наклеена на конверт, который Джерамини посылает некоему Кактусу. Обстоятельство более чем странное. Выходит, Джерамини украл марку сам у себя. Но зачем?
На этом месте я вынужден прервать свои рассуждения, так как мы с Единичкой отправляемся на индульг
Итак, как говорят французы, вернёмся к нашим баранам, то есть я хотел сказать, — к нашему губернатору. Когда нас ввели в роскошный дворцовый парк, губернатор сидел под шёлковым, затканным диковинными цветами и птицами балдахином и смотрел себе под ноги. Я подошёл поближе, чтобы приветствовать его, но он даже не поднял головы. Я кашлянул — никакого впечатления. В чём дело? Слепой он, что ли? Или, чего доброго, глухой? Тогда я подошел ещё ближе и приготовился отвесить неразговорчивому правителю классический испанский поклон — совсем как в театре! Но тут он взвился как ужаленный и завизжал.
— Стоп! Ни с места!
— Что случилось? — спросил я, испуганно попятившись и, надо сказать, весьма обескураженный таким нелюбезным приёмом.
Губернатор схватился за голову.
— Он ещё спрашивает! Разве вы не видите, что чуть не наступили на задачу?
Я посмотрел вниз и увидал полукруг из листового золота диаметром эдак сантиметров пятьдесят. Ничего себе задачки предлагают в этой стране! Подумать только, сколько драгоценного металла ушло на эту штуковину.
— Так это и есть ваша задача? — спросил я. — А в чём она заключается?
Тут наконец губернатор впервые обратил ко мне свои ясные очи, в которых сверкало откровенное злорадство.
— О, задача хитрая! На мой взгляд, даже чересчур. Но вы ведь, кажется, похвалялись ее решить?
— Да, ваше вице-губернаторство, — подтвердил я скромно, но твердо.
— Для вашего же блага советую вам сдержать обещание, иначе придётся вам познакомиться с обитателем вон той клетки.
Я посмотрел в указанном направлении и увидел невдалеке большую полускрытую зеленью клетку, откуда доносились какие-то странные звуки: рев, блеяние, шипение. Мне, признаться, сразу стало как-то неуютно. Не то чтобы я усомнился в своих математических способностях, но решать задачи приятнее, знаете ли, в более миролюбивой обстановке. Однако я и вида не подал, что взволнован, и попросил моего мучителя изложить существо задачи.
— Извольте, — сказал он. — Вот вам золотой полукруг. Надо провести в нём мелом одну, да, да — одну-единственную линию, но так, чтобы она разделила его на две части, из которых большая равна квадрату радиуса этого полукруга.
— Но это же квадратура круга! — воскликнул я, похолодев. — А квадратура круга, все знают, — задача неразрешимая.
— Тем хуже для вас, — усмехнулся правитель и хотел, хлопнуть в ладоши, чтобы позвать стражу.
Но тут в саду отчётливо прозвучал спокойный голосок Единички
— Повремените, ваша светлость! Магистр пошутил. Он отлично знает, что ваша задача не имеет ничего общего с квадратурой круга. Дайте мне линейку и циркуль, и я вам докажу, что задачу эту может решить не только Магистр Рассеянных Наук, но даже его ученица.
Вице-губернатор оторопел.
— Ты? Ты — от горшка два вершка… Советую тебе оставить эту затею. Кстати, учти, что, решая эту задачу, можно пользоваться только циркулем. Линейки не полагается.
Душа у меня снова ушла в пятки. Единичка тоже, казалось, призадумалась, но потом внимательно взглянула на полукруг и улыбнулась.
— Как же я сразу не заметила, что на полукруге имеются две отметины! — сказала она с облегчением. — Одна — посередине диаметра, другая — посередине дуги. Где циркуль, ваша светлость? Велите подать его сюда.
Принесли большой школьный циркуль. Единичка вставила в него мелок, сделала с его помощью какие-то засечки, потом описала жирную дугу и торжествующе отбросила циркуль в сторону.
— Вот и всё! Б
Признаться, у меня не было уверенности в Единичкиной правоте. К сожалению, не было её и у вице губернатора, он строгим голосом потребовал доказательств. И что бы вы думали? Единичка представила их незамедлительно!
И тут произошло нечто необычайное. Вице-губернатор прослезился от счастья, опустился перед Единичкой на одно колено и предложил ей остаться у него в должности главного математика! Разумеется, дорогая моя спутница любезно отказалась от этой чести, отговорившись тем, что ей сперва нужно окончить десятилетку.
— В таком случае, — воскликнул губернатор, — я буду ждать сколько угодно! Даже если вам вздумается сидеть в каждом классе по два года.
— Надеюсь, этого не случится! — засмеялась счастливая Единичка.
Но восхищённый правитель Сьеррахимеры никак не хотел отказать себе в удовольствии отблагодарить её, если не по-царски, то по крайней мере по-губернаторски.
— Раз уж нельзя вам оставаться здесь, — сказал он, — так разрешите мне сделать вам достойный подарок. Примите от меня это сверкающее золотое полукружие, чтобы блеск его всю жизнь напоминал вам о вашей блестящей победе.
Единичка церемонно присела (и откуда только у неё эти придворные манеры?)
— Слов нет, ваша милость, подарок действительно блестящий. Но, право же, золото мне ни к чему. Что я стану делать с таким огромным богатством?
— Было бы богатство, а уж истратить его — дело нехитрое! — засмеялся губернатор.
Но Единичка упрямо стояла на своём.
— Вижу, отблагодарить вас не так то просто, — сказал наконец озадаченный вельможа. — Что ж, будь по-вашему. Не стану больше навязывать вам драгоценности. На сей раз я предложу вам редкость. Да, редкость, которую я недавно приобрёл за 350 тысяч колумбов — не более и не менее!
350 тысяч колумбов! Где-то я уже слышал эти слова. В голове моей возникли какие-то смутные воспоминания. Я хотел сказать об этом, но Единичка пребольно ущипнула меня за руку и заявила своему высочайшему благодетелю, что ей не терпится взглянуть на таинственную диковину.
Стоит ли говорить, что мы испытали, когда открыли принесённую по знаку губернатора шкатулку и увидали… Ах, что мы увидали! На алой бархатной подушечке лежала она — знакомая вам уникальная марка!
Только я собрался удивить губернатора, показав ему родную сестрицу его филателистической редкости, как Единичка ущипнула меня еще больней, чем в первый раз, и заговорила сама.
— Увы, ваша светлость, я и на этот раз должна отказаться от подарка.
— Но почему?! — взревел изнемогающий от избытка благодарности губернатор.
Единичка скромно потупилась
— Не хочу вас обижать, но дело в том, что на всем свете существуют только две такие марки.
— Ну да, — подтвердил губернатор, — одна в Терранигугу, вторая в Сьерранибумбуме.
— Почти так, — осторожно возразила Единичка, — потому что марка, хранившаяся
— Не может быть! — вскричал вице-губернатор, страшно побледнев. — Я об этом ничеф не знал!
— Не мудрено, ваша светлость, — сказал я, — ведь уже восемь месяцев и двенадцать дней, как в Сьеррахимеру нет доступа никому со стороны!
— В самом деле, — пробормотал губернатор. — Неужели, воспользовавшись моим неведением, мне продали краденую марку?
