.
— Не забудь, что Мини жил там без перерыва, — напомнила Таня, — и потому отдых его длился с 1 января по 31 октября включительно. А брату и сестре достались ноябрь и декабрь.
— Подумать только! — возмущался Нулик. — 305 дней в году! От такого отдыха устать можно!
— Философствовать потом будешь, — остановила его Таня. — Мы ещё должны узнать, сколько в то время было Мини лет…
— Нелепый вопрос!
— Очень даже лепый! Ведь отдыхал Мини в високосном году, а ближайший от нас минувший високосный год — 1968.
— А почему не 1964? — закапризничал Нулик.
— Да потому, что Мини сейчас всего пять лет, и в 1964 году его ещё на свете не было. Значит, отдыхал он на взморье в 1968 году, когда ему было три года.
— Значит, — сказал Сева, подражая Таниному голосу, — программа наша на сегодня исчерпана.
— Неужели все? — переспросил Нулик скорее испуганно, чем радостно.
— До капельки! — заверил его Сева. — Будьте благонадёжны!
Круглая физиономия президента вытянулась.
— А Магистра и Единички все нет…
Наступило тоскливое молчание. Больше делать было нечего, и время, как всегда в таких случаях, тянулось мучительно долго.
— Неужели они не приедут? — сказал наконец Нулик подозрительно дрожащим голосом.
Не сомневаюсь: ещё минута — и комната огласилась бы отчаянным мальчишеским рёвом… Но тут раздался долгожданный звонок. Заливисто залаял Пончик. Члены КРМ все, как один, повскакали с мест и кинулись к двери. Вот он, торжественный момент. Сейчас мы увидим Магистра и Единичку!
Но вместо Магистра и Единички за дверью стоял почтальон.
— Распишитесь, вам телеграмма…
Нулик выхватил сложенную вдвое бумажку и, заикаясь от волнения, прочитал:
Москва Клуб Рассеянного Магистра Во время фигуры высшего пилотажа самолёт потерпел аварию тчк приземлились благополучно сидим пустыне кругом пески тчк ждите дальнейших сообщений
Все стояли как громом поражённые.
— Встретили! — вдруг всхлипнул Нулик. — Готовились-готовились, ждали-ждали — и нате вам…
— Утри глаза! — сказал Сева. — Все хорошо, что хорошо кончается. Они живы, они не пострадали — значит, все в порядке.
Нулик горестно обвёл глазами нетронутый праздничный стол.
— А угощение?
Здравый смысл этого простодушного вопроса неожиданно все поставил на свои места.
— Ребёнок спрашивает, шо делать с угощением? — повторил Сева, явно копируя одесское произношение катаевского Гаврика.
— По-моему, угощение надо съесть, — внушительно изрёк Олег и первый бросился к столу.
Остальные, смеясь и перешучиваясь, последовали за ним.
— Первый тост — за Магистра и Единичку! — сказал президент, поднимая бокал со своим излюбленным апельсиновым соком. — За их счастливое возвращение!
Но тут позвонили снова. На сей раз открывать пошёл один Олег. Его ждали затаив дыхание.
— Ещё одна телеграмма, — сообщил он, — теперь уже молния…
Москва Клуб Рассеянного Магистра В пустыне нас обнаружили тчк меня узнали сразу умоляют остаться тчк совершено дерзкое преступление расследовать некому тчк остаёмся тчк но об этом ни гугу и ни бумбум тчк ждите новых писем
— С этим вопросом все, — уныло сказал президент. — Клуб Рассеянного Магистра закрывается…
— …и открывается! — продолжил я. — Магистр и Единичка ринулись в новые приключения, стало быть, четвёртая сессия КРМ не за горами!
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВЫДУМАЛ МАГИСТРА РАССЕЯННЫХ НАУК
В каждом вымысле есть что-то от его автора.
Человек, который выдумал Магистра Рассеянных Наук, обладал завидной памятью. Он не носил бороды от уха до уха. У него не было берета с помпоном и коротких штанишек: с ними он расстался ещё в детстве. Но никогда не покидала его детская способность удивляться, и жажда знаний, и тяга к неизведанному, и счастливая готовность к шутке, к доброму розыгрышу. Подобно своему герою, он тоже любил математику, и детей, и животных, и путешествия, и пирожные, и жизнь его была похожа на книгу, полную приключений и внезапностей.
Совсем ещё мальчиком он перепробовал много профессий: был продавцом. Варил мыло. Делал гребёнки. Набивал гильзы на табачной фабрике. Работал фальцовщиком в типографии. Учился в школе ваяния и живописи. С шестнадцати лет Владимир Артурович Лёвшин — студиец Московского Камерного театра, с восемнадцати — студент Московского химико-технологического института имени Менделеева, вольнослушатель физико-математического факультета Московского университета, а заодно — преподаватель математики на курсах подготовки в вуз и репортёр газеты «Вечерняя Москва»…
Тогда-то и намечаются две дороги, которым дано определить судьбу этого щедро и разносторонне одарённого человека: математика и литература. Долгие годы бегут они рядом, как рельсы, не перекрещиваясь, не соприкасаясь друг с другом. Около сорока лет Владимир Артурович преподаёт в ведущих московских вузах, читает свои блистательные лекции по сопротивлению материалов, высшей математике, теории упругости, а в свободное время пишет одноактные пьесы для артистов эстрады, смешные сценки для цирковых клоунов, остроумные стихи к карикатурам и плакатам…
Однажды он написал детскую сказку про Кота-хвастуна. Сказка прозвучала по радио. Потом её записали на пластинку. А потом Владимир Артурович познакомился с писателем Львовским, и тот ему сказал: «Вы математик. Вы пишете для детей. Почему бы вам не написать детям о математике?»
С тех пор математика и литература в жизни Владимира Лёвшина пошли рука об руку. Мимоходом оброненная мысль обернулась вереницей «сказок да не сказок» о числах, об их загадках, об их странностях. Многие, очень многие полюбили математику благодаря этим сказкам. Таковы силы таланта и увлечённости автора своим предметом. Не избежала их воздействия и я. Вдохновенные, искромётные беседы Владимира Артуровича о числах незаметно превратили меня, человека от математики далёкого, сперва в болельщика, а
