— Опасность грозит мне, сынок. И я не хочу, чтобы в эти дни, что-то мешало нашему общению…
— Отец…
— Разлука лишь укрепляет любовь, — улыбнулся сыну граф. — Если же ваши чувства за столь непродолжительный срок остынут — то и говорить-то не о чем.
Сын бросил быстрый взгляд на постель с бесчувственной девушкой. Подумать он мог все, что угодно…
— Я понял вас, отец, — покорно согласился Блекгарт.
Графу захотелось сказать что-то теплое сыну.
— Если мы вернемся из этого похода, то отпразднуем вашу свадьбу в столице Арситании, сам король Асидор благословит вас. Сынок, я потому не хочу брать твою возлюбленную, что хотя ей не будет ничего угрожать, через смертельные опасности придется пройти тебе. Ты готов?
— Да, отец, я готов защитить честь нашего славного рода и, если потребуется, погибнуть!
— Потребуется выжить, — жестко сказал граф. — А теперь — иди, сынок, к своей славной Инессе. Мне надо побыть одному.
Блекгарт направился к дверям, не удержался и бросил быстрый взгляд в сторону лежащей на графской кровати девушки. Это, конечно, не ускользнуло от отцовского взгляда. Он усмехнулся и встал у дверей, дожидаясь слугу с кувшином вина.
Он успел опорожнить кувшин на четверть когда девушка вздохнула. Она села на постели и быстро огляделась. Посмотрела на разорванный ворот платья и быстро запахнула его.
— Что со мной было? — спросила она.
— Потеряла сознание, — отвернулся от окна граф. Он-то прекрасно знал, что она ничего не помнит. — Наверно, тебе солнцем напекло…
— Но сегодня не жарко.
— Ты упала без чувств, не я, — пожал плечами Роберт. — Я тебя не звал, ты пыталась объясниться мне в своих бурных чувствах.
Он чуть не закусил губу. Ирония сейчас неуместна. Ему нельзя теперь потерять эту девушку — ниточку, незримо связывающую его с орденом, имени не имеющим.
— Простите, граф Роберт, — ее щеки покраснели, что составило резкий контраст с белой кожей лица шеи и рук, и что делало, надо признать, ее еще более симпатичной.
— Ничего, не извиняйся.
— Я… — она хотела что-то сказать, но слова будто застряли в горле.
— Извини, но у меня много дел… — Граф знал, как вести себя с прекрасным полом — будь к ним как можно равнодушнее, чтобы не пришлось потом уговаривать, стоя на коленях.
— Вы возьмете меня с собой, граф? Я без вас не могу жить.
— Да, — сказал он после томительной для нее паузы. — Возьму. Только…
— Только что? — обрадовавшись, она вновь затаила дыхание.
— Только постриги волосы и надень мужскую одежду. Я не хочу никаких пересудов.
Будешь моим оруженосцем.
— Хорошо, граф, я сделаю для вас все, что прикажете, я буду распоследней служанкой, кем угодно! Только я должна быть рядом с вами, все время видеть вас.
Вы — новый Царь Мира…
— И еще… У тебя деньги на одежду есть есть? На, — граф протянул ей несколько монет. — Ты где жила эти дни, в хижине Чевара? Если не забудешь, свали в мешок его чародейский хлам, принеси мне… Я поразбираю эти безделухи за время долгого и скучного путешествия. — Сказал он это совершенно равнодушным тоном и вдруг поймал себя на мысли, что сейчас, после разговора с Блистательным Экспертом, ему действительно стало это глубоко безразлично.
— Хорошо, господин, я сделаю все, что вы…
— И не называй меня господином. До завтра.
Граф быстро допил кубок, поставил его на стол и, не оглядываясь, вышел из комнаты.
Кар какое-то время сидела бездвижно на кровати потом закрыла лицо руками и провела ими, словно сдирая с лица грим. Не женственные были в это мгновение ее глаза и улыбка.
Вся неделя ушла на сборы и хлопоты и еще пять дней потребовались на путешествие в порт. Наконец, корабли были готовы к отплытию, команды ждали приказа, на борт флагмана была доставлена роскошная позолоченная бочка с заколдованным Найжелом и многочисленные бочки с живым кормом для рыбины.
К графу Роберту подошел его Тень.
— Можно с вами поговорить, ваше сиятельство?
— Что еще? У тебя вопросы? Я ж тебе все рассказал, что произошло в священных горах орнеев.
— Я уже все отписал и отослал, — склонил голову Тень. — Я хочу говорить о другом.
— О чем же?
— Я уже стар, ваше сиятельство. Я не справился со своими обязанностями. Я больше не могу быть вашим Тенем.
— Что за вздор ты несешь?
— Я не успел за вами в ущелье. Я не справился. Мое место займет другой…
— А ты займешься разведением капусты в огороде? — зло усмехнулся Роберт.
— Нет, — совершенно серьезно ответил Тень. — Я отправлюсь в монастырь и перед старшими братьями закончу свой путь земной.
— Но мой-то путь еще продолжается! — граф начинал сердиться.
— У вас будет другой Тень, — монах сделал призывный жест и к ним подошел юноша, в таких же точно серых одеждах, только новых и еще непотрепанных-незапыленных.
— Я не хочу другого Теня, — проворчал граф. — Я к тебе привык. Отойди-ка пока, — отмахнулся он от юноши, — дай-ка нам поговорить.
Юноша покорно отошел на прежнее место.
— Да я привык к тебе, как действительно к собственной тени! Ты со мной столько лет… А теперь хочешь умереть. Ни семьи, ни детей не оставив, уйти…
— Вы не правы, мой господин, — разомкнул в улыбке тонкие губы старый монах. — У меня есть жена — в вашей деревне. Я говорил вам, но вы, наверное, запамятовали… Этот юноша — мой старший сын. Я счастлив, что настоятели нашего братства удовлетворили мою просьбу и меня заменит именно мой сын.
Граф внимательнее посмотрел на юношу.
— Ты знаешь, куда я еду? — спросил он у человека, который стал ему за долгие годы закадычным другом, а не Тенем и не слугой.
— Да, ваше сиятельство.
— Ты знаешь, что я, скорее всего, погибну?
— Да, это возможно.
— И со мной, неизбежно, погибнет Тень?
Монах промолчал.
— Вот что, — решил граф. — Если уж ты решил помереть, то лучше со мной, как и положено Теню, а не где-то в монастыре воткнуть себе нож в брюхо. И нечего посылать мальчишку на верную гибель. Я прав?
— Я уже не могу поспевать за вами…
— Ничего, — улыбнулся граф, — будет возможность — подожду тебя. Я не хочу другого, понятно! Ты — часть меня. Может ты — моя удача, откуда мне знать? Со мной ты — и ничего не случается. Ты отстал — и с Найжелом беда… Мне не нужен другой Тень. Плывешь со мной ты!
Граф развернулся и пошел прочь, думая про себя, что за эти долгие годы малословный монах стал ему почти что родственником.
Наконец корабли подняли якоря и вскоре берег главного орнейского острова скрылся вдали. Ветер был попутный, штормов в это время года не ожидалось, никакие пираты такой эскадре не страшны.
В первый же вечер к стоявшему в задумчивости у перил Роберту подошел верховный жрец. Молча они простояли долго, пока не стало смеркаться.
— А ведь вы стремились на остров Царя Мира совсем с другой целью, — наконец, все так же
