Это я придумал — написал Директорию, объясняющий весь бардак, что был в то время на Земле… Стыковка-то в реальности происходила очень тяжело. Великая Потеря Памяти, назвал ее я. И этот термин, как ни странно, прижился. Да… Целую религию придумал… Боготворец…
Каждый, даже самый тупой, незаметный и серый человек в определенных обстоятельствах может осознать себя незаурядной личностью. И, самое смешное, — действительно стать ею. Другое дело — какой.
Мне сейчас не хочется говорить о них. Для Комиссии по Чрезвычайным Происшествиям я слил свою ментограмму за все двадцать три года. Контейнер возле экрана…
Я получил огромное преимущество перед остальными — я мог знать. Знать практически все. Случайно я обнаружил, что цепляясь в мозгу за корневое слово, могу вызвать в памяти тексты, о которых понятия не имел — словно пользовался огромной чудесной Базой Данных. Для программиста высокого класса это поистине неоценимый подарок. Как говорил мой незабвенный отец — умеешь считать до пяти, говори всем, что только до трех. Может остальные четверо тоже так смогли бы, но я им этого не объяснял. И их чрезвычайно злили мои знания. Кто обладает информацией — тот правит миром. Какими бы волшебными возможностями ты не обладал — ты не создашь простейшего пороха, не зная как он устроен. Да. Ты можешь молниями поражать города, но не оснастишь армию элементарными винтовками…
И еще одна способность была у всех нас — мы помнили и могли без проблем вызвать в памяти любую деталь из прошлой жизни, любую прочитанную, или даже просто когда-либо виденную страницу. И тут мне вновь повезло больше всех. Что могли вызвать из прочитанного в памяти остальные? Многочисленные детективы, мелодрамы и эротические боевики? Лишь Вандман мог наслаждаться цитированием Библии, которую, по-моему, и до этого знал чуть ли не наизусть. А я… я в студенческие годы из принципа прочитал (ну, скажем почти все прочитал, кое-что пролистал)
Пятьсот восемьдесят два тома Всемирной Королевской Энциклопедии. Почему Королевской никто никогда объяснить не мог — королей уже сколько веков на Земле не было… Впрочем, это к делу не относится…
Я мог вызвать в памяти любую статью самой универсальной в Космосе сокровищницы человеческих (и не только человеческих, но и Вселенная весть еще каких цивилизаций) знаний. Я единственный мог создать танк, ибо понимал (то есть мог в любой момент узнать каждую подробность), как он устроен, и направить его на вражеский город. Но я дал себе слово не делать этого. Я очень люблю этот мир.
Мир, в котором частица моего труда, моей жизни, моих мучений. Пусть все идет своим чередом. Это настоящий мир, пусть и сумасшедший. Здесь настоящие, сильные, достойные уважения люди. Они сами до всего дойдут рано или поздно и войдут во Вселенную полноправной расой, младшими, но равными братьями людей.
Я оборудовал себе на Плутоне шикарный дворец, потеснив асуров и присных их.
Впрочем, им места хватает — планета большая, сколько безжизненных пустынь!.. У меня во дворце есть все, что могу пожелать, а чего нет, могу мигом сотворить.
Гордость моя, о которой никто не знает, — компьютерный зал. Собственно, компьютер не из самых лучших — но на большее у меня не хватило знаний. Увы, и из Энциклопедий не все почерпнешь, да и создать вакуумный пресс для монтажа кристаллов свернутого пространства с петабайтной памятью практически невозможно.
Впрочем, мне вполне для забавы ума и этого хватало.
Казалось бы — живи не тужи! Но! Но главное — на Земле. Не интересны боги — интересны люди. Вот почему интересы пятерых пересекались и сталкивались, вот почему не сидится спокойно на своих планетах Богу, Дьяволу и всем прочим. Потому что главное — на Земле.
Признаться, когда я стоял во главе группы, моделирующей древнюю Англию, я смухлевал. То есть, не то чтобы совершил нечто незаконное, нет — просто поразвлекся. Один из многочисленных замков был точной копией моего собственного.
Без электроники, правда, и двух уникальных коллекций ископаемых монстров — животного мира и компьютерного. Рэдвэлл один такой на всю здешнюю Британию — из другой исторической эпохи, но что ж поделаешь. Зато он много лучше, удобней и надежней тех, что строили во времена короля Артура. И владел им человек, матрицей для которого послужил я сам. Граф Маридунский был моей точной копией, как по психотипу, так и по физиологии: у него даже имелся такой же шрам на правой руке — в детстве, купаясь в озере, я однажды сильно разорвал руку о древнюю затонувшую лодку.
Естественно, в первую очередь я поинтересовался его судьбой. И вовремя — почти на моих глазах он погиб в неравном бою с одной из многочисленных фантастических крылатых огнедышащих тварей, ползающих по земле. Я не успел помочь. Решение я принимал не долго — я сам стал Аланом Сидмортом, графом Маридунским.
Двадцать три года я веду двойную жизнь — отважного графа Маридунского, друга легендарного короля Артура. И бога Алвисида, имеющего свою школу, свою церковь, которая крепнет с каждым годом, и своих учеников. И не знаю, какая жизнь мне дороже.
И о каждой из них — о короле Артуре и славных битвах, или о трудностях основания новой религии, в которую, как и в любую работу, что делал, вложил всего себя, всю душу, могу говорить часами.
Но, боюсь, уже и так сильно утомил вас, дорогие соотечественники.
Я много сил приложил, чтобы память обо мне не исчезла в этом мире. И очень много заинтересованных в том, чтобы я ожил, я постарался оставить. Вплоть до анекдотических случаев — наложил заклятие на двух любовников Моонлав, шаха и колдуна, которых она сделала бессмертными, и те не могут вступать в любовный контакт с женщинами. Для восточного шаха, который оказался удачливым завоевателем и одаренным политиком, это страшное наказание, а так как снять заклятие могу только я, то они всячески заинтересованы во мне. И я очень надеюсь на своих хэккеров — шестнадцать бессмертных моих учеников и ревностных последователей. Я горжусь ими.
Да, еще забыл сказать — чтобы ни сделали со мной эти четверо, им останется гулять по земле не больше месяца со дня моей гибели. Они не понимают с кем имеют дело. Я не предприму первый против своих соотечественников никаких мер — это да. Но ничто не мешает мне сделать ловушки, и если меня не будет… Они все окажутся в пространственно-временных коконах, едва проявят свои сверхъестественные нынешние возможности. А они уже не смогут их не применять — привыкли. Дедовский прием: я в назначенный срок не отметил ловушки — и они заработали в поисках своих жертв. Так что остальные Дети Алгола тоже заинтересованы в моем возрождении, но, к счастью или несчастью, сделать ничего не могут.
Извините за сумбур — слишком о многом рассказать хочется, мысли разбегаются в разные стороны. Хоть я и бог — но человек.
Месяц назад я все-таки вычислил координаты Земли. Настоящей Земли, родной. Если вы, дорогие соотечественники заблудились, то вот они…
Капитан встала. Радист и помощник капитана судорожно надиктовывали цифры в блокноты. Но это уже не обязательно — запись можно прослушать. Капитан огляделась: бедный чертик, увешанный золотыми побрякушками смотрел на экран разинув рот. Помещение было обставлено со вкусом — уж в этом Алвисиду, или как там его, не откажешь…
— Шесть лет, — сказала помощник капитана.
— Что?
— До ближайшей звезды Содружества лететь шесть лет.
— Стеосон… Что-то помнится такое…
— Да, — сказала помощник, — если не ошибаюсь катастрофа произошла то ли в семьсот шестом, то ли в семьсот шестнадцатом году Эры Содружества…
— А что все-таки произошло с ним? — кивнула радист на потухший экран. Все посмотрели на Гудсберри.
— Сын Алгола Алвисид был повержен Четырьмя Богами, — сообщил Гудсберри. — И девять частей его тела схоронены в разных уголках Земли.
— Предвидел смерть… — задумчиво произнесла помощник капитана. — Не смог уберечься. Или не захотел…
— Так… Нас здесь больше ничего не задерживает, — сказала капитан и повернулась к
